День "Б" - Вячеслав Бондаренко

А еще через десять минут бывший генеральный комиссар Белоруссии уже крепко спал. Готтбергу снился солнечный день в Кёльне, на набережной Рейна. Ласково плескались воды могучей реки, небо было голубым и мирным, как до войны, а величественный Кёльнский собор, как всегда, радовал своим совершенством…

* * *

Здание госпиталя догорало. Багровые языки пламени освещали в ночи закопченные лица людей, отсвечивали в ветровых стеклах машин. Жалобно стонали раненые, которых санитары и санитарки вытаскивали из пожарища. Рядом поспешно выгружались из тяжелого грузовика рабочие Организации Тодта, однорукий бауляйтер резко отдавал им распоряжения. Разборкой завалов командовал немолодой военный врач в очках.

— Живее, живее! — раздраженно кричал он на многочисленных солдат, копошившихся на руинах. — Там в хирургическом еще семь человек должно быть! Герр бауляйтер, ваших — на разборку флигеля!..

— Яволь, герр штабсартц!.. К флигелю, живо!!!

От хирургического отделения оставались одни воспоминания. Хаос битого камня и стекла, переплетения каких-то металлических трубок, ошметки дерева, клочья бинтов, комья окровавленной ваты… Советский бомбардировщик появился над городом незамеченным, и тревогу не объявляли.

Стриженный ёжиком «фельдфебель», вместе со своими подчиненными копавшийся на развалинах госпиталя, выпрямился и ожесточенно сплюнул. Вместо того, чтобы выполнять задание командования, они вынуждены возиться тут, отыскивать на руинах раненых немцев… И надо же было этому самолету прилететь так невовремя! Только выработали с ребятами тактику, приняли решение, как громыхнул этот взрыв, взвыли сирены, квартал оцепили фельджандармы, и всех, кто попался под руку, силком погнали на разборку развалин горящего госпиталя… «Старший по званию», бородатый «лейтенант», пробовал было сопротивляться, но хмурый, с мятым от недосыпания лицом гауптманн фельджандармерии процедил: «Захотели к стенке за невыполнение приказа?.. А ну!..» Пришлось подчиниться. И вот теперь уже полночи они работали на разборке этого чертова госпиталя…

Отпустили их только без десяти три. По приказу «фельдфебеля» группа разделилась — семеро пошли низом, через набережную Свислочи, а он в сопровождении бородача двинулся к зданию духовной семинарии.

Тяжело, устало шагая по замусоренному осколками битого кирпича и стекла тротуару, «фельдфебель» думал о том, как же удачно они додумались выйти на конспиративную квартиру. Хозяин, которого они подозревали в измене, оказался невиновным, а немцы, которых видели выходящими из его дома, — офицерами «Смерша». Видимо, в апреле 1943-го, когда военную разведку выделили из НКВД в особое управление Наркомата обороны, эта квартира автоматически приобрела статус явки сразу двух разведывательных сетей — НКВД и «Смерша». Кто же знал, что интересы двух ведомств будут настолько разными?..

Перед смертью хозяин явки признался, что сегодняшние гости — смершевцы. А раненый парень, которого прикончили на чердаке, так и вовсе предоставил великолепное тому доказательство. Он был в штатском, но в шкафу обнаружилась его немецкая форма, а в ее подкладке — тончайший шелковый лоскут, покрытый мелким текстом. Точно такой же, какой был в подкладке у парашютиста, убитого в ночном июньском лесу…

Итак, эти «немцы» были теми самыми, кого приказал искать и ликвидировать Судоплатов. Ради такой удачи не жаль было и стариком-подпольщиком пожертвовать. Теперь «фельдфебель» знал точное количество разведчиков, знал, как они приблизительно выглядят. Но самое главное — у них была явка, куда они неизбежно должны были вернуться. Засаду в доме оставлять не стали — без стрельбы не обошлось бы, а это могло всполошить немцев, которые в момент оцепили бы квартал, и тогда не уйдешь. Проще было убрать их по одному, во время возвращения их на явку… «Вернее, теперь — уже утром, — подумал “фельдфебель”». — Надеюсь, расходиться на задание они тоже будут по одному, как и вчера».

