Трикси Трейдер - Хелен Данн

Киаран, кажется, несколько огорошен, когда я звоню ему и сообщаю, как мило будет сего стороны выяснить насчет инвесторов, готовых взяться за сделку доктора Норико. Я даже позволила себе пошутить: дескать, это может пойти ему на пользу в пятницу вечером, ибо я берусь заплатить за ужин. Он обещает сделать все, что в его силах.

А вдруг он скажет, что инвестор требует повысить ставки? Это означает, что я обязана увеличить размеры сделки. Я уже вижу, как с неимоверной скоростью возрастают размеры моих гонораров. И плюс ко всему, теперь я могу отринуть наконец свою «Боевую стратегию». Я заключила сделку, а значит, могу выделить время для мужчины. Того самого мужчины, что стоит сейчас возле стола — в черном костюме и сиреневой рубашке. Это вызов, который я не могу не принять.

Я поворачиваюсь к своему компьютеру со вновь пробудившейся тягой к работе… Ладно, не преувеличивай, Трикси! Поправка: я поворачиваюсь к своему компьютеру, чтобы проверить баланс мировых рынков. Все так быстро меняется. Я надеюсь, что департамент кредитов пришлет ответ раньше, чем все в очередной раз перевернется с ног на голову, иначе мне придется перепроверять все заново.

Звоню нескольким старым клиентам. С ними приятно пообщаться, обсудить последние сплетни… Но ссуда никому не нужна. Фредерик в свою очередь звонит мне, дабы уточнить насчет ланча и будущей сделки. Договариваемся встретиться в баре на Ломбард-стрит, выпить, а потом перекусить в тамошнем ресторане. Просто великолепно.

Я прихожу незадолго до полудня, усаживаюсь и заказываю бокал шампанского; озираю бар. Народу здесь немного, но столики постепенно начинают заполняться служащими банков, ибо грядет время ланча. Я рассматриваю публику и развлекаюсь, пытаясь угадать, кто есть кто. Вот банкиры старой закалки. Их сизые носы и проступающие на лицах сосуды дисгармонируют с пастельным интерьером ресторанчика. Они сидят, развалившись и далеко отодвинув стулья от столов, дабы разместить свои необъятные животы. Американских банковских служащих распознать просто. Они небрежно одеты и поедают зеленый салат, запивая минеральной водой. А вон та троица — свои люди: у них на столе стоит бутылка, причем отнюдь не с минералкой. Я улыбаюсь им, и тут в дверях появляется… Я в ужасе. Я не могу отнести это ни к какой категории служащих. Да и служащий ли это?.. И человек ли вообще?..

Это скидывает на руки гардеробщику отороченное лисой пальто и направляется вглубь бара. Трикси, немедленно отвернись! Перестань пялиться! Возьми газету. Я киваю бармену, но, к сожалению, у него нет газеты. Ладно, а «Война и мир» у него есть? Такая книга непременно должна быть в каждом баре. Что, нет? Тогда «Ярмарка тщеславия»? «Улисс»? Бармен трясет головой. Навряд ли я еще когда-нибудь приду в этот бар. Что за безобразие? Неужто я похожа на человека, который читает молодежные журналы? Ладно, я все прощу, если только здесь найдется «Дейли телеграф», — хорошая газета, большая, за ней можно спрятаться…

Я украдкой рассматриваю существо, пробирающееся к стойке бара. Поистине исполинских размеров, оно облачено в мини-юбку и блузку с глубоким вырезом. С мощной шеи свисает прозрачный шарф фирмы «Эрмес». Каштановые волосы свисают короткими локонами, а лицо покрыто толстым слоем грима. Кадык скачет вверх-вниз при каждом шаге существа, которое заметно покачивается на своих высоких каблуках. Не могу распознать марку — наверное, туфли сделаны на заказ, дабы выдерживать вес шестифутового чудовища… Мне начинает казаться, что я его где-то видела раньше. Бармен принимает заказ на водку с тоником, а существо неожиданно восклицает:

— Трикси! Это ты?

