Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант

По той же причине мятеж сопровождался зверствами со стороны валлийцев. Валлийцы не пощадили ни одного англичанина на своем пути. В самом начале восстания они продвинулись вглубь английских земель: захватили замок Ратин, осадили графа Глостера в холмах возле Лландейло Фаур, разграбили долины до Буилта и Кардигана далеко на юге. Многих хладнокровно убивали, церкви и фермы грабили, совершались чудовищные деяния. Все это преувеличивалось в сказаниях.

Теперь англичане, так же, как и их король, окончательно оправились от замешательства. Они решили разделаться с валлийцами, их набегами и нарушаемыми перемириями и подчинить их правительству. Из Девиза, где его настигли вести о восстании, Эдуард призвал архиепископов отлучить мятежников за святотатство и измену, а его чиновники и главные держатели в то же время призывали графства к оружию. И вновь, скорее, профессиональная, чем феодальная армия могла эффективно воевать. Пока Глостер на юге и Роджер Мортимер в центральном Уэльсе собирали жителей марок и «сочувствующих» валлийцев, королевское войско, соединившееся в мае в Вустере, было рекрутировано главным образом на контрактной основе. Вместо блестящей, но плохо дисциплинированной рыцарской конницы, служившей под командованием магнатов за свой счет положенные по обычаю сорок дней, а затем вольных делать что угодно, было собрано под началом мелких баронов и рыцарей королевского двора десять-двенадцать тысяч воинов. Они заключили с короной соглашение, по которому король обязался оплачивать их службу за обговоренный в контракте срок. Даже крупные магнаты, как граф Линкольна, приняли королевское жалование; лишь маршал, граф Норфолка и констебль Херефорд отказались, из чувства собственного достоинства настаивая на своем древнем независимом статусе и феодальном призыве в войско. Преимущество новой системы набора заключалось в том, что Эдуард мог выбрать род войск, в котором нуждался – жизненное решение в горной кампании, – вместо того, чтобы полагаться лишь на массы тяжеловооруженных рыцарей. Для войны в Сноудонии ему требовалась, как и раньше, легкая конница или хобелары, лучники и арбалетчики, пехота, чтобы сражаться с валлийскими копьеносцами; техники, дровосеки, возчики и чернорабочие, чтобы строить форты и коммуникации.

Даже во времена своего расцвета феодальный призыв никогда не мог собрать смешанную армию. Однако из уважения к маршалам и констеблям он состоялся, составив очень малую долю армии Эдуарда. Феодальное войско должно было присоединиться к королевской рати в Рудлане в августе. Большинство из первоначальных рыцарских ленов, жалованных Вильгельмом Завоевателем и его главными держателями, чтобы на службу короне поставлялись воины, распалось через продажу или из-за раздела между наследниками; восьмая часть лена была фискальной единицей, а не только военной. К тому же тщательно вооруженного рыцаря в дни Эдуарда стоило снарядить нанимателю гораздо дороже, чем простого одетого в кольчугу miles или воина, нежели в дни Вильгельма Завоевателя. Теперь рыцарь был утонченным джентльменом, а не грубым солдатом. Он стал более красивым на вид, но этого было недостаточно. Только несколько сотен откликнулись на рудландский призыв, в сравнении с пятью или шестью тысячами, которых нормандские короли могли собрать на поле битвы. Ведь и политика использования держателей рыцарских ленов в административной и судейской сферах не повышала их эффективности как солдат. Как и феодальные лорды, у которых они служили, они до сих пор рассматривали доблесть в бою как величайшее человеческое достижение, но отныне она более не являлась только их привилегией. Рыцари оставались столь же храбрыми, как и их предшественники. Но из-за все возрастающей сложности тактики ведения войны они более не были профессиональными воинами, а лишь любителями.

Чтобы платить своему войску, Эдуарду были необходимы деньги. Но так как доходов от королевских рент, феодальных сборов и таможенных пошлин только-только хватало в мирное время, задержав следующий парламент, он послал своего финансового эксперта, вице-канцлера Джона Керкби, объехать Англию, чтобы просить отдельных магнатов и корпорации о контрибуциях – «обходительных субсидиях», как называл их король. Все это было проделано с предельной учтивостью, так как Эдуард всегда стремился поддерживать хорошие отношения со своими подданными, принимая все меры к тому, чтобы они поступали в соответствии с его пожеланиями. Никто не отказался. Хотя требовалось немало времени, чтобы собрать деньги, кроме того, королю пришлось одолжить двенадцать тысяч марок у итальянских банкиров – полмиллиона на современные деньги – это позволило ему, с помощью щитового налога, создать дисциплинированное войско. «Мы чрезвычайно благодарны вам, – писал он тем, кто выплатил контрибуцию, – и с милостью Божьей мы компенсируем вам... в благоприятное время»[148].

Стратегические задачи были теми же, что и в 1277 году. Но их было труднее разрешить, потому что успех Ллевелина на юго-западе расширил площадь боевых действий. В течение июля король прошел путь вдоль побережья от Честера до осажденных замков во Флинте и Рудлане, которые держались с весны против атак Давида. Тем временем Эдуард послал Грея и графа Суррея очистить левый фланг в долине Клуида и изгнать Давида из Четырех кантрефов. Он хотел, обойдя Сноудон с юга, заставить Ллевелина покинуть завоеванные земли в центральном и юго-западном Уэльсе с тем, чтобы спасти княжество.

И вновь морские силы оказались решающими. С сорока кораблями из Лондона и Пяти портов, включая две большие галеры, присланные из Ромни и Уинчилси, каждое судно с командой из пятидесяти человек, учитывая, что обычно личный состав достигал двадцати, Эдуард смог обойти фланг противника с севера. Пока его армия медленно продвигалась сквозь поросшие лесом теснины к Конвею, перевозимое по морю под командованием бывшего сенешаля Гаскони Люка де Тани войско высадилось в Англзи, чтобы пощипать, по словам короля, перышки из хвоста Ллевелина. Потребовался месяц сражений, чтобы очистить остров. В это время валлийцы ожидали удара, но в середине октября де Тани завершил мост из судов через пролив Менай, дабы в решающий момент ударить в тыл врагу в Пенмаенмавре. Ратин и Денби на юге уже пали, а в центральных областях Эдуард достиг Конвея.

Столкнувшись с тройной угрозой в Сноудонии, Ллевелину пришлось свернуть наступательную операцию на юге и спешить обратно, чтобы защитить собственный опорный пункт. Архиепископ Печем также прибыл на арену боевых действий и попытался добиться для валлийцев почетной капитуляции, но Эдуард не поддержал его инициативу. Чувствуя, что теперь они в его власти, король настаивал на том, чтобы мятежники, вместо того, чтобы творить свой закон и взывать к насилию, а не к его справедливости, покорились без всяких условий[149].

Затем, когда победа уже была близка, нетерпение де Тани привело к катастрофе. 6 ноября, в тот самый день, когда Эдуард объявил, что примет только безоговорочную капитуляцию, его помощник, не пожелавший ждать запланированной согласованной атаки, вопреки королевскому приказу в прилив пересек Менай, в надежде застать валлийцев врасплох. Но вместо этого де Тани попал в засаду у Бангора и был разбит, погибнув сам и погубив свое войско, которое пыталось спастись бегством в условиях прилива.