Тьма моего сердца - Мика Ртуть

Ага, и теперь мира Мадлен ткнет носом миру Зулу.

– О, вам следует ей случайно рассказать, что я живу в шикарных апартаментах.

– А элина Кэти? – дуэнья заинтересованно посмотрела на меня.

– А все остальные девушки живут в скромных одноместных номерах. – Я похлопала ресничками. – Ее величество так щедра ко мне… даже не знаю почему…

Быстрый проницательный взгляд, и больше ничем мира Мадлен не выдала своего интереса. Что значит воспитание!

– Вы должны мне все рассказать.

– Обязательно, – хмуро кивнула я. – Мне нужен совет.

Апартаменты дуэнье понравились. А еще она легко открыла дверь в смежную комнату ключом-отмычкой, который нашелся у нее на поясе. За узкой дверью оказалась небольшая комната с кроватью и малюсенькая уборная. Входная дверь вела на черную лестницу.

– Это комната для няни, похоже, что когда-то здесь жила фрейлина с ребенком, – осмотрев помещение, сделала вывод мира Мадлен. – Ее я и займу.

Я выдохнула с видимым облегчением. Все же лучше, когда точно знаешь, кто спит с тобой через стенку.

– Пока я буду разбирать вещи, вы мне все расскажете.

Я согласно кивнула. Какой бы вредной ни была мира Мадлен, а все ее советы работали. Поэтому я уселась в кресло и начала рассказ, опуская то, что касалось меня и Терона, но не утаивая ничего остального. Надеюсь, я об этом никогда не пожалею.

Мадлен слушала молча, сосредоточенно доставая из чемодана и развешивая на плечиках платья, костюмы для верховой езды, брюки, блузки, юбки, чулки, подвязки, белье, обувь… Я сначала рассеянно следила за ней, но по мере того как росла стопка в шкафу, росло и мое недоумение. Поэтому, закончив рассказ, я не выдержала и, махнув на чемодан, спросила:

– Это откуда?

Мира Мадлен внимательным взглядом окинула аккуратные горки белья и пожала плечами.

– Рокси сказала, что дедушка передал.

– А…

Милый замечательный дедуля! Это, выходит, мамины вещи? Ну… мамы настоящей Никс.

– Здесь почти все новое, даже этикеты с именами модисток не спороты. – Дуэнья встряхнула кружевными штанишками. – Вот только платьев маловато, и модели у них слишком откровенные. Такие раньше только магички себе позволить могли.

– Так я и есть магичка. – Я улыбнулась. – Мне еще императрица наряды подарила, и там все скромное и пышное.

Я скривилась, вспомнив многослойные тяжелые юбки.

– Отлично! – деловито кивнула дуэнья. – Значит, эти… вызывающе красивые наряды будете надевать на встречи с дуалами и его высочеством.

– Не хочу с высочеством, – буркнула я недовольно.

– У вас есть шанс стать женой наследника, – строго произнесла мира Мадлен. – От такого не отмахиваются, элина Никс.

– Он мне неприятен, – сказала я шепотом.

Мира внимательно на меня посмотрела и покачала головой.

– Наследнику не отказывают, элина, но… – дуэнья сощурилась, – кто имеет твердый дух и проработанный план, тот побеждает.

– А у нас есть проработанный план?

– Конечно, – спокойно ответила она. – Представляете, как переживает мира Зула, что не ее подопечная – фаворитка его высочества?

Я не представляла, но намек поняла, и мне даже дышать стало легче. Если нам удастся спихнуть принцу Кэти, то… я расцелую миру Мадлен!

А потом дуэнья потребовала список всех участниц, был такой в бумагах, напротив фамилий стояли номера комнат, и углубилась в его изучение.

– Ну что же, почти всех я знаю, – пробормотала она. – Здесь есть с чем поработать.

«Можно бесконечно смотреть на огонь, воду и на то, как работаешь не ты», – процитировала Дю мою память. И я с ней согласилась!

Мы с огромным интересом следили за мирой Мадлен. Моя личная Дюдюка просто любопытствовала, а я училась. Запоминала интонации, позы, взгляд, слова.

Учтивость и холодность.

Я ходила следом за мирой по комнатам сатэ и играла роль секретаря – подай, поднеси, поддакни. И следила, как себя ведет Мадлен с каждой из девушек. Запоминала. Кому-то она улыбалась и спрашивала о здоровье матушки, кому-то просто коротко кланялась и вручала расписание. «Розовому облаку» она мило улыбнулась и заявила, что выглядит блондинка просто сногсшибательно, и мало кто может с ней сравниться в обаянии, но вот только пусть не забудет, что на занятия лучше надеть более строгое платье, потому что этикет будет преподавать сам магистр Кто-то-там, а он приверженец старой школы.

– Что это значит? Что за старая школа? – спросила я, когда за нами захлопнулась дверь и мы опять оказались в коридоре одни.

– Три С – вот добродетель женщины. Строгость, скромность, святость. Так было до прорыва, потом стало не до этого, – поджала губы мира Мадлен и направилась к двум последним дверям, насколько я помнила, там жили подружки-горожанки. – Все стали жить как в последний день, да еще и много мужчин погибло. Нравы пали! – припечатала она.

Мира посмотрела на меня так, что мне захотелось тут же уверить дуэнью, что я ни-ни! Блюду нравственность, молюсь богам, и имя мое – Скромность!

Мира тем временем громко постучала в предпоследнюю дверь. Горожанок поселили в комнаты возле лестницы. Не самое лучшее расположение.

– Зато в случае пожара им ближе всех бежать к выходу, – озвучила мои мысли Дю. – А вот тебе дальше всех.

– У меня есть выход на черную лестницу, – напомнила я ей, но тьма дала понять, что это ей тоже не нравится. – С каких пор ты стала такая осмотрительная? – подколола я тихий шепот в голове.

– С тех пор, как вокруг нас стало слишком много старых симов. Знаешь, ма, мне кажется, что они живут вечно. Аж зубы сводит от их возраста.

– У тебя нет зубов.

– Но что-то же сводит, и ноет-ноет сердце от предчувствия великой жопы!

– Надо говорить «опы», – глубокомысленно выдала я и тут же испугалась, что заразилась от миры Мадлен повышенной правильностью.

С грустью вспомнила бабушку, которая очень любила цитировать какую-то актрису. Когда мама возмущалась, что ба сквернословит, та говорила, что ее поражает людская двуличность, мол, часть тела есть, а слова нет? Но в этом мире я совсем отвыкла даже от таких слов, потому что матушка Рокси гонялась за нами с куском мыла, если мы обзывались дурами. В память о ней я старалась не ругаться. Хотя, что скрывать, иногда срывалось…

– О, заходите!

Дверь отворилась, и болтушка Агнеша отошла в сторонку, пропуская нас в комнату. Она была единственная, кто пригласил нас зайти, остальные держали на пороге, чаще всего молча забирали листы и захлопывали двери, даже не поблагодарив. На это мира Мадлен хмыкала многозначительно и ставила напротив имени сатэ закорючку. Я пока молчала, рассчитывая все разузнать позже.