Блондинки моего мужа - Ирина Потанина

Смеяться нам приходилось шепотом — ведь шуметь мы не хотели, чтобы не отвлекать работающего в своем кабинете Лихогона.

— Перейдем мы, наконец, к делу?! — притворно возмутилась я. — Представляй вместо Лихогона кого хочешь, лишь бы этот «кто-то» не гипнотизировал тебя, как удав кролика.

— Пусть будет мой бывший муж. Уж что-что, а не робеть перед ним я уже давно научилась.

— Вот и славно. Будешь думать, что перед тобой не Петр Степанович, а первый муж, и научишься не впадать в панику. А теперь давай все-таки займемся компьютером. Набирать тексты умеешь?

Лиза поморщилась.

— В общем да. Но на самом деле — нет. Набираю нормально, а если что-то с графиками или таблицами — то это совсем не ко мне.

— Этому я тебя потом научу, — зачем-то пообещала я. — А пока ты смело можешь требовать у шефа отдавать тебе в набор документы, — сказала я. — Они редко бывают с графиками и таблицами.

— Лизавета! — в этот момент допотопное переговорное устройство на секретарском столе заговорило голосом Лихогона. — Мне нужно уйти ненадолго. Всех впускать, никого не выпускать. Если будут посетители, попроси подождать. Пусть Катя развлечет их чем-нибудь.

Я возмущенно уперла руки в боки. Лихогону я, наверное, кажусь похожей на клоуна.

— По-моему, это входит не в Катины, а в мои обязанности, — ледяным тоном заговорила вдруг Лиза. — Вы меня хотели попросить занять клиентов в ваше отсутствие. Так? Могу составить бланк-анкету для приема заявлений от потерпевших. Тех, кто достоин внимания, буду потом передавать вам. Остальных сразу отсею.

Я замерла с открытым ртом. Такого уничтожающего тона от Лизы я не ожидала. Возможно, мы слегка погорячились, решив ассоциировать Лихогона с первым мужем секретарши.

Я отчаянно забарабанила костяшками пальцев по лбу и, нарочито растягивая губы в глупой улыбке, пыталась показать Лизе, что интонацию немедленно нужно сменить.

— Естественно, буду им глупо улыбаться и выполнять прочие обязанности секретарши, — неверно поняла мою подсказку Лиза.

— Кто говорит? — отреагировало наконец переговорное устройство, и мне сделалось смешно.

— Ожившая мебель! — Лиза и не думала останавливаться. — Та, которую вы обрекли на вечное безделье! Та, что не может больше молчать и маяться в бездействии! Та, что достойна большего уважения, чем предмет интерьера! Та…

Лиза споткнулась на полуслове, потому что дверь кабинета шефа приоткрылась и в образовавшуюся щель осторожно просунулась голова Лихогона. В округлившихся глазах начальства сквозил неподдельный интерес, граничащий с испугом.

— Лизавета, ты не в себе?

Несколько раз резко вдохнув воздух, Лиза вдруг залилась краской и потупила глаза.

— Ну что вы, Петр Степанович, вы меня перехваливаете, — взялась было за старое она, но тут же совладала со своей паникой. — Вы дали мне эту должность, так придумывайте, чем меня занять. Как говорится, вы в ответе за тех, кого недогрузили.

— Это я недогрузил?! — удивления в голосе Лихогона было куда больше, чем обиды. — Ну, знаете ли… Не ожидал от тебя, Лизавета. Никак не ожидал.

В глазах Лизы мелькнул ужас.

— Не ожидал и теперь приятно удивлен, — закончил мысль Лихогон, и я едва сдержала вздох облегчения. — Очень рад твоему нежеланию бездействовать. Только зачем же выражать эмоции в такой форме?

— Простите, — Лиза уже пришла в себя и заговорила теперь очень неуверенно. — Простите, ради бога, Петр Степанович. Я не хотела. Я вообще не хочу ничего печатать, это просто случайно получилось. Из-за моего мужа.

