Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Водрей торопит с отплытием, чтобы воспользоваться благоприятным временем года, но его пришлось отложить на две недели, поскольку пришло известие об адмирале де Грассе — он находится на Ямайке. Водрей направил туда своего парламентера, господина де Гастона, — узнать о положении и судьбе адмирала и других пленников. Судя по всему, англичане обходятся с ними неплохо. Адмирал Родни не устает подчеркивать свое уважение к прославленному пленнику, которого, наконец, переправляют в Лондон на “Колоссе”.

* * *

Поражение в Сене особенно больно ударило по надеждам испанцев: они в очередной раз вынуждены отказаться от попытки вернуть себе Ямайку. После долгих переговоров Водрей и Солано решили увести свои флоты и вернуться к плану завоевания острова в будущем сентябре. От каждого флота в Сан-Доминго решено оставить по одному кораблю: испанский “Сан Хуан” и французский “Сципион”.

5 июля эскадра снялась с якоря в Капе. В море вышли тринадцать линейных кораблей и три фрегата — “Нереида”, “Амазонка” и “Ирида”. Командовали эскадрой три флагмана — маркиз де Водрей, его брат граф де Водрей и шевалье Дэспинуз. В “Мемуарах” графа де Водрея читаем:

“Самым коротким путем было взять курс на Кайкосские острова (и оттуда подняться к Чесапикскому заливу). Но господин Солано под тем предлогом, что он заботится о нашей безопасности (тогда как он больше заботился о своей), пожелал сопровождать нас до входа в Багамский пролив, что на пути в Гавану, Поскольку именно он был главнокомандующим соединенными силами (действующими от Сан-Доминго до Кубы) и обладал правом решающего голоса, пришлось избрать именно этот маршрут”.

Траверсе и Фроже де Лэгий соответственно на “Ириде” и “Нереиде” были посланы вперед, чтобы убедиться, что путь свободен; затем им надлежало присоединиться к эскадре маркиза де Водрея, сопровождавшей корабли дона Солано, на которых находилось восемь тысяч солдат из числа прибывшего с Кубы подкрепления. 17 июля 1782 г. у острова Антилья эскадры разошлись, приветствовав друг друга тринадцатью пушечными выстрелами. Французская эскадра повернула на север.

«Мы продвигались вдоль берегов Америки, все дальше и дальше на север, сопровождая наши поврежденные корабли, которые могли идти лишь самым малым ходом. Когда остался позади Чесапикский залив, мы с “Нереидой” были высланы в дозор. Нельзя было ни на минуту терять бдительность, потому что британские корабли следовали за нами по пятам, готовые к атаке. Пройдя Делавэрский маяк, “Победоносный” и “Август”, имевшие осадку в двадцать четыре фута, чуть не сели на песчаную мель, которая не была обозначена на французских картах. Здесь мы видели нескольких китов. Продолжая движение на север, мы миновали нью-йоркский рейд, где в устье реки стоял британский флот, и достигли наконец острова Нантакет, хотя не были в этом совершенно уверены, ибо на трех английских картах, что имелись у господина де Водрея, он помещался в трех разных местах.

14 августа мы покинули Нантакет и взяли курс на Портсмут (в Нью-Хэмпшире). Я взял лоцмана, чтобы войти в порт; другие корабли направились в доки», — писал Траверсе.

24 августа, в канун дня св. Людовика, в четыре часа пополудни на борту “Августа” началась служба, с каждого корабля были даны три залпа из мушкетов и двадцать один пушечный выстрел. 26-го граф де Водрей устроил трапезу св. Людовика, что весьма ободрило всех тех, кто уже столько месяцев не видел Франции. Пили здоровье короля, в честь которого был дан пушечный салют, приветствовали здравицей также и конгресс Соединенных Штатов.

Маркиза де Водрея не переставало тревожить присутствие английского флота рядом с Нью-Йорком; он послал своему брату подкрепление — господина де Флери с отрядом в шестьсот солдат, а также вызвал Траверсе к себе на “Победоносный”, чтобы поручить ему ответственную миссию.

Командующий решил направить в Нью-Йорк парламентера. Ему известно, что Франция и Англия готовят мирный договор; ему известно также, что американцы имели аналогичные сношения с англичанами, но переговоры, которые с британской стороны вел генерал Карлтон, затягивались, ибо Лондон не был расположен предоставлять своим бывшим колониям независимость без всяких условий.

Водрей поручил Траверсе договориться о перемирии с английским адмиралом, командующим стоящей в Нью-Йорке эскадрой; перемирие было необходимо французам, чтобы спокойно отремонтировать свои корабли, не опасаясь внезапного нападения англичан. Снявшись с якоря, “Ирида” на следующий день подошла к Нью-Йорку.

«Пройдя Сэнди-Хук, Траверсе дал команду лечь в дрейф; после того, как от английского адмирала было получено разрешение войти на рейд, “Ирида”, отдав все паруса, не только прямые, но и все брам, марса и ундер-лиселя, подлетела с траверза к английскому флагманскому кораблю и встала рядом с ним на якорь, причем команда по свистку боцмана в несколько минут закрепила все паруса.

Фрегат в одно мгновение оказался поставлен фертоинг. Этот маневр так поразил англичан, что адмирал, не дожидаясь шлюпки с “Ириды”, послал одного из своих офицеров, чтобы поздравить Траверсе с этим блестящим маневром»[74].

Лучшего посланника маркиз де Водрей найти не мог: там, где Траверсе не мог взять речами, он брал своим искусством управления кораблем — и англичане дали французам перемирие на все время, пока французская эскадра должна была находиться в Портсмуте.

Лейтенант 1-го ранга Огюстен дю Кен, командуя взятым у англичан фрегатом “Победный”, пришел в Кадис в ноябре 1782 г. в составе конвоя, сопровождавшего транспортные суда. Командовал конвоем господин де Брабазан.

В Кадисе кипела работа. Шли приготовления к новой операции, направленной на то, чтобы отобрать Ямайку у англичан. Соединенный флот в сорок два корабля, из которых двадцать три испанских, готовился выйти в море в середине января и возобновить военные действия против англичан.

Кадисский флот должен был усилить эскадру адмирала Солано, стоявшую в Гаване, и эскадру маркиза де Водрея на Антильских островах. Адмирал Дэстен был назначен с согласия испанского короля главнокомандующим всех сухопутных и морских сил, а ему в помощь для непосредственного руководства сухопутными войсками был придан господин де Лафайет в звании генерал-квартирмейстера.

23 декабря Огюстен дю Кен был свидетелем прибытия в Кадис Лафайета. “Ричмонд”, доставивший генерала в Кадис, это тот самый фрегат, что был захвачен Жаном Батистом де Траверсе в Чесапикском заливе.

Лафайет поспешил узнать у Огюстена о судьбе Пьера Клода; он хорошо помнил их плавание из Рошфора в Бостон в апреле 1780 г. Огюстен ответил, что его брат попал в кораблекрушение: его “Орел” сел на мель в Делавэрском заливе; теперь он вместе с господином де Ла Туш в плену у англичан, остается надеяться, что с окончанием войны он вернется из плена.

Огюстен нередко прогуливался с генералом по Кадису, и тот наверняка делился с ним теми мыслями, которые высказал в письме от 13 января 1783 г. своему свойственнику принцу де Пуа: