Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2 - Всеволод Витальевич Вишневский

Читал об итальянском фашизме. Перед его закатом — интересно перечитать…

20 мая 1943 года.

6 утра, по радио. …В Москву приехал личный представитель президента США — мистер Дэвис. Он привез послание Рузвельта Сталину.

По Морскому каналу выводят в Кронштадт наши подводные лодки… Только что провели еще одну. Немцы выпустили по ней много снарядов. Мимо!

Днем написал с подъемом радиоречь к 240-летию Ленинграда. Взял тему неукротимой России…

…Сегодня погода несколько лучше, к вечеру — солнечно, холодно («зацвела черемуха»). Летают наши истребители, немцы почему-то не летают.

Заходил прощаться Н. Воронов — летит в Москву. Тепло попрощались, ведь год и восемь месяцев дружно работали.

Летит в Москву Крон — получил вызов; собирается туда же Л. Успенский; улетел А. Штейн.

К полуночи тревога, зенитная стрельба. Тарахтят по крыше осколки…

21 мая 1943 года.

Солнечно, прохладно… За окном распускаются рыжеватые листочки дубов… Люди трудятся на огородных грядках.

18 мая Дэвис возложил венок (от США) на могилу героев Сталинграда. На лентах надпись: «Слава советскому солдату!»

Думаю о путях Англии и США. Маркс в 70-х годах указывал, что эти страны могут идти к социализму — в порядке исключения — эволюционным, мирным, демократическим путем… Каковы будут отношения между СССР и капиталистическим миром в послевоенный период?..

Написал (по заданию ПУ фронта) листовку о капитуляции немецкой армии в Тунисе, о сжимающемся вокруг Германии кольце, о бомбежках, об единой установке СССР, Англии и США: «Безоговорочная капитуляция Гитлера». Меня привлекает этот ударно-сжатый разговор с врагами, эта литературно-психологическая бомбежка.

Из «Ленинградской правды» (20 мая 1943 года):

«Военный корреспондент Карл-Мария Гримме в форме рассказа некоего фашистского лейтенанта излагает свои впечатления о России на страницах журнала «СА-фюрер», номер которого, в числе других документов и материалов, притащили недавно из немецкой землянки наши разведчики…

Карл-Мария Гримме, терзаемый воспоминаниями о советских людях, цедит сквозь зубы: «Их вид излучает силу… не считайте их глупыми… их разум бодрствует… Они охотно пускаются в глубокие рассуждения, знают часто необыкновенно много, знают свою литературу очень точно, поразительным образом проникают в тайники человеческой души, прежде всего признают собственные ошибки, недостатки, разоблачать которые беспощадно доставляет им большое наслаждение. Никаких ложных представлений. Никаких иллюзий…»

Вот именно: никаких!»[82]

Ночью тревоги, артиллерийская стрельба…

22 мая 1943 года.

(Двадцать три месяца войны.)

Хочу сегодня, а может быть, завтра рывком закончить пьесу. Но столько отвлекающих тем, дел, встреч…

Работал с огромным напором, пьесу закончил. На душе тихо…

Еще нужны мазки, штрихи. Выверка… Ночью — обдумать последний аккорд.

С Ладоги приехал В. Пронин. Там тихо… Вдоль берега Ладожского озера тянут двойные железнодорожные пути к Кобоне. Это поможет Ленинграду. Построен новый мост — у Орешка.

Упорные налеты немцев на город Волхов, но без успеха, — мы отбиваем, бережем электростанцию.

Радиосообщение о роспуске Коминтерна. Слушали, затаив дыхание…

Этот акт выбивает из рук Гитлера и К’ оружие агитации и пропаганды против угрозы Коминтерна… Важнее всего выиграть войну. Дальнейшее определит жизнь. Рабочий класс будет искать нов[ых] организационных] форм в новых условиях…

Комментариев будет много. Это крупнейшая сенсация дня, а может быть, и года (для Запада). Этот акт подействует на всю европейскую политическую обстановку. Внезапно из-под «оси», из-под антикоминтерновского блока выдернуто все основание.

Ночью — мысли о пьесе. Воздушная тревога, зенитный огонь, бомбы…

23 мая 1943 года.

С подъемом написал финал. Он найден! Вчера все время бродил, думал, искал… Нужен был и продых, и юмор, и филос[офско]-политическая] символика. Мысль шла сложными ассоциациями, — вспомнил одну свою акварель 1917 года[83]: русский солдат горделиво стоит, опершись на винтовку, обе руки на дульном срезе.

Совещание генштабов союзников в Вашингтоне. На будущей неделе будет принят план операций на 1943 год(?!). Либо это маневр, рассчитанный на то, чтобы сбить с толку Гитлера, либо это безусловная оттяжка. Если план будет принят к 1 июня, то на подготовку и реализацию его уйдет два-три месяца. Значит, СССР летом снова один?

…Вернулся Н. Чуковский. Привез письмо от Крона…

Думаю так. …С 22 июня 1941 года мы были втянуты в тяжелейшую войну, в которой несем огромные потери. Наше сопротивление — отчаянное, настоящее. Мы дали Англии и США два года, дали опыт, дали психологическое успокоение. На русской крови, на наших костях возникает сейчас «сверхорганизация» Англии и США… Соглашение с ними в общем зыбкое, но оно единствен [но] реальный путь. Быть в изоляции — гибельно. За помощь надо платить — do, ut des[84]. И нам платят (умеренно), и мы платим… Мне кажется, что ряд взаимных уступок политического характера, рассчитанных на консолидацию внутренних сил, — сделан. Возможно, потребуются и другие (по вопросам границ, внешней торговли, валюты; соотношения вооруженных сил в будущем; морских, воздушных и прочих путей; режима в отдельных зонах и районах, в государствах, освобожденных от Гитлера и т. д.). Вопрос — в мере выгоды и в мере ответных уступок…

В 8 часов выступил по радио о 240-летии нашего города. С. К. говорит, что выступал хорошо. Эту же речь повторил для Москвы (записали на пленку)…

Николай Чуковский рассказал мне (со слов Н. Вирты) про Сталинград: