Твой последний шазам - Ида Мартин

Тифон сказал это ни на что не намекая, по-простому, но получалось «лишь бы кто» — это я. Зоя и в самом деле так привыкла к его «крутизне», что мерила этими мерками всех. В том числе и меня.

Вода была освежающая, живительная. В ней я сразу почувствовал, как болят мышцы, обгоревшая на солнце кожа и мозоли на руках. Но резко вспыхнув, вся эта боль тут же успокоилась и по телу потекла расслабляющая нега. Я лёг на спину, раскинул руки в стороны и, покачиваясь на поверхности, погрузился в оранжево-розовое небо. Душный, пыльный, тяжёлый день медленно таял в его нежной дымке.

Громкие голоса разносились по всему озеру и исчезали где-то в верхушках сосен — это Артём с Максом обнаружили на другом берегу верёвку, привязанную к склонённому над озером дереву и прыгали с неё. Дятел побежал к ним по берегу.

Трифонов сказал думать о том, чего хочешь. Но чего я хотел? Зачем ввязался в это приключение? Ясно, что не из-за денег, и то, что будет тяжело, в отличие от Дятла, понимал вполне здраво, но всё равно загорелся и готов был продолжать. Мне и самому было интересно, ради чего? Должен же я был чего-то хотеть.

Медленно, подобно аллигатору, нагоняя крупные волны, мимо проплыл Трифонов. Всё-таки здорово, когда знаешь, чего хочешь, но я не знал.

Возвратившись в лагерь, решили, что едой, точнее шашлыком, займётся Макс, а все остальные поедут к церкви — звонить и писать. У Макса же никого не было, за него никто не волновался, и он сам ни за кого не волновался. Мне, в общем-то, тоже писать было некому, а позвонить домой за нас двоих мог Дятел. Но я точно знал, что Тифон будет разговаривать с Зоей, и надеялся, что смогу попросить у него трубку, чтобы просто сказать «привет».

Но когда мы приехали и разбрелись в разные стороны со своими телефонами, Дятел так громко говорил с бабушкой, что Трифонов тут же учесал в поле, и в наступившем полумраке я потерял его из вида, а после спрашивать про Зою было неудобно, я и так слишком часто заговаривал о ней.

Вместо этого показал ему новые фотки Криворотова в Инстаграме.

Длинноволосая девчонка с собакой. Очень красивая.

— И где он их всех только находит? — проворчал Тифон. — Вроде бы уехал в чужую незнакомую деревню и вот — на тебе. Уже цепанул.

После той драки, в которой нас побили, у Лёхи во всю морду остался здоровенный шрам, и мы думали, что на этом его любовные успехи закончатся, но испортить Лёху, похоже, не могло ничего.

— Слушайте, если я сегодня пьяным соберусь в Москву, не пускайте меня, — попросил Артём, когда ехали обратно. Выглядел он отчего-то сильно загруженным, но очень старался, чтобы этого никто не заметил.

— Ключи от машины просто отдай и всё, — сказал Тифон.

— Я Максу отдам, но вас просто прошу подстраховать, на случай, если он сам напьётся и купится на моё нытьё.

— Мне отдай, — повторил Тифон. — Я не пью и на нытьё не реагирую. А если драться полезешь — пожалеешь.

К нашему возвращению угли в мангале были готовы, и Макс нанизывал мясо на шампуры. На столе стояла начатая бутылка виски. Неподалёку горел на столбе фонарь.

Артём схватил стопку чистых стаканов, отсчитал на каждого, выставил на стол и налил.

Высокопарно поднял руку, чокнулся со всеми и выпил. После чего снова налил.

Было ясно, что он решил напиться, но как-то так получилось, что напились все. Ещё раньше, чем успело приготовиться мясо.

После второго стакана физическая усталость сменилась новой волной возбуждения. Мы громко и безостановочно трындели, скакали под доносившуюся из Пандоры музыку, ржали и подкалывали друг друга.

Потом Макс предложил идти к девчонкам, и я тут же подорвался с ним, Дятел тоже, но единственный трезвый среди нас, Трифонов, пригрозил поотшибать нам рога, и Макс впрягся с ним препираться. Слово за слово и через несколько минут они оказались на турнике.

— Ставлю косарь на Макса, — Артём заскочил с ногами на лавку. — Котик ещё тот турникмен.

— Мне ставить нечего, — сказал я. — Но я, понятное дело, за Тифа.

— И я, — подхватил Дятел.

Я вообще думал, что Тифон сделает Макса на раз, он был здоровее, трезвее и я тысячу раз видел их с Лёхой на турнике. Во дворе их любимая тема. Но с самого начала не задалось.

Условие было такое: при каждом следующем подходе, количество подтягиваний увеличивается на один раз. Это называлось «лесенка».

До четырех всё шло хорошо, но в пятый раз Тиф подтянулся чуть помедлив, а в шестой, прежде, чем начать подтягиваться, долго перехватывался рукой, а спрыгнув на землю, тут же размотал бинт и сунул в карман.

Семь, восемь, девять. Я своими глазами видел, как он подтягивался шестнадцать раз, не дёргаясь, с прямыми руками и ногами, всё, как полагается. Лёха следил. А тут на восьмом ему явно уже было очень тяжело, тогда как Макс делал всё без малейшего напряжения.

— Слышь, — крикнул я пританцовывающему на лавке Артёму. — У Тифа рука. Это не очень честно.

— Да, забей. Честно-нечестно. Развлекаемся же просто. Ты сам-то сколько раз подтянешься?

— Я ни разу, — гордо объявил разомлевший Дятел. — И мне не стыдно. Правда.

— До перелома, — Артём похлопал себя по плечу, — за один подход я десять раз мог.

Я решил, что он заливает, потому что десять раз я подтянулся всего один раз в жизни, и то Лёха сказал, что под конец я задёргал ногами.

Артём вообще был мне непонятен. Я никак не мог определиться, нравится он мне или нет. Когда мы познакомились с Трифоновым и Криворотовым, они мне сразу понравились, хотя я и знал, что они не самая добропорядочная компания, меня к ним, как магнитом тянуло.

На первый взгляд, Артём был такой же располагающий и контактный, как Криворотов, однако Лёхиной подкупающей открытости в нём не было. И я не очень понимал, как себя с ним вести. Даже с молчаливым Максом и то было проще.

Мы отвлеклись и перестали считать.

В этот момент Тиф спрыгнул на землю и, сказав: «Я всё», ушёл курить на ступени нашего домика.

Артём зааплодировал, поздравляя Макса. Тот снова подтянулся и начал выделывать на перекладине всякие перевороты. Дятел восхищённо ахнул.

Я подсел к Трифонову.

— Ты расстроился?

— Из-за такого? Я похож на дебила?

— Блин, Тиф, я тебя знаю. Из-за такого ты и расстроился. Но если бы не рука, ты бы его точно сделал. Покажи. Сильно болит?

— Чего привязался? — он сунул руку в карман.

— Просто знаешь, я сейчас по пьяни фигню скажу, но зато честно. Ты меня спрашивал, чего бы я хотел. Ну или типа того. В общем, я подумал и решил, что хотел бы быть тобой.

Неожиданно мой заплетающийся язык произнес то, чего не понимали мозги.

Тифон удивлённо поднял голову и нахмурился.