Дочь Сталина - Розмари Салливан

В конце статьи рецензент приходит к выводу, что Анна — «страдающая нарциссизмом» «авантюристка», которая «занимается саморекламой», чтобы получить гонорары побольше. Читателям советовалось обращаться к «научно-разработанной» «Краткой биографии» Сталина (в которой каждое слово было одобрено им самим). Светлане казалось, что в этой разгромной рецензии видны едкие фразы ее отца.

Позже Светлана объясняла: «Моему отцу было нужно… выбросить всю историю, раз и навсегда избавиться от тех, кто стоял на его пути, кто действительно основал и создал партию и осуществил революцию». Анна была не права, рассказывая о Сталине как о простом человеке. В его сознании он уже давно был историческим персонажем.

Такая рецензия никак не могла появиться без разрешения Сталина. Анну арестовали только через год после выхода статьи, но это вообще характерно для действий Сталина. Чтобы скрыть свое вмешательство, он мог долго и терпеливо дожидаться своей мести врагам. Книга была запрещена, а потом и Анна исчезла.

В это мучительное время Светлана редко виделась с отцом, но в ноябре 1948 года он пригласил ее приехать к нему на дачу на юг. Когда она приехала, он был раздражен, назвал ее за столом при всех «дармоедкой», ругался, что из нее «все еще не вышло ничего путного». Все молчали, смущенные; молчала и Светлана, не зная, что говорить. Но на следующий день все изменилось. «Он вдруг впервые заговорил со мной о маме. Мы были одни». На ноябрьские праздники приходилась годовщина Надиной смерти.

«Мне было не по себе, — вспоминала Светлана, — я не знала, как говорить на эту тему с отцом, — я боялась ее».

Сталин по-прежнему искал виноватых. «И ведь вот такой плюгавенький пистолетик! — сказал он вдруг в сердцах и показал пальцами, какой маленький был пистолет. — Ведь просто игрушка! Это Павлуша привез ей. Тоже, нашел что подарить!» Потом он вспомнил, что Надя дружила с Полиной Семеновной Молотовой (Жемчужиной), и она «плохо влияла на нее». Потом начал ругать последнюю книгу, прочитанную Надей незадолго до смерти, модную тогда «Зеленую Шляпу». Он несколько раз заявлял, что из-за этой проклятой книги у нее помутился рассудок.

«Зеленая шляпа» — бульварный роман, вышедший в 1924 году. Он считался допустимым в большевистских кругах, так как сатирически изображал британскую правящую верхушку. Надя отвечала за библиотеку Сталина и сама заказывала книги. Очень сомнительно, что он читал «Зеленую шляпу», но она, должно быть, обсуждала с ним книгу. В романе благородную героиню-аристократку предает ее любовник, и она кончает жизнь самоубийством, показывая этим поступком презрение к своему элитарному кругу. Разумеется, эта книга не могла убить Надю, но Сталин считал, что роман подтолкнул ее к мысли о самоубийстве. Героиня очень напоминала Надю с ее болезненной гордостью и странным идеализмом. В двадцатые годы в литературных кругах произошло несколько самоубийств, в том числе покончили с собой Есенин и Маяковский. Поэтому в среде интеллигенции вокруг суицида появился некий романтический ореол. Среди простых людей самоубийство считалось изменой коллективу.

Светлане было очень больно разговаривать с отцом на эту тему. Он не хотел думать об иных, серьезных причинах, делавших их совместную жизнь столь трудной для Нади, — он искал непосредственного «повода» — как будто бы в этом и было все дело…

Потом Светлана вдруг испугалась. Она чувствовала, что отец впервые говорит с ней об этом как с равным, взрослым человеком, «но мне было бесконечно тягостно испытывать подобное доверие».

