Палачи и казни в истории России и СССР - Владимир Игнатов

Все политические деятели и историки с советских времен и до настоящего времени старательно уходят от ответа на естественный и простой вопрос: откуда, каким образом и с чьей подачи в России появилась модель колхоза, положенная в основу государственной сельскохозяйственной политики? И не просто уходят от ответа, а делают все, чтобы такой неудобный вопрос и не задавался. Стратегия решения аграрной проблемы была сформулирована на XV съезде ВКП(б) Я.А. Яковлевым (Эпштейном): «Из трех теоретически мыслимых путей развития крестьянского хозяйства (рост кулацкого крупного хозяйства, гниение мелкого хозяйства, создание крупного хозяйства на кооперативной основе) единственно мыслимым путем развития в наших условиях является третий путь. Первый путь мыслим только в результате победы контрреволюции. Второй путь был бы предпосылкой контрреволюции. Только третий путь есть путь действительного движения к социализму».

7 декабря 1929 г. был образован наркомат земледелия, наркомом был назначен Эпштейн, возглавивший комиссию Политбюро по вопросам социалистической реконструкции сельского хозяйства. Эта комиссия и должна была рекомендовать модель «крупного кооперативного хозяйства». Под руководством Я.А. Эпштейна и руководителя Аграрного института марксиста-аграрника Л.Н. Крицмана комиссия изучила опыт работы разных типов сельскохозяйственных кооперативов. В 20-е гг. такой опыт был обобщен в нескольких крупных трудах, изданных в Германии, Англии и других странах. Так вот, марксисты — недоучившийся в политехническом институте Эпштейн и химик Крицман — самыми эффективными для условий России признали кооперативы типа кибуцев, модель которых была разработана и опробована в начале века Всемирной сионистской организацией. Кибуц (от евр. квуца — «группа») — сельскохозяйственная коммуна в Израиле, характеризующаяся общностью имущества и равенством в труде и потреблении, социальных услугах и отказе от наемного труда. В основе создания кибуцев лежит сочетание идей европейских социалистов-утопистов с социально-этическими идеалами библейских пророков. Программу создания кибуцев в Палестине возглавлял ученый из Германии видный сионист А. Руппин, который описал ее в книге, вышедшей в Лондоне в 1926 г. Программа пыталась реализовать одну из главных целей сионизма — переход евреев к производительному труду. Ее финансирование осуществлялось Рокфеллером.

Создание кибуцев явилось самобытным и важным социальным явлением. Это, по существу, была попытка организации нового образа жизни. Программа была рассчитана на колонистов-горожан. Это были эмигранты — евреи из малых городов и местечек Польши, Украины, Белоруссии, России с мироощущением жителей небольшого города. Программа соответствовала их культурным стереотипам. Они не собирались ни создавать крестьянских подворий, ни заводить скот. Обобществление в кибуцах было доведено до высшей степени. Членам кибуцев не разрешалось иметь никакой собственности, даже обедать дома им было запрещено.

Первое поселение было организовано в 1909 г., и к концу Первой мировой войны было создано восемь кибуцев, в которых работало 200–250 человек. За годы британского правления на территории Палестины число кибуцев возросло до 176, а их население насчитывало 47,4 тыс. человек (около 23 тыс. членов). Строительство кибуцев активизировалось после Второй мировой войны. Они показали себя как весьма эффективный производственный уклад и остаются таковыми вплоть до настоящего времени. Так, в 2001 г. в Израиле было 267 кибуцев, в которых проживало 116 тыс. человек, в том числе 69 тыс. трудоспособных. В их распоряжении было 38 % земель, и они производили 39 % сельскохозяйственной продукции. В еврейском населении Израиля жители кибуцев составляли около 3 % (до основания государства — 7 %).

