Три женских возраста - Алиса Ренар

… – А я говорю, ты беременна, – Ванесса Николаевна упрямо поджала губы и бросила на невестку такой взгляд, что Анне почему-то расхотелось с ней спорить. Разумеется, они не могли не собраться вечером в доме у новоиспеченных супругов, на этот раз в полном составе, но она до сих пор не пришла в себя. Дурнота давно откатила, зато теперь ее сменили вялость и слабость. – У тебя большая задержка?

– Да нет, неделя всего… – Анна мягко прикрыла дверь на кухню и нервно передернула плечами. За стеной, в гостиной, Станислав Сергеевич с Георгием и Николаем смеялись над какой-то старой кинокомедией, а они вдвоем с Ванессой Николаевной взялись резать салаты и бутерброды. Марина позвонила и извинилась за то, что не сможет прийти, Алька чуть-чуть опоздает, зато обещала принести торт из «Прачкина». А пока она не явилась, свекровь твердо решила вытянуть из Анны все, и у той не было ни сил, ни желания сопротивляться. – Но я перешла на другие таблетки, врач мне говорил, что такая задержка бывает…

– Ну а если все же беременна? Ты говорила об этом Георгию? Он думает на тебе жениться?

Почему женатые люди стремятся поженить всех вокруг?.. Анна печально улыбнулась и покачала головой: конечно, она ему ничего не говорила. А что она скажет, если сама еще ни в чем не уверена? И даже скорее наоборот – уверена, что не беременна, потому что… это было бы неправильно, не так, как ей хочется! Она же не наивная девочка, у нее все под контролем, и никаких случайностей просто не может произойти! Да и женить на себе мужчину вот так – зачав от него ребенка и просто поставив его перед фактом? Нет, Анна на это никогда не пойдет. Вот если бы Гоша сам захотел, чтобы она родила ему сына или дочку, вот тогда другое дело! Но – сам…

Звонок залился протяжным плачем. Станислав Сергеевич пошел открывать, и через секунду на пороге возникла запыхавшаяся, но ужасно довольная Алька с огромной коробкой в руках. Все в сборе, можно садиться за стол.

Встряхнув головой, Анна решительно поднялась, взяла в руки две тарелки с бутербродами и понесла их в комнату, где стоит накрытый стол. Сейчас Ванесса Николаевна дорежет и принесет последний салат, Алька помоет руки, и они мило, очень по-семейному отпразднуют сегодняшнее выдающееся событие – свадьбу двух замечательных людей!

В очередной раз прокричав «Горько!» и звонко чокнувшись со всеми бокалами, Анна про себя вздохнула: вот если бы она была беременной, то ей сейчас пришлось бы отставить шампанское и пить минералку. Она бы, конечно, капризничала и просила еще чуть-чуть вина, хоть капельку, но Георгий очень строго бы следил за ней, потому что здоровье малыша важнее всего. А потом они бы пошли домой пешком – чтобы Анна подышала свежим воздухом и легче заснула ночью. А когда бы ее живот уже заметно округлился, Гоша ласково гладил бы его и разговаривал с ребенком, читал бы ему сказки…

Анна налила себе еще фужер шампанского и сделала большой глоток. Но она не беременна, и сегодня знаменательное событие в жизни Ванессы Николаевны и Станислава Сергеевича – свадьба, и она будет пить и кричать свое «Горько!», а Георгий никогда и ни за что не узнает, о чем она только что думала. Никогда.

* * *

Анна лениво щелкнула мышкой, выделив два больших абзаца курсивом. Черте что, в самом деле. О чем девчонки думали, набирая этот текст? То ли пропустили какие-то слова, то ли вообще не то напечатали, а в результате Анна сидит теперь и недоумевает, о чем статья. Смысл исчез напрочь.