В ноябре 1948 года Светлана возвращалась в Москву вместе с отцом, поездом. На станциях они выходили гулять по перрону. Сталин прогуливался до самого паровоза, приветствуя на ходу железнодорожников. Других пассажиров не было; поезд был специальный, на перрон никто не выходил. Светлане казалось, что «это было печально, зловеще, тоскливо». Это была система, в которой сам Сталин был узником, в которой он сам задыхался и которую он сам для себя создал. Поезд остановился где-то, не доезжая вокзала; двух его пассажиров ждали генерал Власик и охрана. Они бегали и суетились, надувая щеки, а Сталин ругался на них.

Отец и дочь расстались, недовольные друг другом. Быть рядом с отцом Светлане было очень тяжело. В погоне за властью он уничтожил все человеческое в себе. Несколько дней после встречи с ним Светлана приходила в себя и отдыхала. Она говорила просто: «У меня не оставалось никаких чувств к моему отцу, и после каждой встречи с ним я стремилась поскорей улизнуть». Но это было не совсем правдой. Светлана так никогда и не смогла полностью отречься от отца. Его черная тень всегда нависала над ней, ее невозможно было прогнать. Был отец, который жалел ее, и был отец-диктатор. Она всегда верила, что в глубине души отец любит ее.

К 1949 году Светлана перебралась обратно в пустую кремлевскую квартиру. Уже много лет ее отец жил на кунцевской даче. Вместо Александры Накашидзе функции экономки теперь выполнял «комендант» — капитан госбезопасности Иван Иванович Бородачев, свято охранявший доверенные ему «ценности», и записывавший на бумажку книги, которые Светлана брала из библиотеки отца в столовой. После войны Сталин заставлял снимать пробы со всех блюд, которые подавали на стол. Специальные врачи подвергали химическому анализу на яды все съедобное, поставлявшееся к нему на кухню. К каждому свертку с продуктами прилагался специальный «акт», скрепленный печатями: «Отравляющих веществ не обнаружено». Иногда доктор Дьяков появлялся на квартире в Кремле со своими пробирками и «брал пробу воздуха» из всех комнат. Светлана сухо комментировала эту осторожность: «Поскольку мы там жили, и прислуга, убирая комнаты, оставалась жива, очевидно, все было в порядке».

Теперь Светлана была разведенной женщиной, и у нее был четырехлетний сын. Ее няня Александра Андреевна жила с мальчиком на даче в Зубалово. Весной 1949 года Сталин приехал туда, чтобы впервые увидеть внука. Светлана очень волновалась перед этой встречей. Сталин наотрез отказывался знакомиться со своим зятем, поэтому она боялась, что он не примет и внука. «Я никогда не забуду, как я тогда перепугалась, — говорила она позже. — Иосиф был очень привлекательным мальчиком, походил на маленького грека или грузина с большими влажными темными еврейскими глазами и длинными ресницами. Я была уверена, что отцу он не понравится. Я даже не представляла себе, что все может быть по-другому».

Но Сталин тепло отнесся к мальчику, даже увел его в лес поиграть примерно на полчаса. Потом он даже похвалил Иосифа: «Он симпатичный мальчик, у него красивые глаза». Она долго думала над этими ласковыми словами, прозвучавшими из уст грубого, скупого на похвалу человека. Сталин видел своего внука всего три раза в жизни. При этом самое удивительное, что внук всегда вспоминал дедушку с любовью и держал его фотографию у себя на столе.

В июне 1949 года Светлана закончила исторический факультет Московского университета и тут же поступила в аспирантуру по специальности «Русская литература». В этот раз отец остался равнодушным к ее тяге к «этой богеме».

Светлана считала себя бездеятельной и ранимой, но окружающие видели ее совсем другой. Ее двоюродный брат Владимир называл ее «грубой и неуравновешенной», хотя в то же время «смелой и независимой, имеющей свои собственные принципы в традициях семьи Аллилуевых». Ее друг Степан Микоян чувствовал, что ее стеснительность наполовину напускная: «Светлана была очень тихой и стеснительной, пока вокруг все было спокойно. Когда же что-то было не по ней, она становилась очень сильной».