Сын Авонара - Кэрол Берг

Я сдержалась.

— Даже не надейся. Если я ответила на несколько вопросов, это не значит, что я позволю тебе лезть в мои дела.

— Сударыня, ничего другого я и не ожидал.

Я не ответила на насмешку. Сейчас меня занимало, что я скажу святым отцам.

Как только мы с Роуэном вошли в гостиницу, хозяин заспешил к нам, подозрительно поглядывая на шерифа.

— Этот человек вас побеспокоил?

— Нет, совсем наоборот, добрый Бартоло. Спасибо за заботу. — Я не позволю Роуэну взять инициативу на себя. — Это мой кузен, Грэми, совсем неожиданно выехал мне навстречу. — Я не обращала внимания на побагровевшее лицо Роуэна. — Не скажет ли нам добрый хозяин, здесь, в общей зале, сидит человек, он в платье жреца, так вот, как его имя? Он очень похож на священника, который венчал мою сестру Катерину, но было бы глупо приставать к нему с вопросами, если это не тот священник.

— Имя этого человека как-то выскользнуло у меня из памяти, — ответил хозяин, — но все три жреца прибыли из монастыря в Валлеоре. Больше я ничего не знаю.

Через дверь ярко освещенной комнаты мне было видно жрецов, сидящих за столом в центре.

— Ведь это же может быть тот самый отец Франц, как ты считаешь, Грэми? — спросила я, указывая на троицу. — Я уверена, ему будет интересно узнать, что Катерина за пять лет родила пятерых крепких мальчишек. Значит, его молитвы были услышаны Маной!

В священных преданиях единственным делом Маны было произведение на свет Близнецов, жена первого бога занималась только детьми.

Шериф заглянул в дверь и тут же оттащил меня обратно в тень.

— Думаю, тебе следует немедленно уйти, — выдавил он придушенным шепотом.

— Как вы думаете, хозяин, — продолжала я, не обращая на Роуэна никакого внимания, — мне стоит поговорить с ними?

— Ну что ж, они кажутся вполне достойными людьми, — ответил хозяин, пожимая жирными плечами.

— Сомневаюсь, что им интересны подобные глупости, — заявил разъяренный шериф. — Ты…

— Мой кузен вечно твердит, что я слишком нахальна.

Роуэн так сильно сжал мне руку, что я едва не закричала.

— Так и есть. Нечего приставать к жрецам и к нашему хозяину со всякими глупостями.

Бартоло задумчиво поскреб под фартуком волосатую грудь.

— Ну, я не вижу ничего дурного в том, чтобы спросить. Всегда приятно, когда хвалят твою работу, даже если эту работу сделал не ты.

— Вот именно! — обрадовалась я и, выдернув руку из хватки Роуэна, шагнула к двери и прошла через дымную, полную народа залу. — Прошу прощения, ваша честь, господин. Могу я поговорить с вами?

Человек, который, я видела, легко перерезал два горла и умело пронзил человеческое сердце, повернулся ко мне. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не отшатнуться назад. У него не могло быть души. Ни красота, ни жизнь, ни одно из близких мне человеческих чувств никогда не отражались в этих светлых глазах. Я быстро отвела глаза.

— Чем могу служить, госпожа? — У него оказался приятный дружелюбный голос, это никак не сочеталось с глазами.

— Наверное, это глупо, но мы с кузеном поспорили, и единственный способ выяснить, кто прав, — поговорить с вами. Я сказала, что вы, скорее всего, высокочтимый отец Франц, который венчал мою сестру Катерину и ее мужа Давида в Дешиве пять лет назад, и мне следует рассказать, какой благодатью после ваших молитв тогда одарила их Мана. За пять лет Катерина с Давидом породили пятерых сыновей. — Я говорила слишком быстро, стараясь не дать остаткам решимости покинуть меня. — Мой же кузен, он вон там, в темном углу вместе с нашим добрым хозяином, говорит, что нечего беспокоить усталых путников подобными пустяками, хотя по мне такое благословение, от которого рождаются пять сыновей, вовсе не пустяк!

На тонких губах заиграла улыбка, но она не заполнила пустоты глаз.

— Хотя я был бы рад принять благодарности, но не могу. Потому что никогда не бывал в Дешиве. Мое имя Жиано.

— Что ж, прошу прощения за беспокойство, ваше святейшество. Я так надеялась, что вы отец Франц, хотела попросить вас помолиться Аннадису за наше благополучное возвращение домой. После того, что мы сегодня видели… — Я вздрогнула.

— А что вы видели? — Осенние заморозки пришли на смену летней ночи.

— Ах, господин, не стала бы я оскорблять ваш слух описаниями, пока вы сидите за столом.

— Путники должны делиться друг с другом наблюдениями и накопленным опытом, сударыня, облегчая дорогу своим ближним, — произнес он благосклонно. — Мне это кажется бесспорным. Вы согласны?

Едва ли я могла бы не согласиться. Хотя меня никто не приглашал, я взяла стул, села и перегнулась через стол. Чтобы избежать его взгляда, я не сводила глаз с золотой серьги, которую он носил в правом ухе.

— Ваша правда, сударь. Это было самое кошмарное зрелище, какое я когда-либо видела. Пять покойников, безжалостно зарезанных и брошенных на дороге в лесу. Это разбойники, как я слышала. Хоть им и поделом, но все равно страшно. Меня бросает в дрожь, как подумаю, что завтра нам снова ехать.

Тонкие пальцы отца Жиано покоились на столе, одна рука на другой, на светлой коже не было видно следов крови.

— Мы тоже слышали о происшествии и были поражены. Нас направили в Лейран организовать школу для ваших молодых воинов, обучать их служению Аннадису, но подобные преступления могут вынудить нас вернуться к затворнической жизни в монастыре.

Значит, они решили лгать. Ничего удивительного.

— Храмовая школа в западном Лейране, какая честь! К такому преподавателю я не отправила бы ни одного ученика.

— К несчастью, наши планы расстроены, — продолжал он, наклоняясь ближе, его слова обволакивали меня. — Грабители не всегда таятся в лесах, иногда они встречаются даже в нашей семье. Вероломный слуга похитил ту небольшую сумму, с которой мы собирались начать строительство.

А вот и связь. Я не смела показать им свою радость, только сердце учащенно забилось.

— А вы сообщили властям? Может, моему кузену позвать Барнарда, местного шерифа, тогда вашим слугой займется закон.

Вероломный слуга… Неужели эти тоже ищут «чокнутого конюха»?

— Это против наших правил — передавать своих людей светским властям, мы ищем его уже две недели. Если бы мы нашли парня, мы бы сами убедили его раскаяться в своем предосудительном поведении.

О каком раскаянии может говорить человек, лишенный души? Способный лишить другого человека одежды? Голоса? Разума?

— Мой кузен много ездит по делам, ваше святейшество. За последние пять месяцев он, наверное, побывал здесь во всех гостиницах, на всех постоялых дворах, и у него полно знакомых. Можете ли вы описать этого злодея, который пал так низко, что осмелился обокрасть святых слуг Воителя? Вдруг мой кузен его встретит.