– Тонкий шрам на любимой попе, рваная рана в моей душе!.. – Анна поморщилась: опять ее подчиненные врубили радио, даже не спросив, хочет ли она послушать музыку… А она не хочет. Анна вообще не любит радио, тем более – во время работы: когда надо вчитываться в текст, выискивать ошибки и править ляпы, посторонние шумы ее отвлекают… Но просить выключить радио она не будет, не слишком-то приятно прослыть старой брюзгой и занудой! Только как работать?

Анна уныло передвинула стеклянную фигурку справа налево, пока ее игрушечный кактус не уперся в стакан с кофе. Сейчас бы покурить, выйти на улицу в распахнутой дубленке, с удовольствием затянуться – и все! Просто замереть, наслаждаясь жизнью и выкинув из головы – хотя бы на пять минут, на минуту! – всю эту чертову корректуру, весь этот бред, не слышать радостных диджеев и радиопозывных, не вслушиваться против воли в глупые слова идиотских песен!.. Одна сигаретка – и все вернется на круги своя, все будет хорошо!

И обеденный перерыв давно прошел, весь свой стратегический яблочно-морковный запас она уже съела, теперь даже нечем заполнить жуткий вакуум в желудке и душе… Давно уже Анна не думала о куреве с таким отчаянием! Даже в первые дни, как бросила, и то – находила в себе силы отвлекаться на работу, разговоры с Алькой и Гошей, на свою любовь, в конце концов. Анна так собой гордилась! Решение отказаться от никотина пришло в одно мгновение, когда она только-только узнала, что Ванесса Николаевна попала в больницу. Анна тогда испугалась безумно, бежала к свекрови как оголтелая, но в первые два дня ее даже не пустили в палату, говорили – нельзя… Вот тогда-то она вдруг ни с того ни с сего дала себе зарок – перестать курить. Может, ей просто хотелось сделать что-нибудь приятное Ванессе Николаевне, вот она и бросила курить – свекрови ведь до смерти не нравится, когда невестка «дымит»… Выйдя из больницы, Анна выбросила в урну начатую пачку «Кента» и больше не покупала себе сигарет. И все шло нормально – до сегодняшнего дня.

Что же не так с этим четвергом? Обычное утро, такое же, как всегда, разве что на улице заметно потеплело и Анна, пока добралась до работы, запарилась в своей рыжей дубленке. Вечером она достала из кладовки плащ, почистила его и приготовила на завтра, но сегодня прямо перед выходом заметила большое грязное пятно на рукаве, пришлось опять влезать в «зимнюю шкурку». Конечно, ничего страшного в этом нет, Анна почти даже не расстроилась. У нее нормальное настроение, она ни с кем не ссорилась, все здоровы. Отчего же так безумно, невыносимо хочется курить?!

Анна глянула на часы и вздохнула: еще два часа работы. Пожалуй, если она сейчас же не займет рот едой, любой, то все же пойдет и выкурит сигарету, и не одну – судя по настроению, полпачки, не меньше! Порывшись в ящике стола, Анна выудила из коробки с разной мелочовкой старую, твердую, как камешек, карамельку и, судорожно развернув ее, сунула за щеку. Только бы унять эту противную дрожь, от которой все тело покрывается холодным потом и превращается в студенистый кисель… И бог с ней, с ее диетой, одна конфета погоды не сделает!

…В первую секунду Анна решила, что этот громоподобный треск – звук разорвавшегося над ней потолка. Но уже в следующее мгновение она испугалась за свою челюсть – острая боль пронзила ее, как иглой, и настойчиво засвербила в мозгу, ноя и пульсируя. Оказалось, что, раскусывая карамельку, Анна отломала кусок зуба. Того самого, несчастного, на который во вторник поставила пломбу.

Остаток дня прошел под знаком этой неожиданной напасти: Анна позвонила в «Багиру» и записалась к врачу на половину седьмого, потом кое-как добила начатую статью, дождалась заветных шести часов и пулей взлетела на третий этаж – к Георгию. Предупредила его о том, что едет к стоматологу, поцеловала и унеслась на всех парусах. Боль в зубе мешала ей думать и не давала расслабиться, однако – Анна даже повеселела от этой мысли! – полностью отбила желание курить.