Трикси Трейдер - Хелен Данн

Моему отцу Дэниелу

Ты был в самом начале и, уверена, будешь со мной до конца.

Совершенно очевидно, что Господь Бог никогда не занимался инвестициями. Он сделал много хорошего. Он привел Джимми Чу в обувной бизнес, а Тома Форда — в «Гуччи»; это гениальные ходы, говорю вам совершенно искренне. А создание человеческих тел в двух разновидностях и последующее сотворение Адама и Евы — дабы превознести прелести секса — это, на мой взгляд, самая замечательная рекламная кампания за всю историю мира. Морис Саатчи отдыхает.

Это все у Него хорошо получилось. Честное слово. Снимаю перед Ним шляпу от Филипа Триси. Но если бы только Господь был инвестором, Он навел бы порядок во всех этих временных зонах и мне не пришлось бы являться на работу к семи утра, чтобы связаться с коллегами на Дальнем Востоке.

СЕМЬ ЧАСОВ! Это же середина ночи. Профконсультанты деликатно обходят этот вопрос.

Они упирают на денежный аспект работы в Сити, ни сном, ни духом не упоминая о том, во сколько придется вставать. Считается, что ранний подъем является недостатком работы молочников и почтальонов, вкупе с мизерной зарплатой и уродливой униформой. Но Сити? Мне казалось, что там сплошное шампанское, дорогие костюмы и огромные премии.

Я никогда не привыкну к этим утренним совещаниям. Они разрушают мою личную жизнь и наверняка нанесли бы непоправимый ущерб моей внешности, если бы не крем вокруг глаз «Прерия». Собственно, если бы мой босс Джим специально не попросил меня появиться сегодня утром, не думаю, что я бы это сделала. Вчера он почему-то был очень мрачен. То ли его огорчило, что я засиделась за ланчем на Ломбард-стрит, то ли просто у него стресс. Да, наверное, стресс. Он сейчас рассчитывает премии и, видимо, не может решить, сколько мне причитается.

В сладостном предвкушении сердце у меня учащенно забилось, и я открыла окошечко, чтобы пообщаться с водителем такси.

— Нельзя ли побыстрее? — Люблю такси. Это единственное место, где можно разговаривать у человека за спиной, не рискуя его оскорбить. — У меня через десять минут встреча.

— Извини, дорогая. Видишь, в пробке стоим. — Водитель кивает на машины, плотно забившие дорогу. — Видишь: полицейские посты, да еще идиоты в белых фургонах стоят прямо на разделительных линиях. Быстрее пешком дойти.

— Вы всерьез полагаете, что в этих туфлях можно ходить? — говорю я в ответ.

Если б Создателю было угодно, чтобы мы ходили пешком, Он не сотворял бы ни такси, ни туфель на шпильках.

— Нет. Но пробка такая, что до банка мы будем тащиться добрых полчаса. Так что пешком выйдет быстрее. Глядишь — и ножки постройнее станут.

Я немедленно перевожу взгляд на свои ноги. Пяточки мои ахиллесовы! Неужели располнели? Быть того не может! Ну не так же быстро? Я пропустила всего лишь одно занятие со своим персональным тренером на прошлой неделе, когда должна была идти на вечеринку… Сгибаю и выпрямляю ноги несколько раз, проверяя, как они выглядят. Отлично выглядят. Водитель просто хамит. Но, как всегда, от случайного, необдуманного замечания во мне тут же просыпается рыжая пухлощекая девочка, которая была уверена, что имбирное печенье создано только затем, чтобы над ней издеваться… Ноги у меня в отличной форме. Любой спортсмен мог бы ими гордиться. НЕ ПАНИКУЙ!

Я проталкиваю точно отсчитанную плату за проезд в щель за спиной бестактного водителя. Ха. Пусть вывихнет себе позвоночник.

— Как? А чаевые? — возмущается он.

— Простите. Забыла. Не принимайте близко к сердцу.

Хватаю сумочку и захлопываю за собой дверцу. Гляжу на часы… Лучше бы я этого не делала. Разумеется, опаздываю. Черт побери! Надо успокоиться. Например, подумать о том, на что истратить премию. Вспомнить тот симпатичный жакетик от Николь Фари, или черный костюм от Армани, или новейшее предложение «Палм пайлот» — неделя на оздоровительном курорте в…

Черт! Я пробуждаюсь от сладких мечтаний — и весьма неприятным образом: в меня на полной скорости врезается какой-то кретин. Горячий кофе с молоком выплескивается на юбку красного шерстяного костюма… Поднимаю глаза — передо мной стоит Лайам Нисон с пустым пластиковым стаканчиком в руке.

— Господи, господи боже мой! — запричитал он. — Я не заметил… Загляделся и вот… Что тут сказать? Простите, простите, пожалуйста.

Живость — чисто ирландская! Я совсем уж было собралась сказать, как он мне понравился в фильме «Майкл Коллинз», хотя я и не ожидала, что режиссер убьет его в конце… но тут ощутила, что теплый кофе сквозь юбку льется по ноге…

— Какого дьявола?! Смотреть надо! — ору я. Сливки капают мне на туфли. — Вы только посмотрите!

Он так и делает, и мне приходится быстренько напомнить себе, что этот кретин — как бы он там ни выглядел — только что погубил мою юбку. А он смотрит на мокрое пятно, на следы сливок, пропитавших шерсть… В ужасе и смятении он приоткрывает рот, демонстрируя великолепные белые зубы. И снова повторяет:

— Господи боже ты мой! Мне так жаль, так жаль. Может быть, принести что-нибудь? Я так виноват!

— Ага, и что? Еще кусочек сахара? Или капельку ванильного сиропа?

— Ох, нет. — Он смотрит смущенно, и темная прядь волос падает ему на глаза. Голубые, кстати. Прекрасные голубые глаза… — Я хочу сказать, у вас одежда промокла.

— Нет уж, благодарю покорно. Вот именно: юбка промокла уже вполне достаточно. И потом, взгляните вокруг. — Я обвожу рукой здания, возвышающиеся по обеим сторонам Мургейт — одной из самых оживленных улиц Сити. — Глядите. Банк. Банк. Строительная корпорация. И ни одной вывески «Прачечная».

— Даже не знаю, что сказать. О! Вот, возьмите. — Он вынимает из кармана носовой платок, белый с какими-то зелеными разводами, и протягивает мне.

— Что? (Ах, ну зачем же он так хорош собой! И как замечательно сидит на его стройной фигуре серый костюм!..) Даже не притронусь. Похоже, он не очень чистый!

— Да нет же! Ну посмотрите.

Я отвожу глаза от этого недотепы, который пытается доказать мне, что зеленые пятна на платке — часть узора. Он смотрит на меня в отчаянии.

— Ладно, но позвольте мне хотя бы заплатить за чистку. Мне ужасно стыдно. Юбки от «Прада» созданы не для того, чтобы поливать их кофе.

Он опознал торговую марку! Это уже интересно…

— Я полагаю, что юбки вообще созданы не для этого. И «Прада» здесь ни при чем.

— Послушайте, я понимаю, что это звучит грубо, но я ужасно спешил. То есть я ужасно спешу. Именно поэтому я толкнул вас. Я хочу сказать, будь у меня больше времени, я, столкнувшись с вами, не пролил бы кофе.

Он смотрит на меня, и я чувствую, что начинаю краснеть.