Немецкая мотопехота. Боевые действия на Восточном и Западном фронтах. 1941-1945 - Франц Куровски

Замолотили ручные пулеметы МГ-42. В ответ по оборонявшимся ударили станковые пулеметы русских, батарея минометов и несколько установок «сталинских органов»[36].

Ханнес Гриммингер вел огонь из пистолета-пулемета по группе красноармейцев, которая внезапно появилась перед ним из какого-то рва. Справа и слева от него мотопехотинцы метали во врага гранаты. Из того же рва сверкали огоньки выстрелов. Над головами оборонявшихся полетели гранаты противника. Одна из них шлепнулась на землю менее чем в двух метрах от капитана.

Гриммингер среагировал моментально и нырнул на дно неглубокого окопа. Через пару секунд граната разорвалась с резким звуком. Капитан выглянул из окопа и увидел, что русские пехотинцы широкой волной появляются из скрывавшего их кустарника.

С воющим звуком заработали катюши, их снаряды, напоминающие эскадрилью ракет, взвились в воздух, потом снизились и с перелетом врезались в землю примерно в двухстах метрах за позициями мотопехотинцев. Мощные взрывы заставили обороняющихся еще плотнее прижаться к земле.

Снова раздались очереди МГ-42. Огненные трассы ударили по флангам наступающих красноармейцев и произвели свое ужасающее действие. Оставшиеся в живых нападающие ответили нестройным огнем из пистолетов-пулеметов и метнули несколько гранат.

Семь раз русские поднимались в атаку только в этот день 19 июля. Семь раз они были вынуждены отступить. Одно противотанковое орудие и одно штурмовое орудие были выведены из строя огнем танков противника. Но оставшееся в строю тяжелое вооружение продолжало трудиться вовсю. Атака на левый фланг позиций была отбита контратакой. С одним взводом мотопехотинцев, вооруженных трофейными пистолетами-пулеметами, Ханнес Гриммингер снова отбросил врага назад. Во время этого контрудара сам он был во второй раз ранен. Тем не менее он остался вместе со своими мотопехотинцами, поскольку отдавал себе отчет, сколь он был им необходим. Солдаты держались, так как знали, что русские, расположившиеся слева и справа от заболоченных полос, уже готовы броситься на них.

Вечером этого трудного дня к капитану Гриммингеру подошел радист:

– Господин капитан, разрыв фронта за нами ликвидирован. Получен приказ отойти на новую позицию.

Итак, попытка пробиться к собственной дивизии провалилась; Гриммингер это прекрасно понимал. Однако оставалась возможность, что другие смогут пробиться сквозь этот ад.

– Теперь вы сможете как следует залечить две ваши раны, господин капитан! – сказал лейтенант Эбеляйн, когда известие о предстоящем возвращении распространилось подобно лесному пожару.

В темноте ночи они смогли оторваться он неприятеля. Но через некоторое время им все же пришлось вступить в бой с противником, который стал их преследовать. После краткого сражения опасность эта была устранена. Еще через какое-то время Гриммингера вызвали по радио. Обменявшись паролями, он ответил вызывавшему, и вскоре они подошли к своей новой позиции.

Ослабевшего от потери крови, но тем не менее довольного ходом дел Гриммингера доставили на перевязочный пункт. Отсюда 11 августа он был отправлен в Германию.

Вместе с ним на родину вернулись и оставшиеся члены сформированного им подразделения. По дороге самолет получил распоряжение несколько изменить курс и приземлился прямо перед казармой в Гмундене, где мотопехотинцам предстояло отдохнуть перед всеми предстоящими им в будущем сражениями. В конце августа эта часть, получившая было имя 25-го мотопехотного вспомогательного батальона, была расформирована.

Сам же Гриммингер получил приказ выступить маршем вместе с мотопехотной бригадой в направлении Лотарингии.

5 сентября он получил телеграмму, в которой сообщалось, что за оборону шоссе западнее Минска он награжден Рыцарским крестом.

Спустя десять дней он вместе со своим новым соединением уже принял первое сражение на Западе. В тяжелых боях 27–29 сентября в районе Антепьера Гриммингер получил тяжелую рану правой руки и уже 1 октября снова оказался в госпитале. Здесь ему была вручена серебряная нашивка за ранение.

Но уже через девять дней он снова был на марше на Западный фронт. Сначала он получил под свою команду разведывательный батальон, а несколькими днями спустя – батальон 192-го мотопехотного полка. Через пару дней он со своим батальоном уже сражался под Люневиллем.

Восточнее города, в лесу Паррой, батальон капитана Гриммингера занял оборонительные позиции. Шесть дней и ночей 192-й мотопехотный полк вел здесь бой; самой горячей точкой сражения был участок батальона Гриммингера. На своем командирском БТРе капитан носился с одного участка фронта на другой. Туда, где неприятелю удавалось углубиться в его оборону на несколько метров, бросались резервы, и противнику приходилось оставлять захваченные было позиции.

Когда они должны были предпринять наступление на позиции, занимаемые американским полком, чтобы расчистить дорогу через мост, Гриммингер предварительно в одиночку выехал вперед. Он провел рекогносцировку местности и под сильным огнем неприятеля повел свой батальон к железнодорожному мосту. Когда его мотопехотинцы было дрогнули, не решаясь прорваться сквозь этот ураган огня, он своим примером воодушевил их, трижды пересекая открытые, простреливаемые участки местности и проводя через них отдельные группы бойцов.

Когда американцы предприняли мощное наступление, он остался в арьергарде и удерживал неприятеля так долго, сколько было необходимо всему полку, чтобы отойти достаточно далеко. С одним-единственным танком и двумя БТРа-ми ему удалось прорваться к одной из рот, которая была окружена противником. Обращением через громкоговорители американцы было попытались завладеть душой обороны – капитаном Гриммингером. Они обещали существенные льготы той части, которая сдастся в плен и приведет с собой этого отважного офицера.

24 октября мотопехотинец Эмиль Клингер, солдат батальона Гриммингера, попал в плен к неприятелю. Так как он во время допроса ничего не сказал о местопребывании своего капитана, американцы его избили. Он только ответил на это:

– Даже если вы забьете меня до смерти, то и тогда я не предам нашего Ханнеса.

В начале ноября – полк к этому времени был переведен в Вогезы – зачастили дожди. Враг наступал не переставая, и, когда командир полка был ранен, Гриммингер 9 ноября в Сен-Бенуа принял командование полком на себя и осуществлял его в последующие дни вплоть до прибытия нового командира. 17 ноября он снова стал командовать своим старым батальоном.

В боях под Саарлаутерном Гриммингер почти всегда был на переднем крае, а с 25 по 30 ноября он со своим батальоном в ходе почти непрерывных боев сдерживал наступление врага. 30 ноября, находясь на передовой, он снова был ранен осколком гранаты. Поскольку в результате ранения были повреждены его глаза, он 1 декабря оказался в глазной клинике Вюрцбурга.

До 2 февраля 1945 года Ханнес Гриммингер оставался дома. Однажды, накануне отъезда на Восточный фронт, куда тем временем был переброшен его полк, Гриммингер получил известие, что он – снова за отвагу в сражениях с неприятелем – произведен в майоры. Так как он сам еще ничего не знал о своем переводе на Восток, то пустился в дорогу кружным путем через Саарбрюккен. 9 февраля он оказался в окрестностях Штраусберг-Ланда, где и разыскал свой полк. Двумя днями спустя полк был перебазирован и направлен в Лаубан в Нижней Силезии.