Ветры Осени (Бастард-4) - Александр Шавкунов

по коже побежали рубиновые струйки. Парень опустился на колени, роясь в земле, как бешеный пёс, и тихо подвывая. Вздрогнул и отшатнулся, упал на спину. Накрыл лицо ладонями и... зарыдал.

— Я... я действительно сделал это!

Винченцо подошёл, наклонился подобрать брата, а из разворошённой могилы на него «взглянул» потемневший череп, лежащий на прямом мече.

Орландо перевернулся набок, кривясь от душащих слёз и боли. Подполз и с нежностью коснулся черепа, всхлипнул, ладонь скользнула ниже и сжала клинок.

— Спада де лато. — Будто в трансе прошептал парень, вытаскивая меч на свет.

Сырая земля комьями осыпается с отполированного металла, отражающего перекошенное лицо, частично скрытое бинтами, деревья и серое небо. Показалась прямая крестовая гарда с «проволочной» защитой над рикасо.

— Ты что творишь? — Выдохнул Винченцо, не понимая, как реагировать.

— Мёртвым оружие ни к чему. — Прошептал Орландо, сжимая клинок и поднимаясь.

На землю часто закапала кровь.

— А мне нужна память об отце. — Закончил Орландо.

Винченцо в ужасе воззрился на лицо брата. Глаза стеклянные, расширенные со зрачками на всю радужку. Мышцы подёргиваются, а губы мелко трясутся. Перед ним стоит не лучший мечник в истории, не суровый воин, способный тягаться с посланниками Бога, но сломавшийся человек. Который осознал, что потерял всё.

Глава 39

Ролан очнулся от горького чувства стыда, пульсирующего от шишки в центре лба. Потерял контроль, бросился в атаку не подумав и так глупо попался! Если бы не магия мамы, то лежать ему мертвее мёртвого, с пробитым черепом. Потянулся почесать ушиб… грузно лязгнули металл, а рука не сдвинулась. Парень раскрыл глаза и, длинно выругавшись на языке Йора, воззрился на оковы. Запястья, ноги, шея и пояс закреплены стальными обручами, от них к стене протянуты короткие цепи. Массивные, звенья в два пальца толщиной.

Из одежды на нём штаны, а на груди краснеют свежие следы от ударов заточенной стали. Пахнет сырым сеном и гранитом. В полумраке за решёткой угадывается узкий коридор.

— Замечательно. — Выдохнул Ролан, напряг бицепсы и поморщился от боли в запястьях. — Просто, замечательно.

— О, вижу ты очнулся.

В углу камеры вспыхнули два золотых глаза. Свет раздвинул сумрак, открывая прислонившуюся к стене женщину в глубоком капюшоне и юношу, немногим младше Ролана. Худосочного и бледнокожего, с острыми чертами лица и тонкими скулами.

— Ты ещё кто? — Спросил Ролан.

— По всей видимости, твой младший, сводный брат. — Ответил юноша. — Признаю, не самая удачная вышла семейная встреча, столь же неудачная, сколько и неожиданная.

— И не поспоришь. — Вздохнул Ролан, покрутил шеей, будто стараясь растянуть стальной ошейник. — Сковывать, это такая семейная традиция?

— Отнюдь, просто предосторожность. Как ты мог заметить, у нас слегка натянутые отношения. Для начала, меня зовут Али, по крайней мере, так называл паша, у которого я провёл первые годы жизни.

— Ролан. Хотел бы сказать, что приятно познакомиться, но в кандалах не тянет.

— Понимаю, но уж прости, я не хочу рисковать. Так что будь хорошим братом и ответь на пару вопросов. Первый, зачем ты явился?

— Убить Орландо ди Креспо.

Али моргнул и задумчиво поднял взгляд к потолку, поглаживая подбородок двумя пальцами. Женщина за спиной осталась неподвижна. Ролану она напоминает деревянный манекен, зачем-то одетый. Чёрные волосы слегка засалены и ниспадают на плечи, щека пламенеет свежей ссадиной. Взгляд безучастный и пустой. Кажется, что она и не дышит вовсе.

— Занятно… — Протянул Али, крутя указательным пальцем. — А причина?

— Так хочет моя мама.

— О! Моя мама этого тоже хочет, наверное.

— Выходит, наш папаша совсем не умеет обращаться с женщинами. Настолько, что я и не знал, что он мой отец.

— Это как-то повлияло на твои планы?

— Нет.

— Что ж, мне нужен наш дядя и его друг, а тебе отец. — Заключил Али, подходя к Ролану. — Так получилось, что они заодно. Почему бы и нам не объединится? Ты мне, я тебе.

Али протянул руку и оковы с протяжным щелчком слетели с Ролана. Повалились под ноги, эхо заметалось по камере, вырвалось в коридор и затихло. Парень размял запястье, морщась, потёр шишку на лбу. Вздохнул и пожал протянутую руку.

— Идёт.

Рукопожатие младшего оказалось крепким. Ролан криво улыбнулся, думая, что матери сто́ит задать несколько серьёзных вопросов. Ведь от новоявленного родственника отчётливо веет кровью бога. Да и убийство отца… который выглядит не сильно старше, вызывает определённое любопытство.

***

Орландо сгорбился на сиденье, меч Серкано лежит на коленях. Голова покачивается в такт повозке. Снаружи крепчает ветер, тент прогибается, идёт волнами. Особо резкие порывы залетают внутрь, вскидывают пшеничные волосы и смахивают слёзы.

Внутри нечто умерло, а в груди проросли сухие ветви, обвили рёбра. Он действительно потерял семнадцать — восемнадцать лет жизни, без учёта года с лишним в Обсидиановых Пустошах.

Почему он потерял память? Что творилось всё это время?

Он рассчитывал встретить Серкано снова или просто облагородить могилу старика. А теперь оказалось, что собственноручно убил отца! Сначала пробив виски скьявоной, а после отрубив голову. Плевать, что говорил Винченцо, о возрождении старика в молодом теле и служении врагу! Плевать!

Рукоять могильного меча холодна, дубовые пластины сгнили, вместе с кожаной оплёткой. Однако металл остался девственно чист и на рикасо красуется клеймо миланской оружейной. На клинке отражаются красные глаза с синюшными мешками.

Снаружи звенит голосок Кармен, Винченцо отвечает отрывисто и басовито.

— Ну что за дурь… — Прошептал Орландо, стискивая кулаки и утирая слёзы рукавом. — Какая разница, что произошло? Какая в пекло разница?! Серкано не вернуть. Ничего не изменить! Что мне теперь делать… Что?

Левая ладонь сжалась на клинке, сдавила. Губы разошлись в неуверенной улыбке.

Глава 40

Тело стонет от каждого движения, едва сросшаяся плоть умоляет о покое. Орландо встал в стойку, нацелив острие меча на лес через дорогу. Спада де лато тяжелее на пару фунтов, хотя клинок уже чем у скьявоны. Основной вес сосредоточен у рикасо. Орландо покачал головой, другой хват, другая манера боя. Палец можно и нужно класть на рикасо, незаточенную часть клинка у рукояти. Для безопасности прикрытую кольцом на двух ножках, выходящих из крестовой гарды.

Ветер дует в спину, холодный с тонкими запахами похлёбки, которую готовит Винченцо. Герцог и Кармен сидят у телеги перед кострецом, над которым булькает котелок. В стороне стреноженный конь общипывает