Великие княгини и князья семьи Романовых - Елена Первушина

После отъезда Жозефины с сыном из Варшавы семейная жизнь Константина текла на удивление тихо и мирно. В письмах к своему воспитателю Лагарпу великий князь признавался: «Я счастлив в своем семейном быту, наслаждаясь глубоким спокойствием, благодаря жене». Он доволен новой женой, новой страной и буквально купается во всеобщей любви. Возможно, он впервые обрел то, чего ему так не хватало в детстве.

В Петербурге, между тем, плелись интриги, зрели заговоры…

В марте 1820 г. императрица Елизавета Алексеевна написала своей матери: «Суть дела такова: уже несколько лет великий князь Константин имел любовницу, которая успела надоесть ему, да к тому же была еще и неверна. В конце концов он пожелал переменить свой образ жизни и жениться, но не на особе равного с ним положения, а на одной польской даме. Я бы не поклялась, что во всем этом нет польской интриги, и полагаю сие даже более вероятным. Он уже давно просил у Императора разрешения на развод, еще когда хотел жениться на княжне Четвертинской, но в то время сему воспротивилась Императрица-мать своим обычным непреклонным ответом: „Выбирайте особу вашего ранга, и я соглашусь“. Тогда она и не допустила сего таковым весьма разумным решением. Теперь же дела переменились, все приняло совсем иной оборот: она уже видит Николая и его потомство слишком близко к трону, чтобы способствовать их удалению от сего вследствие законного брака Константина, и поэтому уже согласна на мезальянс, при котором все возможные отпрыски оного будут отстранены от престолонаследия посредством официального акта. Это всех устраивает: Императора, могущего таким образом способствовать счастию нежно любимого брата, вдовствующую Императрицу, поскольку это обеспечивает трон тем, кого она называет своими истинными детьми, Николая, для которого корона уже давно весьма привлекательна, наконец, самого Константина, совершенно неамбициозного и с польскими вкусами; он даже готов еще при жизни Императора отказаться от своих прав на престол. Таково состояние дел, но я спрашиваю у людей беспристрастных: хорошо ли все это? В моей душе что-то столь сильно противится сему нарушению престолонаследия и связанным с этим побуждениям, что я не могу без боли думать и говорить об этом. И чем ближе день публикации манифеста, тем более угнетенной я себя чувствую, хотя никоим образом не позволяю себе осуждать – Господь рассудит! По крайней мере, готовящийся акт составлен так, что ничем не вредит репутации Анны. Она пожелала, чтобы всему была придана форма ее собственной просьбы в том смысле, что, будучи столь длительное время в отдалении от великого князя и не имея возможности вследствие нездоровья возвратиться к нему, она не желает быть препятствием тому счастию, каковое он может обрести в другом союзе. Синод счел возможным разрешить развод по одной только той причине, что она покинула своего супруга и в течение нескольких лет отказывается возвратиться к нему».

А месяцем позже она пишет: «Посылаю вам злополучный манифест о разводе великого князя Константина, уже напечатанный в Петербургских газетах по-французски и по-немецки. Быть может, когда вы получите это письмо, оно еще не появится в газетах заграничных, но во всяком случае это – подлинный акт. Как и следовало ожидать, он наделал здесь много шума. По большей части порицают вдовствующую императрицу, вспоминая, что пятнадцать лет назад она сказала императору и великому князю Константину при таких же обстоятельствах, что согласна на развод только в том случае, если великий князь Константин изберет себе жену своего ранга. Спрашивают, почему теперь, в подобном же случае, она изменила свое мнение, и на это вполне резонно отвечают: из предрасположения к Николаю и его потомству!.. Все это доставило мне немало неприятных минут».

Теперь наступает очередь третьего брата, Николая, вступить в игру. Он – любимец своей матери, молод, весьма амбициозен, женат на дочери королевы Прусской Луизы, давней и яростной противницы Наполеона, в свое время выставившей против императора всю свою армию, а после ее разгрома – все свое женское обаяние. Причем победить Луизу, просящую о милосердии, Наполеону, по его собственному признанию, было гораздо труднее, чем одолеть знаменитое прусское войско. Но великая княгиня Александра Федоровна, жена Николая, совсем не похожа на мать. Она кротка, романтична, но главное – она родила мужу уже двоих детей – сына Александра и дочь Марию. У Александра и Елизаветы родились две дочери, которые умерли во младенчестве. У Константина же и вовсе нет законных наследников. И Николай прекрасно понимает, какие преимущества дает ему его семья.

Николай в воспоминаниях, адресованных своим детям, рассказывает такую историю: летом 1819 г. на маневрах в Красном Селе император Александр как-то раз за обедом завел с ним и с Александрой Федоровной разговор. Он сказал: «Что он чувствует, что силы его ослабевают, что в нашем веке государям, кроме других качеств, нужна физическая сила и здоровье для перенесения больших и постоянных трудов, что скоро он лишится потребных сил, чтобы по совести исполнять долг, как он его разумеет, и что потому он решился, ибо сие считает своим долгом, отречься от правления с той минуты, когда почувствует сему время. Что он неоднократно говорил о том брату Константину Павловичу, который, быв с ним одних почти лет, в тех же семейных обстоятельствах, притом имея природное отвращение к сему месту, решительно не хочет ему наследовать на престоле, тем более что оба видят в нас знак благодати Божией, дарованного нам сына. Что поэтому мы должны знать наперед, что мы призываемся на сие достоинство».

И далее Николай продолжает: «Мы были поражены как громом. В слезах, в рыдании от сей ужасной неожиданной вести мы молчали! Наконец государь, видя, какое глубокое, терзающее впечатление слова его произвели, сжалился над нами и с ангельскою, ему одному свойственною ласкою начал нас успокаивать и утешать, начав с того, что минута сему ужасному для нас перевороту еще не настала и не так скоро настанет, что, может быть, лет десять еще до оной, но что мы должны заблаговременно только привыкать к сей будущности неизбежной… Кончился сей разговор; государь уехал, но мы с женой остались в положении, которое уподобить могу только тому ощущению, которое, полагаю, поразит человека, идущего спокойно по приятной дороге, усеянной цветами и с которой открываются приятные виды, как вдруг разверзается под ногами пропасть…».

* * *

Александр I умер неожиданно для всех, 19 ноября 1825 г., далеко от столицы, в Таганроге, куда он повез на лечение больную туберкулезом Елизавету Алексеевну. Его смерть показалась многим такой странной, что почти сразу же родилась легенда: император не умер, он ушел в монастырь под именем старца Федора Кузьмича, чтобы отмаливать грех соучастия в убийстве своего отца – императора Павла Петровича.

Николай с семьей в этот момент был в Петербурге, а самый младший из братьев, Михаил, гостил у Константина и Жанетты в Варшаве. Именно Михаилу и поручает Константин отвезти в столицу акт об отречении. Поездка сопряжена с риском для жизни: Михаилу пришлось переправляться через Даугаву по тонкому льду. Но когда 3 декабря он прибыл в Петербург, выяснилось, что он привез вовсе не официальный документ, а письмо императрице, в котором, правда, Константин действительно отказывается от престола в пользу Николая. Но Николай не решается предать это письмо в Государственный совет.