— Что? Ты замужем?! — Лихогон побледнел, и я готова была поклясться, что по лицу его промелькнула тень, вызванная уколом ревности. Видимо, в глубине души Лихогон давно уже интересовался Лизой как женщиной, но, если судить по его бездействию, не признавался в этом даже самому себе. Заявление о муже прозвучало очень кстати. Почувствовав укол, Лихогон, возможно, разберется в себе и оценит собственные чувства к Лизе.

— Нет. Что вы, Петр Степанович, вы меня переоцениваете. В общем, не замужем, — пагубная честность Лизы втоптала перспективные начинания. — Из-за этого и пререкаюсь…

В этот момент у Лихогона зазвонил мобильник.

— Да, да, — прокричал Лихогон, — уже еду! Сейчас буду. Выезжаю. — Не отрывая трубку от уха, Лихогон помчался к выходу из офиса, по пути бросая Лизе распоряжения: — Анкету составьте. Посетителей задерживайте. От обязанности глупо улыбаться я вас освобождаю. Скоро буду, не грустите.

Еще несколько минут после ухода шефа в приемной царила напряженная тишина.

— На голос я уже нормально реагирую, — глядя прямо перед собой, заговорила Лиза, — а вот к личным контактам пока не готова. Вижу его и впадаю в ступор.

— Может, тебе закрывать глаза? — всерьез предложила я.

— Слышала, как он сказал про улыбку? — Лиза, казалось, не воспринимала произносимые мною слова, купаясь лишь в собственных мыслях. — «Вас освобождаю». Ты была обязана улыбаться? Вроде нет. Выходит, — на лице у Лизы вдруг повисло выражение блаженства, — это он со мной внезапно на «вы» перешел… Думаю, от уважения. — Лиза вдруг ожила, схватила меня за руку и принялась трясти. — Ура! Катя, ура! Ох, спасибо тебе, Катя… Ох, спасибо…

— Простите, можно? — из-за входной двери вдруг раздался чей-то голос и стук.

Лиза побледнела и впилась ногтями мне в ладонь.

— Все пропало! — одними губами зашептала она. — Это клиенты! Я не справлюсь! Одно дело — взвалить на себя обязанности, другое — выполнить их. Я напутаю что-нибудь, и Петр возненавидит меня на всю жизнь. Прогони этих клиентов, я тебя умоляю… Хотя нет… Я постараюсь, ты права, я постараюсь.

Все с таким же мертвенно-бледным лицом Лиза уселась за свое рабочее место. Я с беззаботным видом плюхнулась в кресло и вцепилась в вязание. Мало ли, может, я тоже клиентка. Тоже жду Лихогона и решила вот повязать немного. Почему бы и нет?

— Входите! — трагическим шепотом проговорила Лиза, а потом повторила это же еще несколько раз, но громче.

Дверь распахнулась, и я выронила клубок. Теперь уже, кажется, мое лицо обрело мертвенно-бледный цвет.

«С чувством юмора у моей судьбы, похоже, некоторый перебор. Своими сюрпризами она сживет меня со свету», — мысленно пожаловалась я сама себе и постаралась ничем не выдать удивления, наблюдая, как в офис заходит мой недавний знакомый по электричке: читающий студент, развозящий странные ящики и шарахающийся от блондинок.

На пороге лихогоновского офиса, переминаясь с ноги на ногу, хмурился мой знакомый студент.

«Сейчас он выдаст меня. Как пить дать выдаст. Сообщит, в какой электричке мы виделись, и у Лизы в голове я живо проассоциируюсь с Георгием, за которым ее шеф усердно следит все последнее время. Если секретарша, конечно, знает географию перемещений своего шефа», — завертелось у меня в голове. В глубине души мелькнула мысль о том, что нежелательных свидетелей обычно устраняют. Впрочем, проворачивать аккуратные убийства я пока не умела, а новая должность обязывала следить за чистотой.