На первом этапе коллективизации, используя опыт кибуцев, российских крестьян «организовывали в коммуны» с обобществлением всего имущества, включая весь инвентарь, птицу и мелкий скот. Не желая отдавать имущество и скот в колхозы и опасаясь репрессий, которым подверглись зажиточные крестьяне, люди резали скот и сокращали посевы. Другой, более рациональный путь развития сельского хозяйства предлагал видный ученый-аграрник, доктор наук, профессор Петровской сельскохозяйственной академии, директор НИИ сельскохозяйственной экономики Александр Васильевич Чаянов. Еще в 1919 г. вышел в свет один из основных научных трудов Чаянова — книга «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации», где он писал: «…не разрушая тех сторон хозяйства, где мелкое семейное производство было технически удобнее крупного… выделить и организовать в крупнейшие кооперативные предприятия те отрасли, в которых это укрупнение давало заметный положительный эффект». Этот процесс Чаянов назвал «кооперативной коллективизацией». Он отрицал «коммунизацию производства» в сельском хозяйстве, указывая на такие труднейшие проблемы, как «стимуляция работы», «организация труда» и «хозяйствующая воля», т. е. управление. Чаянов полагал, что основой аграрного строительства должно стать кооперативное крестьянское хозяйство. Не сомневаясь в преимуществах крупного хозяйства перед мелким в промышленности, Чаянов считал, что высокая степень концентрации сельскохозяйственного производства нерентабельна, и делал вывод о желательности мелкого и среднего крестьянского хозяйства.

Взгляды Чаянова и его школы были объявлены антимарксистскими; в вину ученому вменялись желание сохранения индивидуального крестьянского хозяйства, недооценка роли пролетариата, защита интересов кулачества. С развертыванием сталинской «революции сверху» в 1928–1929 гг. нарастала волна идеологической и политической критики в адрес Чаянова. Его обвиняли в «защите интересов кулачества» и «протаскивании буржуазных аграрных теорий». На Конференции аграрников-марксистов (20–29 декабря 1929 г.) «чаяновщина» была объявлена «агентурой» империализма, находящейся в связи с «правым уклоном» в ВКП(б). Выступивший на конференции И.В. Сталин обрушился на Чаянова. В частности, он сказал: «Непонятно только, почему антинаучные теории «советских» экономистов типа Чаяновых должны иметь свободное хождение в нашей печати» (53).

В июле 1930 г. Чаянов был арестован и осужден по сфабрикованному делу «Трудовой крестьянской партии», а 3 октября 1937 г. вновь судим Особым совещанием при НКВД СССР и в тот же день расстрелян. Реабилитирован. Известно, что отправной точкой коллективизации явилась статья Сталина в «Правде» «Год великого перелома» от 7 ноября 1929 г. Однако хребет российскому крестьянству начали ломать гораздо раньше. Декрет от 9 мая 1918 г. объявлял всех, имевших излишек хлеба и не заявивших о нем в недельный срок, «врагами народа», которые подлежали революционному суду и тюремному заключению на срок не менее 10 лет, конфискации хлеба и имущества. Тем, кто доносил на «врагов народа», полагалась половина стоимости не заявленного к сдаче хлеба.

Еще 8 ноября 1918 г., на совещании делегатов комитетов бедноты, В.И. Ленин заявляет о решительной линии по ликвидации кулачества: «…если кулак останется нетронутым, если мироедов мы не победим, то неминуемо будет опять царь и капиталист». Уже тогда отметил свое начало «великий крестовый поход против спекулянтов хлебом, кулаков, мироедов…последний и решительный бой всем кулакам-эксплуататорам». В мае — июне 1918 г., после создания продармии, Декретом от 11 июля «Об организации деревенской бедноты» «повсеместно учреждаются волостные и сельские комитеты деревенской бедноты», в одну из задач которых входит «оказание содействия местным продовольственным органам в изъятии хлебных излишков из рук кулаков и богатеев». В качестве поощрения «сельским пролетариям» выделялась часть изъятого хлеба. 6 августа выходит Декрет «Об организации специальных уборочных и уборочно-реквизиционных отрядов». Каждый такой отряд должен состоять не менее чем из 75 человек и иметь 2–3 пулемета. При помощи их Советское правительство планировало обеспечить уборку урожая озимых, засеянных кулаками и помещиками осенью 1917 г. На вооруженное насилие деревня, наводненная вернувшимися с фронта солдатами, ответила вооруженным сопротивлением и целым рядом восстаний. За полтора месяца до нового урожая 1918 г. продотряды «добыли» более 2 млн пудов хлеба, оплатив его жизнями более 4100 коммунистов, рабочих и бедняков. За десятилетие, с 1917 по 1927 г., было экспроприировано 1,3–1,4 миллиона крестьянских и около 900 тыс. казачьих хозяйств, а спустя пять лет, к 1932 г., еще 4 миллиона хозяйств с 18–19 миллионами душ.