Одна в пустой комнате - Александр Барр

Рита говорит, что держать конус в руке тоже опасно, его гарпун может изгибаться во все стороны, и он достаточно длинный.

– Если она ужалит, – Рита стучит ногтем по улитке, – ты не сможешь дышать. Задохнешься и умрешь. Теперь понимаешь?

Она говорит, что гарпун способен пробить многослойный гидрокостюм ныряльщика, не говоря уже про обычную тонкую кожу человека.

Она говорит, нервно-паралитический яд действует мгновенно. Она говорит, что после укуса смерть наступает за считаные минуты.

Жертва извивается на столе. Пытается отодвинуться от конуса. На ногах от ремней появляются синие следы. Пленник мычит, мотает головой, изгибает спину.

– Не переживай. Я хорошо подготовилась. Я обо всем подумала и все предусмотрела.

Рита достает из-под стола кислородную маску и подключает ее к баллону. Она отвинчивает вентиль и делает несколько вдохов.

– Не бойся. – Она выдыхает невидимый газ, словно дым от сигареты, и делает еще вдох через маску.

Рита наклоняется, чтобы надеть устройство на лицо жертве. Но пленник изворачивается и не дается.

Рита натягивает крепление на макушку пленнику и опускает маску ему на лицо. Резинка цепляется за ухо и застревает на полпути.

– Вот незадача. – Она поддевает ногтем край согнувшегося уха и подвигает резинку. – Ничего-ничего. Я помогу.

Она достает из кармана халата скальпель. Проводит острие быстрым точным движением возле головы жертвы.

– Какая странная сережка у тебя.

Она вытирает кровь и подносит к свету отрезанное ухо. Она разглядывает бижутерию в мочке.

– Такая широкая. Похожа на пробку от бутылки. Ты ее, что ли, из пробки сделал и покрасил?

Парень плачет и кривится.

– Скажи, а такие сережки больно вставлять? Дырки же такие здоровенные. Смотри, палец без труда пролезет.

Рита швыряет ухо на пол.

Бьет пленника в живот. Говорит, что это не вежливо молчать, когда старший обращается. Что такое поведение неприемлемо. Нельзя игнорировать старших и постоянно мычать.

Говорит, что он человек, а не корова, и что она уже устала слушать его «му-му». Договорились же, киваешь – «да», не киваешь – значит, не согласен. Рита говорит, что ее раздражает такое поведение. Говорит, что все послушные мальчики себя так не ведут.

– Ты же послушный мальчик?

Рука парня вырывается из разболтанного крепления, и он со всего размаху бьет Риту по лицу.

Рита падает на пол, переворачивает кастрюлю, и улитки конусы рассыпаются по комнате. Розовая от крови вода разливается по комнате.

Парень торопится развязать вторую руку.

Пальцы трясутся. Суета мешает, но он сейчас не в состоянии успокоиться. Освобождает руки и уже возится с ошейником. Предательский замок не поддается. На кисти, из того места, где совсем недавно крепился мизинец, все еще сочится кровь. Пальцы проскальзывают, не получается крепко схватиться за крепление и потянуть.

Пленник мычит, сопит, тянет ошейник, дергает его во все стороны.

– Плохой. Невоспитанный мальчик.

Рита поднимает с пола отрезанный палец и идет к стене напротив стола с пленником.

Она пишет на стене каракули, использует палец жертвы вместо кисти. Она пишет так, чтобы пленник мог разглядеть надпись.

Она выводит кровью незнакомые слова на незнакомом языке и объясняет, что однажды ее любимый написал эти строки. Написал на прощание. И в память о нем Рита каждый раз повторяет надпись.

Копирует, хоть ни слова не понимает.

– Скажи, красиво? И так романтично.

Рита разглядывает алые буквы с подтеками, прикусывает ноготь отрезанного пальца и не обращает внимания на стоны и безуспешные попытки ее пленника освободиться.

– Может, когда-нибудь сделаю татуировку с этой надписью.

Она поднимает с пола ухо и вставляет отрезанный палец вместо сережки.

Рита возвращается к столу.

В руке у нее пила. Она прикрепила ухо с пальцем к навершию пилы. Она водит тупой стороной по своему плечу, примеряет угол. Затем показывает пленнику, чтобы тот положил руку на стол.

– Ну не начинай. Чего упрямишься?

Пленник задирает руки наверх, угрожающе сжимает кулаки и готовится к борьбе.

– Вот зачем ты? Так же не честно. Опять будешь себя винить. Я же не собиралась этого делать. Первый начал. Так что…

Она ставит руки по швам, вытягивается по стойке смирно и предлагает за ней повторить.

– Какой ты неудобный. – Она убирает пилу в сторону. – Ладно.

Она хватает за одну руку, повисает на ней и, уворачиваясь от ударов, тянет ее на себя и вниз под стол.

Парень сопротивляется.

Рита упирается ногами в столешницу и резко дергает на себя. Рука хрустит и повисает, как тряпочка. Звук сломанной кости громкий, отчетливый. Рита падает на пол.

– Вот чего сейчас мычать? Вот чего? – Она говорит спокойным тоном, которым родители поучают нашкодившего ребенка. – Я предупреждала. Ты же опять сам виноват.

Рита встает, обходит с другой стороны стола и проделывает то же с другой рукой. Вторая рука гораздо слабее. Не приходится помогать ногами. Похоже, парень правша.

Рита закрывает уши, ей неприятно слышать мычание.

Она пересаживает улитку, которая почти свалилась, с края стола на грудь жертве. Коричневое брюшко слизня присасывается к коже и ползет вниз, к животу. Парень пытается сбросить с себя слизня, но боль заставляет лежать смирно.

Рита фиксирует и пилит руку возле плеча. Пилит, кровь брызжет, закрепленное ухо на пиле то приближается, то отдаляется от лица жертвы. А она шепотом приговаривает, что нужно было уважать старших. Что не важно, чем человек занят, работает он банкиром или листовки раздает, его следует уважать.

– Видишь, к чему приводит неуважение?

Она складывает в пакет руку. Бросает в него же ухо и палец. Поднимает с пола оставшихся улиток и расставляет на столе.

– Хотела бы я тебе сказать сейчас не дыши. Но… Лучше уж напоследок надышаться. – Она смеется над своим каламбуром.

Парень дергает плечом, размахивает оставшейся частью руки и распрыскивает кровь по сторонам.

Рита говорит, чтобы он не переживал. Говорит, что парень не умрет от кровопотери.

Она говорит – фас, и тыкает улиток по раковине. Злит, расшевеливает конусы. Она провоцирует и приказывает атаковать.

Мерзкие коричневые слизни высовываются из своих разноцветных глянцевых домиков. Тонкие хоботки сканируют пространство перед собой.

Конусы медленно и неотвратимо приближаются к своей жертве. Они ползут, оставляя за собой на столе липкую прозрачную полоску.