Закон мести - Дженнифер Блейк

Слишком сильно смоченная ткань оставила на его животе немного воды, намочила пояс его брюк. Заметив это, Пилар вытерла воду, но не могла просушить кожу там, где был пояс. Бросив тряпочку в миску с водой, она расстегнула его.

Он вздохнул.

Пилар замерла, поняв, что он в сознании. Она долго смотрела на расстегнутый пояс, на кожу, которая была светлее, чем на груди, на тонкую линию темных вьющихся волосков, исчезавшую под застежкой, и бешеный стук ее сердца, казалось, отсчитывал проходившие секунды.

Собрав остатки храбрости, она подняла глаза и взглянула на него. В его темно-серых глазах таилось обвинение и тепло.

Она вздохнула:

— Я действительно думаю, что ваша слабость — игра, приманка для того, кто хочет вашей смерти.

Его зрачки расширились, но он промолчал.

Она облизнула дрожащие губы и прошептала:

— Я думаю так, но не уверена. Должен быть способ узнать это наверняка. И я найду его.

Большую часть следующей недели наблюдала, как соратники Рефухио, дежурившие с нею у его постели, пытались поднять его мольбами, просьбами, шутками и даже гневными выпадами. Она ждала до тех пор, пока ее усталость не достигла той степени, при которой все происходящее воспринималось словно во сне. Ей казалось, что она сойдет с ума, если и дальше будет все взвешивать и выжидать, ничего не предпринимая. Она больше не могла ждать.

Наутро после ее беседы с Рефухио жар у того спал, бронзовая кожа покрылась испариной. Пот намочил волосы на лбу и стекал по вискам и шее. Опасный румянец сошел с его лица, взгляд стал спокойней. Он выпил немного бульона, умылся, побрился и переоделся в чистое белье. Но он не реагировал на заботы своих друзей и был так отрешен от них, словно эти люди не имели к нему ни малейшего отношения. Он все время молчал.

Его молчание, отсутствие столь привычных шуток и издевок тревожило Пилар больше всего. Казалось, что его голос — самая живая его часть, отражение его блестящего ума — был убит. То, что он сам, собственным усилием воли сделал это, приводило Пилар в ярость и было невыносимо. Именно это побудило ее к решительным действиям.

Почти двое суток они провели в порту на Канарских островах, погрузив на борт фрукты, вино, турецкие ковры, а также приняв несколько пассажиров. Они отплыли с утренним приливом, и вслед за прекрасным днем наступил прекрасный вечер. Море было спокойно, воздух целителен, и ветер — попутным. Красивый закат расцвечивал небо розовым и алым, лиловым, фиолетовым и оранжево-золотым, заставляя море переливаться, словно опал. Последние отблески заходящего солнца врывались сквозь открытый иллюминатор, отсвечивали на стенах и превращали лицо и руки обедавшей в каюте Пилар в переливчатый розовый перламутр.

Рефухио, которого уже накормили овсянкой, лежал, опираясь на подушки, и глядел на девушку. Свет, отражавшийся в глазах, изменил его взгляд, сделав его обманчиво-мягким.

Вскоре стало темнеть. Ночь наступала быстро, как и обычно в этих широтах. Когда каюту наполнили тени, Пилар, встав из-за стола, взяла поднос, выставила его за дверь и заперлась на замок. Повернувшись, она начала вынимать шпильки из прически. Разворачиваясь, толстый жгут волос превратился в темно-золотистый водопад, укрывший ее до талии. Пилар подошла к умывальнику.

Налив в таз немного воды, девушка вымыла руки. Затем, смочив в чистой воде кусочек ткани и отжав его, она медленно провела по лицу и шее. Отбросив назад волосы, она принялась расшнуровывать лиф своего мягкого шелкового зеленого платья с широкой юбкой.

Стальной взгляд Рефухио остановился на ней. Она спокойно выдержала его и продолжала расстегивать платье. Затем она стянула его с себя и бросила на стул. За платьем последовала нарядная нижняя юбка из желтого шелка, отороченная ярко-зеленой каймой. Она сбросила туфли, сняла чулки, потом развязав тесемки тонких нижних юбок, позволила им свободно упасть на пол. Грациозно перешагнув через ворох юбок и подобрав их, повесила на тот же стул. Оставшись в одной сорочке с низким вырезом и подолом, едва прикрывающим колени, Пилар снова взяла влажную ткань.

Девушка привыкла умываться и переодеваться на глазах у Рефухио — с тех пор как он был ранен, избежать этого не было возможности. Она всегда скромно снимала одну вещь, уже надев поверх другую, а также выбирала время, когда ей казалось, что ее подопечный спит, хотя иногда отмечала, что его дыхание меняется, а повернувшись, обнаруживала, что он переменил положение. Тем не менее, когда бы она ни взглянула, его глаза оставались закрытыми. Постепенно она почти привыкла к его присутствию.

Она не знала, смотрит ли он на нее сейчас. Единственное, в чем она была уверена, — это в том, что он не спал, когда она начала умываться. Она чувствовала себя неуютно, как будто ее рубашка была прозрачной. Ветерок, веющий в открытый иллюминатор, прижимал тонкую ткань к ее телу так, что был виден каждый его изгиб. Он мгновенно высушивал влагу, оставляемую на ее теле тканью, и вызывал у нее озноб. Ее нервы были болезненно напряжены в ожидании того, что должно было произойти.

И вот наступил решающий момент.

Сердце тяжело стучало в ее груди, руки дрожали. Она чувствовала, как горячая волна поднимается изнутри и она краснеет до корней волос. Быстро, пока ее решимость не испарилась, она расстегнула ворот рубашки, спустила ее с плеч. Рубашка упала на пол.

Она зажмурилась, будто тем самым могла спрятать свою наготу. Ее тут же захлестнули сомнения. Она не знала, правильно ли поступает. Если она останется сейчас, если возьмет рубашку и быстро скользнет в нее, то сможет притвориться, что рубашка упала случайно. Все будет так, как было до сих пор, ничего не изменится.

Но разве это поможет? Разве это спасет их? Нет. Она нащупала слабое место в броне Рефухио и должна следовать намеченному плану. Она должна сделать это, или все они погибнут.

Пилар наклонила голову, скрывшись за густым завесом волос. Выжав мокрый лоскут, провела им по груди, бокам, животу и бедрам. Влажная кожа блестела, как алебастр. Грациозно двигаясь, она провела влажной тканью по ногам, протерев даже ступни. Закончив омовение, она положила лоскуток на место и взяла щетку для волос. Ее опущенные ресницы дрожали. Распутывая длинные пряди, она расчесывала волосы до тех пор, пока они не заблестели в полутемной каюте.

Закончив, она отложила щетку. Вздохнула и медленно, но решительно повернулась. Вскинув голову, пошла к постели, где лежал Рефухио.

Он не спал, наблюдая за ней.

Заметив его взгляд, Пилар споткнулась, краска сбежала с ее лица. В его глазах она прочла гнев, замешательство и нечто, напоминавшее голодный взгляд. Последнее дало ей силы подойти к постели. Она не хотела смотреть на Рефухио. Потупившись, она села рядом с ним.

Он поспешно отодвинулся к стенке. Этим движением он освободил место для нее, и она воспользовалась этим. Ей казалось, что она упадет на пол, если сейчас не ляжет. Она облокотилась на матрас, повернулась к Рефухио и улеглась, вытянувшись, рядом с ним.