Голубиный туннель - Джон Ле Карре

В 1993-м я вернулся в Россию в надежде все это выяснить.

Берлинская стена пала. Михаил Горбачев покатался на американских горках: вот он под домашним арестом в Крыму, а вот уже снова сидит в Кремле и управляет страной, — и наконец уступил место своему давнему врагу Борису Ельцину. Деятельность КПСС приостановлена, ее штаб-квартира в Москве закрыта. Ленинград опять называется Санкт-Петербургом, а Сталинград — Волгоградом. Разгул организованной преступности. Правосудия не доищешься. Советские солдаты вернулись домой после неудачной афганской кампании и разбрелись по стране в поисках работы, потому что денег им никто не платит. Гражданского общества попросту нет, и Ельцин не хочет или не может его создать. Обо всем этом я знал еще до отъезда в Москву летом 1993-го. И с чего вдруг решил взять с собой сына, студента-старшекурсника двадцати лет, что на меня нашло, ума не приложу. Однако он отправился со мной — к счастью, и все обошлось благополучно, нам даже ни разу не нагрубили.

Я точно знал, зачем мы едем, или так говорю себе теперь. Мне хотелось вкусить этой новой жизни. Узнать, например, новые воры в законе — это переодетые старые? И в самом ли деле Ельцин распустил КГБ или, как часто делали прежде, просто преобразовал и переименовал? В Гамбурге, откуда началось наше путешествие, я вновь торжественно закупал те же необходимые мелочи, что привозил в Россию в 1987-м: сувенирное мыло, шампунь, зубную пасту, шоколадное печенье «Кэдбери», шотландский виски, немецкие игрушки. Но уже в аэропорту Шереметьево, где нас пропустили без всяких формальностей, витал дух безвкусицы и вещизма. Наверное, больше всего меня поразило, что в павильончике у входа, оставив в залог пятьдесят долларов, можно взять напрокат сотовый телефон — к этому я был совсем не готов.

А уж отель: какой там «Минск»! Роскошный мраморный дворец, и лестницы в нем широкие, изогнутые, и хрустальные люстры — такие большие, что осветили бы оперный зал, и стайки бойких, явно незамужних девушек скучают в вестибюле. В наших спальнях воняло свежей краской, освежителем воздуха и канализацией. Одного взгляда на витрины магазинов, мимо которых мы проезжали, было достаточно, чтобы понять: нет больше ГУМа, легендарного государственного универмага, теперь вместо него Estée Lauder.

* * *

На этот раз мой русский издатель не заключает меня в объятия. Не выхватывает на радостях бутылку водки из ящика стола, не швыряет пробку в корзину для мусора. Сначала он глядит на меня через глазок в стальной двери, затем отпирает множество замков, быстро затаскивает меня внутрь и снова их запирает. И тихим голосом извиняется за то, что встречает меня один из всей редакции. После того как явились ребята из страховой компании, говорит он, остальные сотрудники, наверное, больше сюда не войдут.

Из страховой компании?

Ребята в костюмах с портфелями. Страхуют от пожара, воровства, затопления, в основном от пожара. В этом районе велика опасность пожара, поскольку число поджогов в последнее время резко возросло. Так что и страховые взносы высоки, это вполне естественно. Пожар может вспыхнуть в любой момент. Так что лучше подпишите договор прямо сейчас, вот вам ручка. А не то ведь наши знакомые бросят сюда бутылку с зажигательной смесью, и что тогда будет со всеми этими старыми папками и рукописями — вон их здесь сколько.

Я спрашиваю: а милиция?

Посоветуют заплатить и помалкивать. Они с рэкетирами в доле.

И ты заплатишь?

Может быть. Он еще посмотрит. И без боя не сдастся. Раньше он знал кой-каких влиятельных людей. Только теперь они уже не влиятельные.

Я спрашиваю друга, который раньше работал в КГБ, как мне встретиться с главарем мафии. Он мне перезванивает. Приходи в такой-то ночной клуб в четверг в час ночи, Дима тебя примет. Сын? Его тоже возьми, ему будут рады, а если у него есть девушка, пусть и ее приводит. Это Димин ночной клуб. Он владелец. Приятные гости, хорошая музыка. И абсолютно безопасно. Нашего незаменимого телохранителя зовут Пусей, он чемпион Абхазии по рукопашному бою и специалист по всем вопросам, касающимся борьбы абхазов за независимость. Пуся коренастый, широкоплечий и похож на Бибендума — мишленовского надувного человечка, a еще он эрудит, лингвист, ученый и — вот ведь парадокс — самый миролюбивый парень, какого только можно встретить. К тому же в своей стране он, можно сказать, знаменит, что уже само по себе отчасти гарантирует безопасность.

Вдоль дорожки у входа в клуб выстроились в ряд спортивные молодые люди с автоматами. Они обыскивают нас, и Пуся не возражает. Около круглого танцпола расставлены диванчики, обитые алым плюшем. Пары медленно танцуют под музыку шестидесятых годов. Мистер Дима скоро к вам присоединится, сообщает Пусе управляющий и провожает нас к банкетке. Пуся привез нас на своей машине и по пути уже продемонстрировал, как умеет улаживать конфликты мирным путем. Движение застопорилось. Два автомобиля — большой и маленький — не могут разъехаться. Водители того и гляди полезут в драку. Разгоряченные зрители тоже делятся на два лагеря. Пуся выходит из машины и направляется к драчунам — чтоб их разнять или утихомирить, думаю я. Но он вместо этого берет маленькую машину за бампер, высвобождает ее и под бурные аплодисменты зрителей аккуратненько ставит к бордюру.

Мы пьем прохладительные напитки. Мистер Дима, возможно, задержится, предупреждает нас управляющий. Возможно, мистеру Диме нужно уладить некоторые вопросы, связанные с бизнесом, — слово бизнес в России теперь модно и обозначает какие-то темные дела. Но, судя по звукам из коридора, там кого-то торжественно встречают, а значит, высочайшая особа прибыла — готовность номер один. Музыка гремит в знак приветствия и сразу смолкает. Сначала входят двое молодых людей — спортивные, короткостриженые, в тесноватых итальянских костюмах темно-синего цвета. Спецназ, шепчет мне Пуся. Московские нувориши предпочитают набирать телохранителей из бывших спецназовцев. По-птичьи дергая головой, двое осматривают зал сектор за сектором. Задерживают взгляд на Пусе. Тот добродушно им улыбается. Затем телохранители делают шаг назад, встают по обе стороны от входа. Пауза, и наконец, будто бы по многочисленным просьбам публики, появляется Коджак из нью-йоркского полицейского управления по кличке Дима и его свита: красивые девушки и еще несколько молодых людей.

Кто видел телесериал «Коджак», согласился бы, что Дима до смешного похож на главного героя — во всем, вплоть до солнцезащитных очков «Рэй-Бэн»: блестящий лысый череп, громадные плечи, походка вразвалочку, однобортный пиджак, руки колесом, как у обезьяны. На круглом, чисто выбритом лице застыла легкая усмешка. Сейчас в России «Коджак» как раз очень популярен. Может, Дима нарочно его копирует? Что ж, тогда он не первый криминальный авторитет, который воображает, будто снимается в главной роли в своем собственном фильме.

Места в первом ряду, очевидно, предназначены для Димы и приближенных. Дима располагается в центре. Его люди подсаживаются рядом. Справа умопомрачительно красивая девушка в бриллиантах, слева — мужчина с невыразительным рябым лицом: видимо, консильери. Управляющий приносит им прохладительные напитки. Дима отказался от спиртного, говорит Пуся — он и сам отказался.