Укрощение повесы - Аманда Маккейб

— Нет, меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть, — сказала Анна, глядя в окно. На улице стояла непроглядная тьма и полная тишина, которую не нарушало даже пение ночных птиц. — А до утра еще долго.

— И что же мы будем делать с таким количеством времени? — поддразнил ее Роб.

Он уложил ее на постель, сам вытянулся рядом и, опершись на локоть, окинул ленивым взглядом с головы до пят. Его пальцы играли с лентами шемизетки, касаясь через тонкую ткань ее сосков.

Анна задрожала от нового незнакомого чувства — где-то глубоко внутри вспыхнул согревающий огонек возрождающегося желания. Она будет держаться за Роба, за свои чувства к нему столько, сколько сможет. Надо смаковать страсть, которая так легко вспыхивает между ними, и запомнить ее на всю оставшуюся жизнь.

— У меня есть кое-какие задумки... — глубоким, соблазнительным голосом проговорил Роб и с жадностью поцеловал ее в губы. Прошло много времени, прежде чем Анна осознала, что на свете существует не только он.

С трудом переводя дыхание, Генри Эннис остановился в самом конце Ситтинг-Лейн. Он чувствовала себя так, словно бежал от самого Соутворка, грудь сжимало словно тисками, а горло горело огнем. Потными руками он ослабил высокий воротник дублета, но его все равно, словно тяжелым облаком, давило к земле.

Он оглянулся и уже подумал удрать, как дверь дома вдруг открылась. На пороге стоял слуга Уолсингема, бледный, бородатый мужчина в черной одежде. Он скупо улыбнулся Генри.

— Мастер Эннис, наконец-то, — произнес он. — Государственный секретарь давно ожидает вас. С тех самых пор, как получил ваше весьма интригующее сообщение.

Генри пришлось шагнуть в полутемный холл, и дверь за ним с лязгом закрылась. Следуя за слугой к лестнице, он сдернул с головы шляпу и скрутил ее в руках.

Когда давний друг отца Томас Шелдон подкинул ему одно предложение — собирать через приятелей-актеров кое-какие сведения и незаметно добавлять закодированные сообщения в пьесу, которую он писал, — это показалось ему отличной идеей. Простая работа, легкий приработок.

Стало еще лучше, когда он осознал, что сам государственный секретарь мог бы заплатить за эти самородки, его мошна неплохо потяжелела. Теперь Уолсингем с Шелдоном оба платили ему за сведения. И он даже осмеливался мечтать, что с такими деньгами он сможет жениться на Анне Баррет.

Пока эта мечта не разлетелась вдребезги. Он протер раненую ногу. Его ненависть к Роберту Олдену зародилась еще в то время, когда они были новичками в труппе и соперничали за одни роли. За прошедшие годы взлет Олдена и собственный застой подогрел ревность еще сильнее, а за последние дни она достигла поистине небывалых высот. Он сорвался, когда увидел, как нежно улыбается Анна этому Олдену. Это стало последней каплей.

Почему, ну почему он так нервничает? Руки стали мокрыми, в голове словно гудел колокол. Сейчас ему надо быть сильным. И следовать своему плану. Скоро этот мучитель Олден уйдет из его жизни и Анна будет улыбаться только ему.

Вслед за слугой он поднялся по лестнице с резными перилами и прошел по длинному узкому коридору до самого конца. Генри никогда еще не впускали так далеко. Обычно он обменивал свои сообщения на деньги прямо у входной двери. Ему не нравилась эта прогулка. Но он должен действовать по плану.

У него нет другого выбора.

Дверь в конце коридора открылась, и его проводили в небольшую, заваленную бумагами комнату, где пахло затхлостью, травами и чернилами. Секретарь Уолсингема мастер Филлипс — похожий на хорька маленький юркий человечек с бледным лицом — сидел у окна и горячим воздухом расклеивал восковые печати. Говорили, он хорошо умеет вскрывать письма, никто даже не догадывается, что их читали. Сам же Уолсингем сидел за столом, перед ним лежала раскрытая конторская книга.

— А, мастер Эннис, — произнес он. — Как я понимаю, ваша нога уже зажила?

— Верно, мастер секретарь, — ответил Генри, сглатывая комок в горле. Разумеется, Уолсингем знал о поединке в «Белой цапле».

— Превосходно. — Уолсингем откинулся на спинку стула и, соединив кончики пальцев, пристально посмотрел на Генри. — А теперь расскажите-ка мне, как вы узнали, что предатель, которого мы ищем, находится в «Белой цапле»...

— Может, устроим скачки по парку? — предложил Роб, спускаясь с верхнего этажа в холл, к распахнутой входной двери.

Идущая следом Анна засмеялась:

— Боюсь, ты бы сразу у меня выиграл. Я очень давно не садилась на лошадь, да и та была старая послушная кобыла, на ней я ездила на деревенский рынок. — Она потянула его за руку, заставляя остановиться, повернула лицом к себе и прошептала:

— По правде говоря, я немного нервничаю из-за этой прогулки. Вдруг я упаду с лошади и перед всеми опозорюсь?

Она опасалась, что он посмеется над ее страхами. Казалось, он вообще ничего не боится. Но Роб не засмеялся. Взял ее руки и поднес к губам.

— Тебе нечего бояться, — сказал он. — Здесь не будет любимой королевской забавы, безумной гонки по ручьям и ежевике. Только соколиная охота при ясном солнце и небольшой пикник. Я буду поблизости, и Эдвард тоже. С тобой ничего не случится — мы этого не допустим.

Анна улыбнулась ему:

— Я знаю, что ты очень стремителен в поединке. Но сомневаюсь, что успеешь меня поймать, если лошади придет в голову меня сбросить.

Роб наклонился и шепнул на ухо:

— Ты узнала еще не все мои таланты, прекрасная Анна. И будь у нас время, я бы тебе продемонстрировал...

Анна зачарованно смотрела, как он опускает голову и плавно касается ее щеки нежными, дразнящими поцелуями. Спускается все ниже и ниже, приближаясь к губам, пока они с тихим вздохом не приоткрылись.

Но потом он резко остановился и снова потянул ее на улицу.

— Боюсь, нас призывают обязанности гостей.

— Ты бессовестный тип, Роберт Олден, — заявила Анна. — И я тебе еще отомщу.

Он засмеялся:

— С нетерпением жду этого момента.

Все гости уже собрались на гравийной дорожке перед домом. В сером свете раннего туманного утра смешались люди, собаки и лошади. Среди них сновали слуги с подносами подогретого вина со специями, как раз для утреннего холода.

Анна тщательно разгладила юбку и поправила головной убор. На ней была ее личная серая юбка и дублет для верховой езды, а в качестве завершения ансамбля, как и у других леди, шляпа красного бархата с высокой тульей и кожаные перчатки в тон. «Если я и упаду, то хотя бы буду прилично выглядеть», — подумала Анна. В присутствии Роберта она странным образом чувствовала себя уверенной и беззаботной. На нее совсем не похоже.

Чуть поодаль стояли Элизабет с Эдвардом, рядом с ними — ловчий в красном костюме, он держал на руке сокола с головой, закрытой колпаком. Элизабет замахала Анне и заторопилась навстречу. Ее верховой костюм — зеленый с золотом — ярко выделялся в сером тумане.