Ангел иллюзий - Михаил Максимов

Специально провоцировал явными противоречиями, и это сработало. Лета перестала дрожать и всхлипывать, задышала ровней, задумалась и вскоре отыскала главное противоречие в череде моих вопросов и возмущений:

– Что значит «один раз»? Если сам вооружён похлеще любого обывателя?

– Да как тебе сказать… Это я только накануне встречи с тобой вооружился. Сам толком не знаю ни законов, ни правил, только и ведаю, что могу вооружаться как угодно. Про остальное мне никто дома не рассказывал. А ведь так хотелось хотя бы тот же револьвер заполучить в руки…

Николетта от меня отстранилась, пытаясь в темноте присмотреться к лицу. Не знаю, что она там рассмотрела, но вдруг нервно хихикнула:

– Подобные желания не только у парней возникают. Я так с пяти лет любила разбирать оружие, смазывать его и стрелять в тире. Но вот с тобой всё странно… Оружие только вчера приобрёл, а уже стреляешь вполне отменно… Или я чего-то не знаю?

– Это я ничего не знаю! – печально констатировал я. И стал упрашивать: – Представь, что я совсем дикий и ничего, кроме своего хутора, не видел. И законов не знаю… Ещё и об пень ударился своим дубовым лбом… как ты говоришь. Поэтому расскажи мне всё так, словно я маленький ребёнок и первый раз слушаю лекцию о правилах ношения и употребления оружия.

– Мм?… Маленьким детям такое не рассказывают…

– Ладно! Тогда представь, что я прибыл из Смутного времени. Или вообще из первого тысячелетия. Ну, образно говоря…

Девушка озадаченно хмыкнула. Затем поудобнее устроилась в моих объятиях и приступила к довольно подробному пересказу имеющейся у неё информации. А я слушал и мотал на ус.

Знания лишними не бывают.

Оружие в империи дорогое, но его может купить каждый, кто относится к гражданам первого ранга. Мало того, любой мастеровитый человек имеет право соорудить арбалет или огнестрельный самопал и с ним таскаться по городу. Лишь бы арбалет был не взведённый, с болтом в ложементе, ну и самопал не направлялся стволом в сторону людей. Как и пистолеты в сущности не предназначались для неуместного размахивания где ни попадя. Любое использование оружия, в том числе и холодного, оправдывалось лишь для защиты своей жизни и жизни граждан империи. Или для оправданного наведения порядка. В ином случае, например во время банальной драки с себе подобными, применивший оное (оружие) отправлялся на каторгу или на виселицу. Если случалось унижение достоинства, то разрешался вызов на дуэль. А вот само разрешение на дуэль выдавалось лишь специальной комиссией, созданной из всеми уважаемых жителей района проживания дуэлянтов или того места, где произошло столкновение интересов.

Но вообще-то дуэли крайне не приветствовались как властями, так и обществом. Все случаи ущемления достоинства крайне настоятельно рекомендовалось разбирать в суде. Но уж если разрешение на дуэль всё-таки давалось, отказаться от неё считалось величайшим позором, падающим и на детей, и на внуков.

А вообще-то ношение оружия в империи закреплялось законами, изданными ещё в то самое Смутное время. Тогда подданным империи пришлось сто пятьдесят лет подряд отражать постоянную агрессию со всех сторон, и это не могло не сказаться на всех гранях повседневного быта. Общество в ту эпоху настолько милитаризировалось, что иного и не могло быть по умолчанию. И только в нынешнее время стали проводиться осторожные попытки разоружить население. Или хотя бы ввести закон о запрете оружия в общественных местах. При этом либералы мотивировали свои предложения отсутствием войн, отменной работой имперской стражи и высшей умиротворённостью в обществе. Хотя ярыми поборниками мира себя никто в народе не считал. Точнее, за мир-то они все ратовали, но расставаться с оружием никто, в подавляющем большинстве, не собирался.

Всем остальным гостям империи, временно проживающим в ней или попросившим политического убежища, вообще запрещалось владение оружием. Даже потомки «гостей», за несколько поколений полностью ассимилировавшиеся в жизнь Скифии, могли в лучшем случае стать гражданами второй категории. А тем разрешалось лишь хранение и применение оружия в доме. И чтобы стать подданными первой категории, следовало особо доказать свою полезность обществу, высшую лояльность и совершенное владение русским языком, без малейшего акцента.

Что интересно, примерно такие же законы царили в иных империях и государствах. И брали властные законодатели пример именно со Скифии.

Мне лекция понравилась.

Так почему бы не воспользоваться словоохотливостью моей девушки? Да ещё полезного не выспросить? Вот я и попытался:

– Какова статистика соотношений женского и мужского населения? В империи? В Благоярске?

И опять Лета настолько пристально попыталась в меня всмотреться, что я попросту закрыл её глаза поцелуями. На такое действо она успокоенно выдохнула и ответила голыми цифрами:

– Две трети от количества общего населения в Скифии – женщины. В Благоярске их ещё больше: три четвёртых.

Как тут было не сообразить, что при таком неравном соотношении женщинам становится весьма сложно обустроить свою семейную жизнь. И у меня зародились небеспочвенные подозрения, что любой мало-мальски приемлемый для брака мужчина враз становится объектом воплощения матримониальных планов. Не по этой ли причине многие женщины в храме Макошь смотрели на мою спутницу с откровенной завистью? Да и намёки о каком-то благословении богини мне сейчас стали понятны с иной стороны:

«Неужели, как в той поговорке: без меня меня женили?»

И как тут не ужаснуться своему положению? Одних отправил на корм крокодилам, других пострелял, в том числе и женщин, а напоследок и сам угодил в престранную и запутанную ситуацию. И как поступить?

Нет, если так разбираться откровенно, жить вместе с такой прелестницей, как Николетта Максимовна Градова, не откажется ни один нормальный мужчина. Если мне суждено здесь остаться навсегда и в молодом теле, то лучшего варианта и не придумаешь. Но мне ведь домой надо вернуться! У меня там девять детей! У меня там внуки! Жена. Три… жены. Как бы… Пусть две из них и бывшие, но всё равно близкие мне люди, матери моих детей. А такие связи никогда не рвутся окончательно.

Это я ещё про родителей моих не вспоминаю, которые живы, сравнительно здоровы и тоже мною любимы. И прочих родственников помню… И друзей… И коллег… И хороших знакомых…

И вообще! Сторонний мир – это здорово! Это невероятно интересно и познавательно. Но он потому и чужой, что… э-э-э, неродственный. Пусть в нём и полно языковых созвучий, исторических совпадений, общественных аналогий и природного сходства. В какой-то степени… Но домой всё равно хочется…

Наверное, я слишком надолго задумался после сделанных выводов и возникших догадок. И длительное молчание просто никак не могло понравиться любой девушке. А моя прелесть так вообще испугалась не на шутку. Потому что сама принялась меня обнимать, целовать время от времени и коротко спрашивать:

– Слав! Ты что, меня обманывал, когда танцевал? Или притворялся, когда целовал? Ну! Чего ты молчишь? Отвечай!.. Или не знал о сути благословения Макошь?