Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2 - Вадим Булаев

— Высади здесь. Приехали.

Водитель, ничему не удивляясь, принял чуть вправо, и инспектор вышел на улицу.

Страсти у внедорожника накалялись. Детина орал благим матом на убогого, но до рукоприкладства дело пока не дошло. Пришлось поспешить, перейдя с шага на лёгкий бег.

Приблизившись к месту столкновения, Иванов приготовился решительно встать на защиту калеки, однако этого, на удивление, не потребовалось. Хозяин внедорожника, прооравшись, немного успокоился и теперь пытался добиться хоть какого-то внятного ответа от незадачливого спринтера.

— Не ори. Больной он, — сходу вмешался инспектор и сразу уточнил, снимая с себя возможную ответственность. — Это дурачок с оптовой базы. Его тут все знают. Ты целый? — уже к немому.

Тот радостно замычал.

— А я-то думаю, — растерянно произнёс детина, — чего он не убегает, не матерится, ментами не пугает? Ты цел? — повторил он Серёгин вопрос, словно чудик мог ему ответить со второй попытки.

Мычание... Не злое, спокойное.

Установилась неловкая пауза. Все понимали, что нужно расходиться, но никто не решался сказать об этом первым, боясь оказаться «оставившим место ДТП».

Первым заговорил детина.

— Я, это, еду, а он прямо перед капотом выскочил, еле затормозить успел. У меня и видеорегистратор имеется. Хочешь, покажу?

Иванов, лихорадочно соображая, как поскорее выпутаться из последствий своего глупого, Д’Артаньянского поступка, ответил:

— Не надо. Он жаловаться точно не пойдёт. Я — без претензий, если что. Тачка цела?

— Да. Я же говорю — успел затормозить. Он только по капоту слегка рукой хлопнул.

— Ну и всё, — облегчённо объявил парень, готовясь смыться куда подальше. — Разбегаемся.

Однако детина удивил:

— Слышь, друг! Возьми деньги, — на свет из карманов его куртки появились несколько крупных купюр. — Накорми его. Шмоток там купи всяких... У меня друг таким стал после армейки. Вместе выросли, вместе призвались... А потом по башке табуретом в драке дали — и тоже, только мычать теперь и может. В глаза ему смотреть стыдно. Дрались бок о бок, только я целый, а он...

— Не нужно, — вежливо отказался Серёга. — Деньги есть.

Они пожали друг другу руки, искренне удивляясь тому, что всё так человечно закончилось и не все на свете люди дерьмо и сволочи. Внедорожник поехал дальше, пофыркивая выхлопом в общем потоке, а инспектор за рукав оттащил убогого на обочину, закурил и задумался: «Ну и что, собственно, дальше?»

Увы, озарение не снизошло. Машины по-прежнему рычали моторами, коптили небо выхлопными газами, понемногу двигались вперёд, к заветному перекрёстку, позволяющему вырвавшимся, из неприятной тянучки на главную дорогу, счастливчикам вдавить педаль газа в пол и унестись отсюда прочь с видом победителя, каждой клеточкой измученного ожиданием организма, ощущая зависть оставшихся в пробке неудачников и упиваясь этим сладким чувством.

Докурив, инспектор тоскливо посмотрел, надеясь неизвестно на что, в сторону недавно покинутого такси. К сожалению, чуда не случилось. Словно в насмешку, машина как раз вырулила на магистраль и бодро понеслась вдаль, ускоряясь с каждой секундой.

Сплюнув от досады себе под ноги, Иванов с грустью перевёл взгляд на немого, мирно стоящего рядом и, по обыкновению, счастливо улыбающегося. Вот у кого всё в порядке. Сыт, жив — и хорошо!

Закурил. Затем посмотрел на часы — близился вечер.

— Тебя как зовут? — беззлобно, устало, без всякой надежды на ответ поинтересовался парень. — Меня, — он ткнул для очевидности себя пальцем в грудь, — Сергей.

И тут случилось странное. Чудик аккуратно взял своей рукой выставленный палец и приложил его к правой ладони инспектора. Ничего не произошло. Такой результат немого не устроил, и он снова, теперь уже с силой, стал раз за разом повторять это нехитрое действие.

Обалдело смотрящий на происходящую пантомиму Иванов, наконец, не выдержал и заявил, изо всех сил надеясь, что инвалид его поймёт:

— Там нет ничего, — а потом, на всякий случай, повторил по слогам. — Ни-че-го!

Немой явно не поверил, выразив неудовольствие целой гаммой невнятных звуков, но палец отпустил. А после, уже своим мизинцем, неожиданно ловко провёл круг по инспекторской ладони, в котором с жаром принялся выводить невидимые закорючки. От этих манипуляций парню стало щекотно, однако он стоически терпел, с интересом ожидая результатов.

Убогий, ни на что не отвлекаясь, продолжал увлечённо рисовать свои малопонятные каляки-маляки. Торопливо, взбудоражено, мелко тряся головой от усердия. И только тогда до пребывавшего в расстроенных чувствах Серёги дошло — бедолага Печать копирует со всеми её финтифлюшками малопонятными. Похоже, активировать требует.

Но как он узнал?! Как смог увидеть?! Да ещё и повторить вшитые в метку письмена пытается! Её ведь просто так обычному человеку не заметить, если инспектор сам не продемонстрирует.

Сергей напряг память, профессионально прокрутив в голове все моменты общения с чудиком: от встречи за ангаром до текущего момента. Да нет, убогому он ничего не показывал однозначно.

Непонятно...

Тогда чего он хочет? Ещё хороших впечатлений? Ну уж нет! Только такой извращённой наркомании, замешанной на небесной отметке, не хватало. На всякий случай инспектор уточнил:

— Тебе руку на голову положить нужно?

Немой отрицательно и вполне осознанно закачал головой. Парень обрадовался.

— Ага, не идиот, значит. Это хорошо, — рассуждал вслух он. — Значит, можно договориться... Вот и попробуем... Что тебе от меня нужно?! — громко, внятно спросил Сергей.

Странный человек снова возбуждённо замычал, продолжая пальцевую эквилибристику с правой ладонью. При этом он переминался на месте, словно готовился пуститься в пляс или очень хотел в кустики, или... А если?..

Повернувшись спиной к дороге, Иванов украдкой активировал Печать. На долю секунды, просто посмотреть на реакцию навязавшегося на его шею немого. Тот расцвёл, озарив мир своей доброй улыбкой.

«Стоп! — подумал инспектор, решительно вырвав свою руку у немого и отойдя подальше от проезжей части. — Получается, он её видит, хотя и не должен. Что это значит? Без понятия... но разобраться нужно».

Убогий шёл следом как приклеенный, только что за полу пиджака не цеплялся.

Убедившись в относительном одиночестве и отсутствии прохожих поблизости, парень снова, стараясь сделать это как можно незаметнее, зажёг служебную метку и начал тщательно всматриваться в непонятного дворника с оптовой базы.

Сначала Сергей не понял, что не так. Вроде бы обычный бомжик, только чистенький и не вонючий, однако что-то беспокоило, словно он проглядел, проротозейничал нечто, лежащее на самом видном месте.