Шелковые узы - Лиз Тренау

– Они начали обсуждать контрабандный шелк. Парни злились, так как никто ничего не предпринимает, чтобы положить конец этому. Я пытался напомнить им, что месье Лаваль занялся этим вопросом и собирается обсудить его с людьми из гильдии. Но они горячились все сильнее и сильнее, говорили, что им надоело ждать, пока чертова гильдия начнет действовать, что они к тому времени помрут с голоду, они хотели показать нечестным на руку торговцам свои серьезные намерения. Тогда я предложил написать каждому торговцу из списка о том, что мы знаем, чем они занимаются. Я не имел в виду угрозы. Кто-то нашел бумагу, принес перо и чернила, и они тут же начали писать письма. Они все уже были очень пьяны и хотели доставить эти послания в тот же вечер. Честно говоря, у меня было такое ощущение, будто я сижу на действующем вулкане, который вот-вот взорвется.

– Итак, что случилось? – спросил Анри, боясь услышать продолжение.

– Они выбежали на улицу и начали ходить от дома к дому, крича и подбадривая друг друга. Они пытались выломать ставни, заворачивали камни в эти письма и швыряли их в окна. У одного дома даже подожгли сноп сухой травы и затолкали его в разбитое окно. Они превратились в настоящих маньяков, – сказал Ги, снова начав дрожать. – Я испугался, что нас поймают.

– Не говоря уже о том, что ты мог бы убить кого-то или сжечь живьем. Они напали и на дом Сэдлера? – спросил Анри затаив дыхание.

– Ему разбили окошко над дверью, ничего особенного.

– Ради всего святого, зачем ты в это ввязался?! Почему пошел с ними?

– Я думал, смогу остановить их. Я пытался, честно, но меня не слушали. – Ги прикусил губу. – А потом мы заметили ночных стражников.

– Тебя видели?

– Не уверен, но стражники были сегодня у меня в комнате, когда я ходил с поручением. Моя хозяйка сказала им, что я вернусь через полчаса, поэтому я сбежал прямо сюда.

– Святой Боже! – Анри покачал головой.

У Ги были серьезные неприятности.

– Знаю, знаю. Я в ужасе. Если меня арестуют, то больше я не смогу найти работу.

Анри понимал, что последствия могут быть намного хуже.

– Может, лучше прийти к ним и признаться во всем, как ты пытался остановить этих людей? И рассказать им, как было все на самом деле?

– И ты думаешь, они поверят этому?

Дождевая вода с шумом стекала по водостокам прямо на улицу. Когда Ги придвинулся к нему ближе, Анри понял, что его друг не на шутку напуган.

– Я пришел сюда, чтобы попросить тебя, моего лучшего друга, об одной просьбе. – Ги сделал паузу, стараясь подобрать слова. – Меня может спасти только алиби, мне нужно, чтобы кто-то поручился, что я не был там прошлой ночью.

Анри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

– Ты хочешь, чтобы я ради тебя соврал? Нарушил закон?

– Это единственный способ.

– Послушай… даже если я соглашусь, те, другие ребята смогут возразить, что ты был с ними, не говоря уже обо всех людях, видевших тебя на улице вчера вечером. Это будет мой голос против десятков других.

Мысли Анри путались. Он испугался за судьбу своей матери, за месье Лаваля, Мариетту и других людей, по которым могла ударить эта история.

– Пожалуйста, помоги мне!

Наступило тяжелое молчание. Анри подошел к окну и посмотрел на скрытые пеленой дождя дома и улицу внизу. Не глядя другу в глаза, он набрался смелости заявить то, что был обязан сказать:

– Ты мой лучший друг. Если меня спросят стражники, я поручусь за то, что ты прекрасный человек и не собирался никому вредить, пытался остановить насилие. Но я не могу врать им о тебе.

Он услышал скрип стула за спиной. Ги пробежал мимо него, чуть не сбив с ног.

– Нет, спасибо за помощь, друг. И не приходи ко мне в трудную минуту.

Громко хлопнула входная дверь. Месье Лаваль вышел из своего кабинета.

– Ну, что он теперь задумал?

– Он ведет себя как идиот, вот и все.

– Снова вспомнил про список?

– Я не могу сказать вам больше, сэр.

– Это, вероятно, сложно, но мне хочется, чтобы ты попросил Ги не приходить сюда больше, Анри. Мне его жаль, однако он не прислушался к нашим советам. Боюсь, у него неприятности и он может втянуть в них тебя.

– Да, сэр, – ответил Анри. – Я понимаю.

Месье Лавалю было ясно, что ему не стоит давить на Анри. Юноша побледнел, и у него на лбу выступил пот. Старик понял, что разговор с другом дался ему нелегко. Что бы ни случилось, он знал: скоро он обо всем узнает.

– Тогда тебе лучше вернуться к работе, – наконец сказал месье Лаваль.

* * *

Анри было не по себе. Он боялся каждого стука в дверь, каждого вскрика на улице, но два дня прошли без каких-либо происшествий. Ги не явился на воскресную службу. Слушая монотонный голос священника, Анри гадал, что же произошло с другом. Возможно, он залег на дно у какого-нибудь знакомого. А может, сбежал из города. В любом случае, Ги не стоило появляться на улице. Как бы сильно Анри ни любил Ги, его постоянные разговоры о политике, злость и неприятие окружающего мира в последнее время порядком испортили их отношения.

Накануне вечером, следуя давней привычке, он ужинал у матери. Набравшись смелости, он рассказал ей об этой истории. Клотильда была единственным человеком, не считая месье Лаваля, кому он мог доверять. Она тут же уверила сына, что его решение было верным.

– La vérité finit toujours paréclater, – сказала мать. – Et vouséclate au visage.

Правда всегда выходит наружу, что бы ты ни делал.

* * *

Когда Анри вышел из французской церкви как раз перед окончанием службы, он весь дрожал от волнения. Юноша поспешил к церкви Христа, где тоже как раз заканчивалась служба, и остановился возле лестницы, которая вела на хоры и к органу. Прежде чем подойти к девушке, он хотел удостовериться, одна ли Анна, или ее сопровождает лишь кузина. Мысли о Ги заставили его на какое-то время забыть об этой встрече, но теперь волнение вернулось.

Анри попытался представить ее ответ, однако понял, что это невозможно. Кто знает, что думают девушки, не говоря уже об англичанках? Она разозлится или будет польщена, когда он расскажет ей, что выкупил ее рисунок у торговки? Он ушел с головой в свою работу, поэтому даже не подумал, как станет действовать, если она не придет или – хуже того – не разрешит использовать рисунок.

Служба закончилась. Леди и джентльмены в напудренных париках, одетые в яркие шелковые платья и костюмы, красивые шляпы, начали выходить из церкви. На фоне этих людей его потертая хлопковая куртка, поношенные штаны из саржи и коричневая матерчатая шапочка на голове выглядели жалко. Эти горожане, конечно, были одеты в свои лучшие наряды, но тем не менее, как Анна могла себе позволить, чтобы ее увидели рядом с ним?