Теплая ночь была на исходе. Группа «фельдфебеля» рассредоточилась по окрестным дворам так, чтобы держать в поле зрения весь переулок и прилегающие к нему пустыри — на случай, если разведчики будут расходиться разными маршрутами.

Медленно тянулись часы. Постепенно рассвело, закукарекала, захрюкала и замычала окрестная живность, по улице начали проезжать повозки и машины, по реке двинулись лодки… Потом небо нахмурилось, прошел короткий теплый дождик, прибивший пыль в переулке, и снова распогодилось. Становилось жарко. А дом-явка так и стоял молчаливый, неподвижный — ни звука, ни движения внутри.

— Сходи посмотри, — еле слышно приказал «фельдфебель» бородатому «лейтенанту».

Через минуту тот вернулся, криво усмехаясь.

— Дом пуст, командир…

— Как пуст? — опешил «фельдфебель».

— А так. Сходи сам посмотри.

Тщательно обыскали явку. Смершевцы явно побывали в доме — тела погибших они перенесли в подвал, на кухне остались следы ужина, — но ночевали в другом месте.

Выйдя на улицу, «фельдфебель» в ярости сплюнул на булыжник. Внутри закипала холодная злоба.

Ручей, по которому бежал Джим Кэббот, оказался не таким уж и длинным. Он привел его к невысокому бетонному сооружению, торчавшему посреди очередного окраинного огорода и больше всего похожему на дот. Но, сунув голову внутрь, англичанин убедился в том, что дот, судя по всему, имеет отношение к канализации. Ручей с шумом низвергался куда-то вниз, туда же по бетонной стенке уходили железные скобы-ступени. Поразмыслив, Джим скосил глаза на волшебную птицу Лайвер, вытатуированную на кисти, и, как всегда делал в трудные минуты, подмигнул ей. Потом схватился здоровой рукой за первую скобу и, затаив дыхание, начал спуск.

Он хорошо понимал, что сейчас по его следу нацисты бросят крупные силы полиции и СС. Квартал, по которому он бежал, будет оцеплен и прочесан сантиметр за сантиметром. Любой патруль остановит раненого человека в разорванной и окровавленной немецкой форме. Поэтому нужно уходить максимально сложным путем. Подземный коллектор был самым подходящим вариантом.

Подземелье, в котором оказался Джим, было не таким уж и глубоким, не больше пятидесяти метров под поверхностью земли. По узкому бетонному ходу, в котором бурлил зловонный ручей, вполне можно было передвигаться, согнувшись в три погибели. Через несколько минут спина Кэббота уже одеревенела, но он упрямо двигался вперед в кромешной темноте. Конечно, было жутковато, но ведь отряды британских коммандос и создавались для того, чтобы действовать в экстремальных условиях!

«Плохо то, что у меня нет карты, — думал Джим, осторожно ступая по бетону. — Ориентировочно я миновал вокзал и смещаюсь в сторону реки, но так ли это?..» Проверить догадку не было ни малейшей возможности: ни люков, ни выходов на поверхность Кэбботу не попадалось. Кроме того, коллектор уже несколько раз менял направление, и в конце концов Джим окончательно перестал соображать, куда он бредет.

Прошло, как казалось ему, не меньше полутора часов. Наконец впереди блеснул какой-то неясный свет, а воздух в подземелье стал немного свежее. Взбодрившись, Джим ускорил шаги и через десять минут осторожно высунул голову из небольшой полукруглой дыры, выходившей на реку, буквально сантиметрах в пятидесяти от поверхности воды. От ослепительного света летнего дня заломило глаза, от пьянящего воздуха кружилась голова. Джим беспомощно сощурился и поскорее нырнул назад в коллектор. Еще не хватало, чтобы его увидел с реки или противоположного берега какой-нибудь не в меру бдительный фриц!..