Жить и сгореть в Калифорнии - Дон Уинслоу

— Летти…

— И теперь дети остались с ним! — плачет она. — И этот подонок вместе со своей сукой матерью будут растить ее детей!

— Похоже, что так.

— Через мой труп! — восклицает Летти.

И разражается рыданиями. Теряет остатки самообладания и, наверно, упала бы, не обнимай он ее за плечи. Он спрашивает:

— Хочешь поехать ко мне домой?

Она кивает.

У подъездной аллеи Джек замечает припаркованную к тротуару машину.

Возле нее стоят двое.

Те самые парни, что были в церкви.

Нанятая Ники охрана.

Живет Джек в столь типичном для Южной Калифорнии неофашистском «закрытом квартале». В огороженной кучке многоквартирных домов и особняков с черепичными крышами, вознесенной, подобно замку на голом холме, на пересечении Голден-Лантерн и Камино-дель-Авион.

— Когда же это ты оставил свой трейлер? — говорит Летти, вылезая из машины и ставя ее на гостевую стоянку.

— Когда наш парк сровняли с землей, чтобы построить эти кондоминиумы, от которых меня с души воротит. Новое место я не осилил. Тогда я и купил эту берлогу.

«Берлога» представляет собой квартирку в одну спальню, и расположена она на верхнем этаже трехэтажного комплекса. Другие два этажа в этом комплексе располагаются ниже по холму, выдаваясь немного вперед. Строго говоря, с каждым годом этажи оказываются все ниже, а вперед они выдаются все больше, так как дома здесь находятся в буквальном смысле на спаде, медленно и неуклонно сползая вниз по холму.

— Строилось все это во время строительного бума восьмидесятых, — поясняет Джек, — когда округ был такой, что и любое дерьмо нарасхват. Тогда кто только не строил — все строителями заделались, спешили делать деньги, так что не очень-то смотрели, что строят и где — лишь бы побыстрее. Вот и получилось, что вырыли котлованы на зыбком грунте, и весь этот комплекс ползет вниз. Домовладельцы попытались подать в суд на подрядчиков, а тех уже и след простыл, так что судятся они теперь с их страховой компанией. Конца тяжбе не видно, а комплекс между тем сползает в океан.

— Я думала, что такое может быть, только если Крупное грянет.

«Крупным» здесь зовется разрушительное землетрясение, апокалипсис, о котором здесь слагают анекдоты, но которого все страшатся.

— Да Крупного и не понадобится, — говорит Джек. — Видишь эти холмы за нами? Их склоны — чуть ли не последний девственный участок на всем Южном побережье. Есть еще один холм — над Лагуной, и другой — над Сан-Клементе.

В сезон пожаров — горячую, сухую и ветреную погоду, при том что эти холмы покрыты растительностью, достаточно одной искры в ветреный день — и вызывай пожарных с побережья. Пожаром охватит ущелья, огонь зажмет в кольцо все эти дома, из которых некоторые сгорят, другие же — выстоят.

А после сезона пожаров обычно наступает сезон дождей. Больших дождей мы уже несколько лет не видели, но все впереди. Таким образом, сначала горит лес на склонах, а после льют дожди.

Что порождает оползни. И все те склоны, которые они оголили, застроив всяким дерьмом, сползают вниз. А что же кондоминиумы и особняки, возведенные на зыбком грунте? Рушатся и летят в тартарары, потому что земля под ними не выдерживает. И мы полетим вниз вперемешку с грудой дерьма, строительного мусора и глины.

Вначале мать-природа сжигает нас, потом смывает.

— А ты был бы не против, правда, Джек?

Они стоят на улице возле гаража.

Над ними высятся громады домов, неотличимых друг от друга.

— Может, и так, — говорит Джек.

Может, это предотвратило бы гибель Стрэндс.

На двери гаража объявление:

Владельцев одноместных гаражей просим убирать свои транспортные средства в гаражи, а не ставить их на улице. Гаражи предназначены для машин, и превращать их в сёрфинг-склад — непозволительно.

Союз домовладельцев.

— Сёрфинг-склад?

— Да, я там пару досок держу, — говорит Джек.

Дом многоквартирный, а кухня Джека приходится как раз над гаражами. Он щелкает кнопкой дистанционного пульта, и дверь гаража распахивается с металлическим скрежетом.

Сёрфинг-склад, думает Летти, неплохо сказано.

На козлах громоздятся большие доски, и еще несколько висят по стенам на полках. В гараже пахнет лаком и политурой. На стенах старые плакаты с изображениями спортсменов-сёрфингистов.

— Ты все такой же, Джек, — говорит Летти.

— Вот самая лучшая, — говорит Джек и проводит рукой по старой доске, подпертой двумя козлами. Доска трехсоставная, темное дерево поблескивает на свету — безукоризненно выделанное, без заметных швов. Превосходная работа. На ней надпись: «делал Дейл Велзи, 1957».

— Отцовская?

— Угу.

— Помню я все это.

— Вижу, что помнишь.

— Ты никак от прошлого не отделаешься, — говорит она.

— Тогда было лучше.

— Пусть так.

Одолев шестнадцать бетонных ступеней, они оказываются перед дверью Джека.

Его комплекс зовется «корпус С — Адмиралтейский». Справа, как входишь в квартиру, — кухня, небольшая, но из окна виден тупик высоких зданий, а в ясную погоду на востоке вырисовывается Седловина. Слева обеденная ниша и гостиная с камином, спальня слева от гостиной.

Раздвижные стеклянные двери ведут на веранду.

— Mira![19]— воскликнула Летти. — Ну и вид отсюда! Восторг да и только!

Она выходит на веранду.

— Ага, — говорит Джек, кивком указывая на ряды торговых точек справа, протянувшихся по Голден-Лантерн. — И рынок Хьюза просматривается, и «Королевский бургер», и химчистка. Когда ветер западный, можно горелым жирком из «Бургера» наслаждаться. А при восточном ветре несет чесноком из итальянского ресторанчика.

— Да брось ты, — говорит Летти, потому что вид с веранды действительно восхитительный.

Если не глядеть на торговые точки и кондоминиумы на склоне, а устремлять взгляд прямо перед собой, видишь просторы океана, справа различаешь остров Каталину, а впереди — остров Сан-Клементе. За взгорком слева — гавань Дана-Пойнта, а дальше, до самой Мексики, — безлюдный пустынный берег.

— Наверно, здесь на закате особенно красиво, — говорит Летти.

— Здесь хорошо, — говорит Джек. — Зимой океан пучится, вздымается синим шлагбаумом. Он в двух милях отсюда, но различить можно.

— Неужели? Такой вид на миллион долларов тянет.

«Берлога» обошлась ему в 260 тысяч — по здешним меркам, дешево.