Странный Томас - Дин Кунц

— Оставь их. Заберем завтра.

Лампы на лестнице мы оставили включенными. Но спиральные пролеты находились друг над другом, так что я мог видеть не всю лестницу до самого низа, а только ее часть.

Внизу вроде бы царила тишина.

— Поспешим, — прошептал я Сторми и, не касаясь поручня, первым побежал вниз по крутым ступеням, рискуя подвернуть ногу, а то и сломать шею.

Вниз, вниз, по кругу и вниз, я — впереди, она — за мной, слишком шумно, чтобы услышать Робертсона, если б он поднимался нам навстречу.

На полпути я подумал, а может, такая спешка — перебор. Потом вспомнил вскинутый кулак, нацеленный на меня средний палец. Фотографии на стене в его кабинете.

Я еще прибавил ходу, отмеривая круг за крутом, не в силах выбросить из головы такую вот картинку: он ждет внизу с мясницким тесаком, на который я и натыкаюсь, не в силах остановиться.

Наконец лестница осталась позади, Робертсон нам по пути не попался, а дверь в колокольню мы нашли незапертой. Я осторожно приоткрыл ее.

Вопреки нашим опасениям, он не поджидал нас в мягко освещенном притворе.

Спускаясь на лестнице, я отпустил руку Сторми. Теперь вновь схватил, подтянул ее ближе.

Открыв центральную из трех парадных дверей церкви, я увидел Робертсона, поднимающегося по лестнице с тротуара. Он вроде бы и не спешил, но приближался с мрачной неумолимостью танка, пересекающего поле боя.

В красном свете апокалипсиса я видел, что его блуждающая улыбка бесследно исчезла с лица. Светло-серые глаза налились кровью закатного света, а само лицо перекосило от ярости.

«Мустанг» Терри ждал у бордюрного камня. Но путь к нему преграждал Робертсон.

Я готов драться, если другого выхода нет, даже с противником, который превосходит меня в росте и силе. Но не считаю физический контакт первым и единственным способом разрешения конфликта.

Я не тщеславен, но мое лицо мне нравится, и хотелось бы сохранить его неизменным.

Робертсон был крупнее меня, но тело его заплыло жирком. Будь он обычным человеком, выпившим лишнюю кружку пива, я мог бы схватиться с ним и, возможно, одержал бы вверх.

Но он был психом, объектом пристального внимания бодэчей, грязным типом, поклоняющимся массовым и серийным убийцам. Так что у меня были основания предполагать, что он носит с собой пистолет, и я не сомневался, что в драке он может начать кусаться, как собака.

Наверное, Сторми попыталась бы дать ему пинка, для нее это не в диковинку, но я не предоставил ей такой возможности. Отвернувшись от входа, крепко держа Сторми за руку, я потащил ее через одну из дверей между притвором и нефом.

В пустующей церкви лишь несколько ламп освещали центральный проход. Огромное распятие за алтарем подсвечивалось направленным на него неярким прожектором. Мерцали и язычки пламени свечей в красных стаканчиках, стоявших на полочках перед иконами.

Этим точечным огонькам и угасающему красному закату за стеклянными витражами не удавалось разогнать полчища теней, которые заполняли ряды скамей и боковые проходы.

Мы спешили по центральному проходу, ожидая, что Робертсон, ослепленный яростью, вот-вот ворвется через одну из дверей, ведущих в притвор. Добравшись до ограждения престола и не слыша за собой шума погони, мы остановились, оглянулись.

Судя по всему, Робертсон в церковь не входил. Если б он появился в нефе, то наверняка бросился бы за нами по центральному проходу.

И хотя логика спорила с моей интуитивной догадкой, не имевшей под собой никаких доказательств, я подозревал, что он тоже в церкви. Кожа покрылась мурашками, душа ушла в пятки.

Интуиция Сторми подтверждала мою догадку. Оглядев ряды скамей, проходы, колоннады, она прошептала: «Он ближе, чем ты думаешь. Он очень близко».

Я толкнул низкую калитку ограждения престола. Мы вошли в нее, двигаясь совершенно бесшумно, чтобы не заглушить звуки, которые могли выдать приближение Робертсона.

Когда мы прошли нишу для хора и поднялись по галерее к высокому алтарю, я меньше оглядывался назад, и продвигался вперед с максимальной осторожностью. Сердце, в отличие от головы, убеждало меня, что опасность впереди.

Наш преследователь не мог проскользнуть мимо нас незамеченным. Кроме того, смысла в этом не было, разве что он хотел атаковать нас в лоб.

Тем не менее с каждым моим шагом нарастало сковывающее меня напряжение, нервы натягивались все туже.

Краем глаза я уловил движение за алтарем, повернулся на него, прижал Сторми к себе. Ее рука крепче сжала мою.

Распятый бронзовый Христос шевельнулся, словно металл чудесным образом обратился в плоть и Он сошел с креста, чтобы вновь стать Мессией.

Ночная бабочка с широкими крыльями отлетела от горячей поверхности прожектора. И иллюзия движения, причиной которой были трепещущие крылья бабочки, исчезла.

Ключ Сторми, который открывал дверь колокольни, подходил и для двери за алтарем. Она вела в ризницу, где священник готовился к каждой мессе.

Я оглянулся на алтарь, на неф. Тишина. Недвижность. Только машущая крыльями ночная бабочка.

Воспользовавшись ключом Сторми и вернув его, я с опаской толкнул деревянную дверь.

Этот страх не объяснялся логикой. Робертсон не был магом, который мог телепортировать себя в запертую комнату.

Тем не менее сердце гулко колотилось о ребра.

Когда я нащупал выключатель, мою руку не пригвоздили к стене стилетом или топором. Вспыхнувшая под потолком лампочка осветила маленькую, практически пустую комнату, но не большого психопата с похожими на плесень волосами.

Слева стоял аналой, где священник мог преклонить колени и сказать Богу что-то свое перед мессой. Справа — шкафы со священными сосудами и одеяниями, в которых священник выходил к пастве.

Сторми закрыла за нами дверь ризницы, заперла ее на врезной замок.

Мы быстро пересекли ризницу, направившись к двери, которая вела наружу. Я знал, что за ней лежит восточный церковный двор, без надгробных камней, но с выложенной плитами известняка дорожкой, ведущей к дому, где жил священник.

Эта дверь тоже была заперта.

Изнутри замок открывался без ключа. Я положил руку на открывающую замок вертушку… и замер.

Скорее всего мы не слышали и не видели, как Робертсон входил в неф из притвора, по простой причине: он не появился в церкви после того, как я засек его поднимающимся по ступеням.

И, возможно, догадавшись, что мы можем попытаться покинуть церковь через черный ход, он обогнул здание, чтобы поджидать нас у двери ризницы. Этим, похоже, и объяснялось мое предчувствие, что мы движемся навстречу опасности, вместо того чтобы удаляться от нее.