Архипелаг блуждающих огней - Саша Кругосветов

– От твоих глаз, Джулиус, скрыто явное. Злые духи уже овладели тобой. Вижу ясно твое будущее: недалек час, когда погибнешь ты от руки предателя. Вижу и будущее моего народа: ни тебе, ни твоим соплеменникам не удастся покорить Онас – мы уйдем на далькасах в море. Туда, откуда пришли.

– Прощай, Менар, – Джулиус встал на одно колено, поцеловал индианке руку. – Может, ты и права. Будь что будет. Не знаю, увидимся ли еще когда. С сегодняшнего дня наши дороги расходятся. Твою семью не трону. Но все другие, кто окажется на моем пути, будут сметены, – Джулиус вскочил на коня и помчался в бешеном галопе с видом человека, принявшего окончательное решение.

Близкая верная смерть

Отовсюду мужам угрожает

Вергилий

Три всадника стояли на вершине холма. Один из них – Джулиус Поппер в неизменном френче и меховой шапке. Рядом с ним ближайшие помощники – немолодой греческий священник отец Алексий с клочьями редкой бороды на помятом лице, пьяница, болтун и пройдоха, и «генерал» «степной» армии, громада костей и мускулов, Фриц Новак, немец из Пруссии, бывший сержант королевской гвардии в Вене. «Генерал» недоверчиво оглядывался по сторонам. В лице его всегда оставалось что-то детское, и в то же время – гордое и властное.

Позади всадников шеренгой выстроилась «степная» армия – пехота, солдаты, завербованные из авантюристов и голытьбы. Для солдат было пошито обмундирование, напоминающее форму австро-венгерской армии. Мундиры, как и карабины, внушали уважение рабочим Поппера и индейцам, которые уже понимали, что такое – вооруженная сила.

Ночь еще не закончилась. А утро не наступило. Брезжил рассвет, чуть осветивший холодную долину.

Священник с благостным лицом обращается к Попперу. Ханжеским голосом декламирует:

– Свой свет даруют нам небеса и бездны ада. День превращается в ночь. А ночь – в день.

Перед всадниками расстилается предантарктическая степь, пампасы, пересеченные хитроумно петляющей небольшой речкой Бета.

– Тишина эта обманчива, Поппер. Там впереди прячутся в кустах чертовы индейцы. Мы уничтожим их, Хулио. Командуй нами, – сказал Новак.

– Здесь, на речке Бета, – говорит Поппер, – мы одержали победу над вероломными отрядами, пришедшими из страны Холодного Предела. Это место приносит нам удачу. С тех пор мы стали сильнее. Неприятель наш – всего лишь горстка грязных дикарей. Сегодня мы вновь победим.

Я – диктатор архипелага Блуждающих Огней и края Большой Ноги. Я всех вас ценю, храбрые солдаты «степной» армии. Я горд, что возглавляю эту армию. Вы, достойные подданные королевы Румынии, объединенного княжества Валахии и Бессарабии, моей госпожи Кармен Сильвы, незаслуженно оказавшей мне столь высокую честь, да хранит ее Господь на веки вечные. Мы развернем знамена прогресса на самом краю света.

Славные солдаты «степной» армии! Сегодня вы получите по одному фунту за каждую пару ушей индейцев, ушей животных, не понимающих человеческого языка, животных, издающих лишь дикие вопли. Ушей, не знающих, что такое музыка. Ушей, которые глухи к прогрессу. Зачем им уши? Сегодня мы исправим маленькую недоработку Бога. Каждый мертвый индеец – свидетельство прогресса, еще одна победа цивилизации над варварством. Цивилизация или смерть! За ее величество, королеву Румынии, края Большой Ноги и земли Блуждающих огней! В атаку!

«Степная» армия с криками ринулась вниз, на равнину, где на противоположной стороне долины в кустах черной маты спрятался отряд мужественных индейцев, готовых принять неравный бой. Кустарник этот, черная мата, сухой, пористый, как пробка, с рыхлой сердцевиной и слабыми ветвями, легко ломается от малейшего прикосновения и не может служить защитой от всадников и пехоты. Несмотря на сырую, холодную погоду, индейцы скинули перед боем меховые плащи и совершенно нагие ждали приближения неприятеля, приготовив луки и стрелы. Их, смазанная жиром, темная красноватая кожа матово блестела в лучах неяркого солнца, просвечивающего через серую пелену облаков, затянувших небо тонкой пленкой рыбьего жира.

«Степняки» все ближе и ближе. Они уже в зоне досягаемости искусных индейских лучников. Явственно слышны крики нападающих. Еще мгновенье – и грянет бой. Грянет ли? Что-то тяжелое нависло над долиной, заставляя кровь тяжело биться в ушах и висках противников, братьев одной семьи, рожденных от одного отца и от одной матери, от Адама и Евы.

Как всегда, перед ударом грома происходит что-то мгновенное, яркое, то, что потом с задержкой мы воспринимаем как вспышку молнии. И только чуть позже мы услышим и невольно вздрогнем от могучих и как бы ленивых, затяжных раскатов грома.

Так и теперь. Все почувствовали. Все – и «степная» армия, и великолепные Онас. Все почувствовали: что-то произошло. Почувствовали, но не осознали: что же? И вот загремел гром. Могучий многоголосый рев разодрал воздух долины. Земля затряслась от тяжелого топота. Остановились оглушенные ревом и грохотом нападающие. Замерли в недоумении индейцы в засаде. Зашевелились деревья, раздвигаемые чем-то неимоверно большим, несоизмеримым с привычными человеку предметами.

Как отряд танков, выкатились из лесной чащи, с жутким треском подминая кусты и деревья, трех-четырехметровые громады членов семьи древесных ленивцев Милодонов. Впереди бежал Лодя со своей не менее внушительной подругой. За ними – их трехметровые «малыши». На спине Лоди сидел капитан Александр. На спинах остальных членов семейства – вооруженные друзья Александра – Боцман, Штурман, Повар-Кок и Абордаж. Отряд танков вклинился между двумя армиями, Поппера и индейцев, и остановился. Обе стороны словно потеряли дар речи.

– Очнись, Поппер! Это я – капитан Александр. Я обещал тебе: Tacita locacio – мы непременно встретимся. Вот и встретились. Собирай-ка своих оборванцев и уводи их отсюда, пока цел. А не то попадешь под «колеса» этого доисторического гиганта.

Солдаты «степной» армии кинулись врассыпную. Поппер очнулся:

– Куда, куда, предатели! Вы что, испугались этой большой кучи дерьма? А для чего у вас карабины?

Он вскинул винтовку и выстрелил в Милодона. Пуля попала в лопатку ленивца. Но до кости не дошла. Пуля застряла между подкожными костяными наростами, не причинив животному никакого вреда. Исполинский земляной ленивец даже не пошевелился после выстрела. Джулиус изумлено смотрел на него, не понимая, что произошло. Милодон медленно повернул голову к Попперу и внезапно заревел, раскрыв громадную пасть с огромными желтыми зубами. Джулиус вздрогнул, уронил винтовку, быстро развернул коня и что есть сил погнал его вдогонку своей удирающей армии.

Поппер был прав. Битва на речке Бета опять закончилась великой победой. Но только это была не его, Поппера, победа.

«Теперь мои «вояки» и на шаг не приблизятся к индейцам, – с досадой думал он, удаляясь с поля битвы. – Опять этот малахольный капитан обвел меня, как малое дитя, вокруг пальца. Видно, правильно русские говорят: "Где правда, там и сила…"».