Хроника Горбатого - София Валентиновна Синицкая

Чудик. Попробуем.

Зюзьга. Не надо! Вдруг там яд? Помнишь, что товарищ Босов перед строем говорил? Всё заминировано и отравлено!

Чудик. Ты прав. Конечно, отравлено. Дай понюхаю.

Зюзьга. Не вздумай пить! Начальство запретило.

Чудик. Ни в коем случае, я не самоубийца. Выжить в окружении, пробиться к своим, убедить командиров, что не шпион, не дезертир, поучаствовать в штурме Выборга и умереть от яда? Ни за что пить не буду, только глотну.

Зюзьга. Ну как?

Чудик. Хороша самогонка! Хочешь?

Зюзьга. Через полчасика попробую, на тебя сначала посмотрю. Пойдём дальше, может, ещё что найдём. Ты боком иди, а то свет заслоняешь.

Чудик. Так, ещё один проход. Мне кажется, мы сейчас напротив башни с часами. Какой большой подвал, можно встать во весь рост. Сухо тут у них и плесенью не пахнет. Значит, хорошая вентиляция. А!

Зюзьга. Что там? Что?

Чудик. По голове ударило. Несильно. Что-то висит. Кто-то подвешен… Ноги.

Зюзьга. Назад!

Чудик. Пахнут…

Зюзьга. Ко мне!

Чудик. Как в «Центральном» гастрономе.

Зюзьга. Съедобные?

Чудик. Тут колбасы и окорока.

Зюзьга. Тоже отравлены!

Чудик. Где мой ножик?

Зюзьга. Если выживешь, я на тебя докладную напишу. Что один чавкаешь, дай попробовать. И того, и другого. Вот это да… Давно я такого мяса не ел. Перченое, солёное. Хлебца тут у них нет? Отрежь ещё. Так вот в чём сила линии Маннергейма. Я бы за такую колбасу тоже насмерть стоял.

Чудик. Всё равно мы победили. Наши идеи сильнее финской колбасы.

Зюзьга. Наша авиация сильнее. Человеческий ресурс опять же. Шапками закидаем.

Чудик. И трупами. Смотри, дверца в другой подвал, а внизу кусок доски выпилен. Тут у них, наверно, рыжий сторож ходит, мышей пугает. Я больше всего боюсь дверь открывать. Вдруг взрывное устройство сработает?

Зюзьга. Мы всё лучшее нашли, пойдём обратно. Колбасу в сапог засунь.

Чудик. Подожди, мне интересно, что там за дверью.

Зюзьга. Жёны Синей Бороды. Или трофеи людоеда.

Чудик. Полуобглоданные… Смотри, полки. А на полках что? Что это, Зюзьга? Коробки. Продолговатые. Гладкие. Закрытые. Посвети!

Зюзьга. Не трогай!

Чудик. Почему?

Зюзьга. Ты что, не понял?

Чудик. А?!

Зюзьга. Это гробы.

Чудик. Почему такие маленькие?

Зюзьга. Гробы младенцев. Гробики. Это усыпальница. Склеп.

Чудик. А где же взрослые? Посвети, я ничего не вижу. Нет больших, только маленькие. Сколько их, мать моя… Пять, шесть, десять, там ещё десяток и там. Дай фонарь. Бедные дети… Так, Зюзьга, кто у нас в оркестре играл?

Зюзьга. Ну я.

Чудик. Посмотри, на что твои гробики похожи.

Зюзьга. На скрипичные футляры. Но это не значит, что там нет костей!

Чудик. Эх ты, музыкант. Это же тайник. Коллекция скрипок. Не успели вывезти. Давай, открывай. Сыграй мне что-нибудь лирическое.

Зюзьга. Я на тубе играл, сколько тебе повторять.

Чудик. Настоящий музыкант может извлечь красивый звук из любого инструмента.

Зюзьга. Я в четырнадцать лет музыку бросил, историей увлёкся, потом на завод пошёл.

Чудик. Что, на заводе нет оркестра? У нас на «Ленрыбе» есть. Играет, когда суда провожаем. «Волны Амурского залива». Как я мечтаю пойти в море, изучать перемещение рыб, исследовать флору и фауну, в водолазном костюме погружаться. Знаешь, какие у меня любимые слова? «Шельф» и «литораль». Скорее бы домой.

