Аномалия Шарли - Ша Форд

привыкнуть к тому, что у меня во рту дерьмовый вкус, либо от усталости не обращать на это внимание.

Мне нужно было прекратить.

Я свернулась на горячем полу и надеялась, что призрак вытечет из меня прежде, чем я проснусь…

— Добрый день, преступник, задержанный полицейским управлением Далласа. Сейчас 12 часов дня. Пора обедать!

Два предмета с силой врезались в щель торгового автомата. Я игнорировала этот звук и пыталась цепляться за полусон, в который я впала — этот сон мог, я была почти уверена, убить меня, если я позволю ему. Но сила падения сотрясла сломанную пластиковую переднюю часть торгового автомата. Это было достаточно громко и достаточно долго, чтобы нарушить мою концентрацию.

Ну, если я собиралась жить, то я могла бы и выпить.

Я усвоила урок: не было смысла пытаться нормировать СуперСок. Мне нужно было получить всю жидкость, которую я могла, сейчас, чтобы я могла потеть позже. Машина также уронила тюбик SuperQuik на обед. Закончив глотать сок, я наклонила трубку и выдавила все это в горло.

Это со вкусом курицы бок-бок, обычно я не против, но на вкус этот тюбик был больше похож на бок-бок, чем на курицу. Может, так было у меня. Мой язык был настолько травмирован, что я не думала, что он мог отличить плитку от ковра в этот момент. Поэтому я не придала этому большого значения.

Должно быть, я была голоднее, чем думала. Примерно через тридцать секунд после того, как еда попала в мой желудок, я ощутила поток энергии, пронизывающий все мое тело. Все казалось проще. Ничто не казалось безнадежным. Я вскочила на ноги и начала пробираться по машине в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне проникнуть в органы управления кондиционером.

Корпус динамика был приварен по всему периметру, а торговый автомат привинчен к полу. Я могла бы открутить болты, если бы у меня был нужный инструмент. А у меня его не было, а машина была так плотно прижата к стене, что я не могла просунуть за нее руки.

Я обыскала темные углы по обе стороны от автомата, мой ботинок наткнулся на что-то твердое. Это пятигаллонное ведро — такое я использовала для мыльной воды, когда нужно было помыть Билла. Я не знала, зачем внутри броненосца было ведро, но я не жаловалась. Я приподняла крышку и пошарила внутри, надеясь, что там мог быть какой-нибудь металлолом или хотя бы пара винтов, катающихся по дну.

Но нет.

Единственные съемные вещи, которые я нашла в машине, — это были ремни, удерживающие ведро на месте: полуэластичные шнуры с овальными головками. Эти овалы превратились в букву «С», когда я нажала на них по бокам, при этом один край загнулся к центру на крошечном шарнире. Я не была уверена, что мне принесут пользу пара ремней, но это было все, что я успела найти.

Мой язык покрылся коркой, и голова снова гудела. Пот тек непрекращающимся потоком, и моя рана не могла высохнуть. Ничто из того, что я делала, не облегчало обожженную кожу. Мне казалось, что у меня было два сердца: одно стучало между ребрами, а другое болезненно пульсировало в середине спины.

Тот небольшой заряд энергии, который я получила от еды, ушел. У меня кружилась голова, а желудок предупредил, что он был ужасно пуст — куда сильнее, чем был раньше. Я вытянула ремни на свет и на секунду села, чтобы подумать и отдышаться.

Три минуты спустя мой кишечник пылал.

— Ах! Какого черта …? — я прижала наручники к животу, морщась от боли. Это было знакомое ощущение, но я не ожидала, что буду ощущать его еще как минимум пять часов. И я не ожидала, что почувствую это так… агрессивно.

Что-то было не так с этим SuperQuik. Я знала, что он был невкусным. Я наклонилась и схватила выброшенный тюбик. Мне пришлось раздавить его пяткой, чтобы разгладить этикетку настолько, чтобы можно было прочесть мелкий шрифт:

Оставайтесь СУПЕР-энергичными с рационами выживания SuperQuik — вкусным средством со вкусом еды, наполненным специальными ферментами, разработанными для поддержания сытости в течение нескольких дней! Так что не проголодайся, будь СУПЕР!

Когда я перевернула тюбик, чтобы прочитать информацию о пищевой ценности, напечатанную на обороте, я увидела, что в одном тюбике было тридцать восемь порций — тридцать восемь порций. Это означало, что я только что проглотила эквивалент почти сорока приемов пищи за один присест.

— О… Боже… Боже, — простонала я.

И вот шла расплата.

Теперь я поняла назначение пустого ведра. Ужасная, отвратительная, унизительная цель. Я жалела, что сняла его с ремней, потому что теперь я должна была ковылять за ним, сжавшись, а оно укатилось к задней части машины.

Как только я, наконец, взяла ведро, у меня не осталось времени, чтобы пристегнуть его обратно. Времени едва хватило, чтобы перевернуть его и снять крышку, прежде чем начался ад.

Меня немного утешало знание того, что полиция не слышала, что происходило внутри броненосца. Если я собиралась умереть вот так, выпустив месячный запас еды с тонкостью грузовика, вылетающего из окна седьмого этажа, то я хотела бы, по крайней мере, умереть с осознанием того, что никто этого не слышал.

Я бы предпочла, чтобы позже они просто нашли мою вывернутую наизнанку оболочку тела и удивились, что, черт возьми, произошло.

На то, чтобы еда прошла свой курс, ушло около получаса. Хорошая часть заключалась в том, что мне больше не нужно было беспокоиться о том, чтобы пристегнуть ведро ремнями: если машина не перевернется на бок, эта штука никуда не денется. Плохо было то, что вся влага, которая была в моем теле, исчезла. Пропала. Вышла.

Было слишком больно сидеть. У меня не осталось ничего, чтобы появились слезы. Поэтому я сжалась на боку и стонала в изгибы своих скованных рук.

Говард все предусмотрел. Мало того, что он запер меня в этой чёртовой печи, он не только отключил все коммуникации и заварил кондиционер, но и дал мне паек, предназначенный для обезвоживания моей системы. Он сделал все, что мог, чтобы убить меня, а я…

Я не знала, могла ли как-то остановить его.

На передней части ведра были рисунки. Я увидела их, когда повернулась, чтобы одна сторона меня могла остыть. На рисунках была изображена веснушчатая фигурка, сидящая на корточках над квадратом. В пустом пространстве над ее головой плавали и другие вещи — грубые интерпретации того, что случилось с ведром около десяти минут назад.

Это было шуткой для Говарда.