Гибельный голос сирены - Ольга Володарская

Когда он кинулся на Салаха, тот выбросил вперед кулак. Мощный удар отбросил Федора. Он влетел в стену. Откинувшаяся голова врезалась в нее с таким звуком, будто в нее бросили арбуз – с грохотом и треском…

Стена окрасилась красным…

Не арбузным соком – кровью.

Федор осел, закатив глаза.

Салах бросился к нему. Рана на голове была чудовищной. Черепная коробка треснула, и кровь из нее била фонтаном. Салах даже не пытался остановить ее. Это было бесполезно. Прижав пальцы к шее Федора, он попробовал найти пульс, но… безрезультатно!

– Я убил человека, – прошептал Салах.

Он вскочил на ноги и заметался по дому. Что делать? Вызывать полицию или?.. Бежать?

Деньги у него есть. Их хватит на то, чтобы уехать в другую страну и купить новый паспорт. Найдут – ответит за свое преступление. Нет – значит, на то воля Аллаха.

Он быстро собрался и покинул дом. Но перед тем как пойти на вокзал, он отправился домой к невесте, чтобы объясниться с ней. А еще успокоить. Сказать, что не сбежал от нее. И когда устроится, позовет. Если она, конечно, захочет связать свою жизнь с убийцей.

До дома девушки он не дошел. Увидел на дороге скопление народа и карету «Скорой помощи». Приостановился.

– Что случилось? – спросил он у одного из зевак.

– Девчонку машина сбила. Бежала, ничего не видя, вот и попала под колеса.

Салах встал на цыпочки, заглянул через плечи стоящих впереди людей и увидел труп.

Перед глазами все поплыло… Погибшей девушкой оказалась его невеста.

– Эй, что с тобой? – Тот, у кого он спрашивал, что случилось, тряс Салаха за рукав. – Крови, что ли, боишься?

Только тут он заметил, что кровь повсюду. Брызги на асфальте, на светлом платье, на бампере машины, которая сбила девушку…

Салаха затошнило. Он отбежал к кустам, и его стало выворачивать наизнанку.

Внимание зевак переключилось на него. Люди принялись обсуждать впечатлительного парня. И как бы ни было Салаху плохо, он понимал, что это ему только во вред. Кто-то из них может узнать его, и тогда конец – он не успеет сбежать. Сдержав очередной спазм желудка и утерев рот рукой, Салах побрел на вокзал. Он намеревался уехать сначала в столицу своего государства, затем в российскую. Федор всегда твердил ему, что именно в Москве он с его талантом добьется многого.

Салон закрылся. Последний клиент покинул его в десять, и, когда это произошло, единственный оставшийся на своем посту работник, администратор Сонечка, упорхнула. Салах же остался. Он всегда уходил самым последним. И не только из-за того, что ему требовался небольшой отдых после сеанса, и не потому, что дома ему особенно нечем было заняться, вот он туда и не спешил. Просто был человек, которого он ждал. Работал он в салоне сторожем. И с Салахом его связывала дружба.

– Ну и погодка! – услышал он голос того, кого поджидал, заварив чай. – Весь день жара стояла, а теперь льет!

– Парило. Я знал, что пойдет дождь, – откликнулся Салах.

– Как день прошел? – поинтересовался сторож, зайдя в массажный кабинет.

– Трудно…

– Клиент требовательный попался? – хмыкнул тот, плюхнувшись на стул.

– Если бы… Из полиции приходили по мою душу.

– Чего им от тебя надо?

– Федя, ты мне ничего рассказать не хочешь?

– Могу рассказать пару смешных анекдотов. Хочешь?

Салах хмуро посмотрел на давнего своего ассистента. Тот скорчил кислую мину.

– Опять будешь мне мораль читать?

– Я задал тебе вопрос. Отвечай без зубоскальства.

– Да нечего рассказывать! Ничего противозаконного я не совершал!

Он потянулся к пиале, но Салах шлепнул его по руке.

– Я тебе отдал свою сим-карту. Куда ты звонил с того номера?

– Куда только не звонил. А что?

– А почему теперь на другой перешел?

– Тоже тариф не понравился. Да и оператор.

– Федя, ты что, донимал радиоведущую Мэри Крисмас и угрожал ей?

– А… Так вот из-за кого и чего сыр-бор! А я уж испугался.

– Зачем, Федор?

– Прусь я от нее, понимаешь? Ее голос просто зомбирует меня. Ночью делать особенно нечего, я днем высыпаюсь, вот и развлекался.

– Угрожая ей?

– Зачем? Я с самым искренним восхищением и уважением с ней обращался. Просто беседовал, желал слушателям спокойной ночи, песню любимую заказывал. Ты знаешь какую, «Зурбаган».

– Не ври!

– Ну, пару раз наехал на Мэри. Когда в обкурке был. Ты же знаешь меня, я, как дуну, шальной становлюсь.

– Ты же говорил, что завязал.

– Подогнали коробочку афганки. Не смог устоять. Но вот скурил, и все. Опять в завязке.

– В нее стреляли! И ты теперь первый подозреваемый! Я, как смог, отмазал тебя, но если копать будут… Держись!

– Стреляли? А я при чем?

– Ты ей угрожал. На тебя думают.

– Да баловался я. Развлекался так! – Спокойствие ему изменило, и Федор начал визгливо кричать: – У меня не было мысли вредить этой бабе физически. Да и как бы я смог? Как она выглядит, я не знаю. И оружия у меня нет.

Салах залпом выпил чай и стал собираться.

– Друг, ты хоть веришь мне? – схватил его за локоть Федор.

– Главное, чтоб тебе поверила полиция, – ответил тот.

Он очень устал от него… своего так называемого друга! Его воскрешение из мертвых безумно Салаха порадовало. Он выдохнул с облегчением, поняв, что не стал убийцей. Но грех на нем все же оставался. И Федор не собирался прощать его…

Они встретились вновь семь месяцев назад. Салах находился на площади трех вокзалов. С оказией ему прислали сухофруктов, цукатов, чая да еще массажного масла на кумысе. С сумкой, полной гостинцев, он шел к метро. И тут под ноги ему буквально стал валиться какой-то мужчина. Салах поддержал его и хотел пойти дальше, вдруг узнал…

Это был Федя!

Или его призрак, что более вероятно. Ведь он убил его!

– Салах? – «Призрак» разлепил потрескавшиеся губы. – Неужели ты?

Он очень изменился с тех пор, как Салах видел его последний раз. Как-то резко постарел.

– Федя? – на всякий случай спросил он.

– Ну, епти… – и разразился таким забористым матом, что Салах не понял значения половины слов. – А кто ж еще! Это я, сукин сын…

– Ты жив или… мне мерещишься? – озвучил свои сомнения Салах.

– Жив, жив! – Федор похлопал его по груди. – А ты думал, кокнул меня? Да вот хрен тебе! – Кукиш, собранный из пяти немытых пальцев, возник перед носом Салаха. – Я живучая падла… – и рассмеялся глумливо.