Зюзьга. Помолчи. Я открываю. Вот она, красавица-скрипочка. И смычок здесь. Кажется, так надо брать, под подбородок. Слушай! (ведёт смычком по струнам).

Чудик. Скрипишь и сипишь[59].

Зюзьга. Подожди, надо приспособиться, потренироваться. Ты знаешь, мне кажется, это дорогой инструмент. Я, пожалуй, скрипку эту заберу.

Чудик. Нельзя, мародёрам – расстрел.

Зюзьга. Да ладно, Кулотин своей жене целый грузовик барахла отправил. Она, наверно, и ждать его перестала, отчаялась, а тут – десять сервизов, восемь пальто и дубовый буфет. Политрук велосипед взял. Правда, боялся, что под седлом взрывчатка. Мне говорит – ну-ка, Зюзьга, прокатись. Я сначала не понял, зачем мне кататься, потом дошло. Падла… Какой прекрасный звук. Я без футляра возьму. Вот, спрячу под шинель. А смычок – в сапог. Вот так. Готово. Колбаска тоже в сапоге. Самогонка у тебя?

Чудик. А как же. Ты теперь скрипач, надо это отметить. «Постой, постой, постой!.. Ты выпил… без меня?»

Зюзьга. Да вот тебе твоя бутылка, успокойся.

Чудик. Я Пушкина цитирую.

Зюзьга. А, прости, не понял. Я же музыкант. Это ты у нас артист.

Чудик. Мы в Доме пионеров «Маленькие трагедии» ставили. «Там есть один мотив… Я всё твержу его, когда я счастлив». Зюзьга, ты веришь, что война почти закончена? Что скоро – домой. Ты счастлив?

Зюзьга. Ты думаешь, он остановится?

Чудик. Кто?

Зюзьга. Товарищ Сталин. Мировой пожар раздувать не будем? Кажется, самое время. Я буду счастлив, только когда победит революция.

Чудик. Ты романтик.

Зюзьга. Когда освободим Суоми.

Чудик. От колбас, скрипок и самогонки?

Зюзьга. Ты думаешь, в Финляндии все хорошо питаются и музыку играют? Мы же в буржуйском городе. Маленький человек наверняка страдает. Ты видел, в каких руинах финские посёлки?

Чудик. Так ведь это они сами всё пожгли и сломали, чтобы нам не досталось. Дома уничтожили, чтобы нам негде было голову преклонить, чтобы мы в сугробе замёрзли. Ну и наша артиллерия постаралась.

Зюзьга. А что ты скажешь про дочку нового командира?

Чудик. Полковника Босова?

Зюзьга. Бедненькая, два дня в подвале провела с убитой матерью. Как обрадовалась, когда мы пришли. Твердила, что ненавидит белофиннов.

Чудик. Мать вроде сама померла, никто её не убивал. Я бы не сказал, что они плохо жили, дом у них великолепный. Дочка не в себе была, очень напугана. Товарищ Босов её искал. Я понял, что не просто так мы к горе приехали. Он сразу в этот дом пошёл, но не ожидал её встретить. Наверно, думал, что его родных увезли, просто рассчитывал найти какие-нибудь следы. Туфли, сумочку в руках вертел. Хорошо, что я в подвал полез. Хотели гранату на всякий случай бросить, говорю – не надо, дайте осторожно спущусь, посмотрю, проверю. Ну люблю я подвалы, всё подвальное, подземное и подводное.

Зюзьга. Значит, он выборгский? Здесь жил? Почему семью оставил? Интересно, что теперь эта дочка будет делать?

Чудик. Наверно, отец возьмёт её к себе. Товарищ Босов нуждается в помощи и заботе, он ведь немолодой и больной, бодрится, конечно, но выправка никудышная.

Зюзьга. Говорят, у него боли в спине, старые раны.

Чудик. Да, вот уж кто мастер военного дела, настоящий стратег. С таким командиром воевать – одно удовольствие. Честный, безупречный. Настоящий