Слепой. Лунное затмение - Андрей Воронин

— Вот ты Корч, мужик здоровый, большой то есть, а тупой. Все равно найдет. И тогда уж точно прикончит. А так мы можем отмазаться, мол, так и так, мы не виноваты, надо было охрану выставлять, мы были безоружны и не готовы, сам, мол, говорил, что там никто никогда не найдет. Вообще дела непонятные. Блин!

— Надо было проверить, кто там засел. А то что мы скажем хозяину, если спросит?

— Дурак ты и не лечишься!

Машина уже выехала на шоссе. Шнырь, сидящий за рулем, начал перестраиваться в левую полосу, чтобы там втопить педаль до упора и поскорее долететь с ветерком.

— И знаешь, почему ты дурак? — не унимался он. — Потому что не соображаешь, что там, возможно, копы. И сунься мы туда, сидеть нам с тобой на нарах, Корч. Понял ты меня?

— Понял. Не дурак. Лучше поговорить по-пацански с шефом. Он — мужик! Пусть и накажет, но это лучше, чем на нарах.

— Сообразил! То-то!

Тут Шнырь резко даванул по тормозам, чертыхаясь и матерясь. Ему показалось, что «девятка» впереди нагло и резко затормозила, чтобы позлить его за моргание фарами, за справедливое требование крутого полноприводного «мерса» уступить дорогу. Машину на днем влажном, а теперь подмороженном асфальте резко повело в сторону, развернуло. Прямо в лоб стукнулась машина, которая неслась справа. «Гелендваген» отлетел дальше на соседнюю полосу, там словил еще один автомобиль-неудачник, оказавшийся не в то время не в том месте, и, истерично вращая колесами, покатился под откос. Три раза кувырнувшись, он стукнулся в дерево на краю лесного массива и взорвался.

* * *

Утро было солнечным. Лучи заливали комнату, хотя до кровати не доставали. Можно было нежиться, потягиваясь в постели, и со стороны рассматривать их игру с крошечными парящими пылинками. Оборотень, уходя, не стал закрывать форточку. Он шепнул, что воздух сегодня теплый и, тем более под одеялом Лена не замерзнет. И из-за этого, кроме прямых лучей и солнечных зайчиков, комнату наполнял еще и нежный щебет какой-то очень весенней птички.

Уходя, Оборотень принес и оставил Лене чашку молока с ватрушкой. Они красиво стояли на подносе на тумбочке. Сам он ушел совсем рано, сказал, что всему свое время и сейчас пришло время заняться выполнением задания.

— Давай встретимся вечером, — предложила девушка, когда парень вышел из ванной комнаты.

— Не думаю, что Эмма будет счастлива приютить нас. У нее своя жизнь.

— А если я что-либо придумаю?

— Посмотрим.

— В конце концов, я могу снять гостиницу. Мне платят достаточно, чтобы позволить себе такое баловство.

— Мне надо согласиться быть альфонсом?

— Тебе надо согласиться быть со мной рядом.

— Покупаешь?

— Нет. Я же не плачу тебе.

Он склонился, поцеловал ее в нос, молча оделся, вышел, вернулся с молоком и ватрушкой и, только уходя совсем, сказал:

— Я не знаю, где я буду ночью. Не могу ничего обещать.

— А как же то, что ты знаешь свое будущее? Всю ночь мне это доказывал.

Оборотень мягко улыбнулся и взялся за дверную Ручку.

— И ведь доказал!

— Я тебя обманул.

— Но это же была правда!

— Это была манипуляция.

Лена приподнялась на подушках и вытаращила на него непонимающие глаза.

— Лена, я блефовал.

Он подошел к кровати и улегся рядом с ней на живот.

— Я тебя заинтриговал и в некотором смысле связал твою способность выбирать. Я же понимаю, что в вашем кругу вера в предначертанность событий велика до смешного. Но даже твое сопротивление… Оно добавляло яркости. И привязывало тебя еще сильнее. Когда человек бежит от чего-то, он еще сильнее привязывается к этому. Сказав тебе, что на эту ночь ты моя, я дважды тебя запрограммировал и выдержал до тех пор, пока установка не овладела тобой полностью.

— Стратег хренов! — обиделась девушка.

Она скинула с себя его руку, и Оборотню пришлось подвинуться.

— Нас специально учат вести психологические атаки и строить оборону.

Далее лежать в одежде на кровати было неудобно, и он поднялся. Снова остановившись у двери, он повернулся и добавил:

— На самом деле есть только сейчас. Никто из нас, Лена, не знает точно, что будет впереди. Мы можем лишь планировать и пытаться прогибать мир под наш план. Вчера у меня получилось. Теперь я могу лишь надеяться, что тебе понравилось и ты не откажешь мне во встрече хотя бы еще раз. Я не могу надеяться на большее, потому что я солдат и не отвечаю за себя. Для себя я не планирую. Я только могу взять то, что тут и сейчас плохо лежит.

Он хмыкнул, улыбнувшись какой-то своей идее, и склонил голову в плохой попытке спрятать эту явно каверзную мыслишку.

— Что? — надувшись, спросила Лена.

— Ну, получается, что вчера ты была как раз тем, что плохо лежало, что было никому не нужно…

— Ах ты… сволочь! — крикнула она, запустив в него подушкой.

Оборотень ловко поймал подушку и запустил ее обратно.

— Кроме меня, — широко улыбаясь, крикнул он, при этом подушка метко вляпалась прямо Лене в грудь. — Мне повезло, что у меня получилось.

Девушка, схватив подушку, снова кинула ее в Оборотня, но та ляпнулась уже в закрывшуюся дверь. Лена сердито сползла обратно под одеяло и скрестила на груди руки. В порыве эмоционального всплеска она еще и губы надула.

— Я позвоню, — в дверной проем просунулась белобрысая голова. — Я стырил ночью твой номер.

Дверь захлопнулась. Лена с силой стукнула кулачками по одеялу. То, что произошло этой ночью, не уходило из памяти… С той самой минуты, когда этот едва знакомый парень взял ее на руки…

— Я могу отличить притворяку от действительно спящей девушки, так что сдавайся, — миролюбиво предложил Оборотень, стоя посреди комнаты и не опуская Лену ни на кровать, ни на ноги.

Каким-то чудом ему удалось, держа ее на руках, аккуратно, даже изящно, открыть и закрыть за собой дверь. Лена, старавшаяся изо всех сил не раскрыть себя, на самом деле боялась. Она не могла предположить, как теперь поведет себя этот нестандартный парень. Сразу отозваться на его призыв признаться в том, что она хитрит, Лена, конечно же, не могла. Она все еще «спала», судорожно рассуждая, как вырулить из ситуации с достоинством.

Сообразив, что игра продолжается, Оборотень куда-то пошел, все так же с ней на руках. И явно не к кровати, до нее было ближе. Но Лена не могла даже чуть-чуть подсмотреть, хотя бы из-под ресниц! Потому что парень, возможно наблюдая за ней, только этого и ждал.

Он открыл дверь. «Уходит?!» — промелькнула у Лены в голове надежда. Но нет, свет оказался гораздо ярче, чем был даже в комнате, не говоря о тусклом освещении коридора. И не успела Лена осознать, что оказалась в ванной, как он пригасил яркость освещения, куда-то сел, видимо на край ванны, устроив ее, расслабленную в полулежащей позе, на своих громадных коленях, и начал… раздевать.