Я судорожно озираюсь, отчаянно надеясь, что чья-то еще мамочка, помимо моей, была столь неразумна, чтобы назвать дочь этим идиотским именем. Но нет! Никто даже не подумал обернуться. То есть посетители, разумеется, обернулись все поголовно, но — увы! — не на звук своего имени. Боже, да что же это?! Единственный выход — притвориться глухой. Углубиться в статью о Калисте Флокхарт, погрузиться в мечты о таких же стройных ногах, как у нее. Игнорировать происходящее.

— Шалунья! Притворяешься, что не узнаешь меня? А как же наш ланч?..

В горле у меня что-то подпрыгивает, и я чувствую, что шампанское сейчас хлынет из носа. Существо усаживается за мой столик.

— Ладно, брось! Согласна, это было немножко нечестно — не предупредить тебя, но я решила сделать тебе сюрпризик. Надеюсь, тебе нравится?

— Фредерик?! — Я слабо машу рукой, подзывая бармена. Мне необходим стакан скотча. Большой стакан скотча. — Что с тобой стряслось? И где твоя борода?

— Отныне — Фредерика, дорогая. Я хотела поправить тебя еще по телефону, но решила, что такие новости надо сообщать при личной встрече. Телефон — это совсем не то. Кое-кто говорит, я выгляжу как опереточная актриса. Но ты-то видишь, что это вовсе не так. (Мне чудом удается не поперхнуться скотчем, и еще большим чудом — сохранить серьезное лицо.) Вот и отлично. — Она касается моей коленки длинным алым ногтем. — Я чувствовала, что ты меня поймешь. А теперь давай закажем еду, и я тебе все-все расскажу. Кстати, у тебя замечательный макияж. Великолепно смотрится. Никак не могу научиться накладывать тени… (Вот здесь он прав. Мартышка и та бы справилась лучше.) И как ты ухитряешься носить этот пояс для чулок? Он же все время сползает.

— Еще один скотч, пожалуйста. Самую большую порцию.

Приближается метрдотель. Могу поклясться, он с трудом сдерживается, чтобы не фыркнуть. Отодвигая мой стул, он бормочет мне на ухо, что приготовил для нас столик в дальнем углу, где нас никто не увидит и не потревожит… Слишком поздно! Пока мы идем через бар в сторону ресторана, я замечаю Сэма. Он сидит за большим столом вместе с сотрудниками своего отдела. И к сожалению, он видит меня…

— Ого, Трикси! — восклицает он. — Какая у тебя замечательная сестра.

Его спутники разражаются смехом, но их жизнерадостные ухмылки быстро меркнут, стоит Фредерике приблизиться к их столу. Она наклоняется и впечатывает в щеку Сэму звонкий поцелуй.

— Сэм, душечка, какой же ты шалун! Неужели ты меня не узнаешь? Или ты позабыл те вечера, когда мы вместе пили в Вест-Энде? — Сэм яростно трясет головой. Возможно, он пытается вспомнить те вечера, что напрочь потонули в пьяном угаре. — Ну же? Это же я, Фредерик. Но ты, противный мальчишка, теперь можешь звать меня Фредерикой. — Разукрашенная леди нежно похлопывает Сэма по плечу, развязно подмигивает ему, протягивает визитку и шагает вслед за мной по лестнице. Напоследок она оборачивается через плечо и кричит Сэму: — Непременно мне позвони!

Когда мы входим в ресторан и устремляемся к столику в углу, по залу ползут шепотки. Стол, разумеется, в противоположном конце зала, о чем метрдотель и не подумал предупредить. Я дожидаюсь, пока он отодвинет мой стул и постелет мне на колени льняную салфетку. А затем с интересом наблюдаю, как он опасливо наворачивает круги вокруг Фредерики. К счастью, монстр с голубыми тенями на веках соизволил сжалиться и постелить себе салфетку сам/сама/само…

— Нужно было видеть твое лицо, — говорит мне Фредерика. Возможно. Лично я в свою очередь полагаю, что Пикассо продал бы душу за подобную натурщицу… — Я так ужасно обрадовалась, когда Крис попросил меня перезвонить тебе. Моя секретарша — чудесная женщина — говорила, что ты очень рвешься заключить сделку. И я решила, что мне просто необходимо с тобой увидеться.