Виват, Романовы! Часть II - Анна Литаврина

В прострации обходит кабинет кругом.

Александр. А где наш ящик, куда выбросили таблички с дурацкими запретами моего покойного батюшки?

Сперанский (лезет под стол). Да вот он…

Ставит на стол коробку. Александр роется в коробке, достаёт табличку с надписью «не курить!». Вешает на стену.

Александр. Оформите там как полагается? (Разводит руками). А как ещё? С ними только так, судя по всему, и можно… Хм… не такое уж хорошее слово. Сюда больше подходит слово «надо»… с ними так и надо!

Уходит.

Сцена 67

Покои Александра. Александр сидит на кровати и плачет. Рядом сидит Константин.

Александр (сквозь слёзы). Они меня не слушаются! Совсем! Вообще ни во что не ставят!

Константин. Ну ты их того… разбаловал…

Александр (возмущённо). Они ведь сами меня уговорили стать императором! Я не хотел! А теперь меня не слушаются! Я вообще не нужен! Зачем мне быть? Сами несут какую-то ахинею целыми днями… я отрекусь! Отрекусь! Будут знать!

Рыдает ещё сильнее.

Константин. Я бы мог их всех убить, но после того, как мне приснился отец, и я во сне имел с ним долгий разговор, я дал себе слово, что больше не буду убивать людей просто так… абы ради чего…

Александр. Ради меня! (обиженно) Ну вот… тебе тоже не важен!

Константин обнимает его и утешает.

Константин. Может, тебе и правда поехать отдохнуть? Развеяться…

Александр. Можно… Я устал прям тут… (вздыхает) И, как назло, именно сегодня решил больше не напиваться…

Константин. Да, это плохой способ снять стресс.

Александр (смущённо). Может, тогда ты мне одолжишь… немного своего опиума?

Стук в дверь. Заходит Куракин.

Куракин (участливо). Ой, Саша… Ты чего? Плакал опять, что ли? Кто тебя обидел?

Гладит его по голове.

Александр (мрачно). Все! Все меня обижают! Издеваются! Смеются надо мной! Я решил поехать за границу в отпуск.

Куракин. Правильно! Езжай в Италию! Там сейчас карнавал… Очень красиво.

Александр встаёт и направляется к двери.

Александр. Всё, я вещи собирать! Заеду только к матушке в Павловск… она меня тоже ещё пожалеет перед отъездом.

Куракин (догоняя его). Погоди! Вот, хотел тебе отдать… снова письмо от Наполеона.

Александр (закатывая глаза). Боже, он меня достал! Не хочу ему отвечать!

Куракин. Саша, нельзя игнорировать таких влиятельных личностей как Наполеон Бонапарт! Особенно после того, что было под Аустерлицем!

Александр берёт письмо, крутит задумчиво в руках.

Александр. Не знаю, как во Франции, а в России – запрет на «нельзя». Мне, как императору, можно всё. В том числе и не отвечать на надоедливые письма Наполеона. Напишите, что я уехал в отпуск и отвечу ему, как вернусь!

Уходит. Куракин растерянно смотрит ему вслед.

Куракин. Наполеон очень разозлится… Он пишет, что никому и никогда столько не писал и ни от кого не получал такого… отсутствия ответов. Он ожидал, что Александр напишет ему после Аустерлица и будет просить мира. А он…

Константин. А он тут три месяца с вином и вареньем валялся.

Куракин. Наполеон пишет, что никогда не видел такой безрассудной дерзости.

Константин (ухмыляясь). Дядя Саша, а вы всю Сашину почту читаете или только иностранную?

Куракин (с улыбкой). Только интересную! Потому что тут явно (показывает на письмо) выйдет что-то интересное!

Сцена 68

Павловск. Покои вдовствующей императрицы Марьфёдорны. Александр и Марьфёдорна разбирают гардероб Марьфёдорны. Нелидова сидит за столом и играет сама с собой в шахматы.

Александр (жалуется). Таким образом, матушка, меня не воспринимают всерьёз! Я признаю, что не обладаю мужественными чертами и не могу быть резким и требовательным, как отец… в этом плане я пошёл в вас своей кротостью.

Марьфёдорна. О, какие глупости! Твой отец никогда не был мужественным, особенно в такие же молодые годы… Помню, когда он приехал свататься ко мне вдвоём с князем Александром Борисовичем Куракиным, мы с дядюшкой грешным делом подумали, что они – пара! Ха-ха! (успокаивающе) Но при первой встрече все сомнения рассеялись… Он так на меня смотрел!

Александр (доставая из сундука платье). Если вы были в этом, то неудивительно!

Рассматривает пышное розовое платье с глубоким декольте. Вздыхает. Прижимает к себе.

Марьфёдорна. Да-да, именно в этом я и была! Так что впоследствии отсутствие мужественности не помешало ему стать отцом десятерых детей! Об остальных я предпочитаю не думать, ибо начинаю ревновать даже к тем женщинам, которые были у него до меня!

Нелидова. Всё верно, Павел даже в наших домашних спектаклях часто играл женские роли. Эти его большие глаза… вздёрнутый нос…

Марьфёдорна. Загадочный взгляд… Ах, он весь показался мне таким хрупким и чувственным! Конечно, с годами заботы наложили отпечаток суровой мужественности на его лице. Но во многом его склонности оставались вполне себе женскими.

Нелидова. Любовь к театру, поэзии, литературе.

Марьфёдорна. Нелюбовь к табаку и крепким напиткам… охоте.

Нелидова. Любовь к долгим прогулкам, беседам…

Марьфёдорна. Нелюбовь к нелюбви.

Александр. Я всё понял. У меня всё впереди. Жизнь тоже наложит отпечаток на моё лицо. Ударом сапога… Очевидно… или чего потяжелее.

Марьфёдорна. Ах, ангел мой, что за глупости! Всё будет хорошо! (Доставая и складывая платья.) И вот всё это я отдам на благотворительность!

Александр. Может быть, стоит отдать так же вещи отца? Те, что остались у вас? Он бы одобрил.

Марьфёдорна. Это вряд ли. Его вещи разве что только раздать совсем нищим… он всё занашивал до дыр! Совершенно о себе не заботился! Всё думал о других! Если бы не я, давно бы остался в рубище!

Нелидова (не отрывая взгляда от доски). Мда, помнится, он решил мне сделать подарок… Чайный сервиз и ещё 1 000 крепостных душ в придачу… Я ему так и сказала на это: «Павел, сервиз я возьму, а что касается душ – то мне ничьи не нужны, кроме вашей!»

Марьфёдорна. Вот именно! Помнится, была история с его камердинером в детстве… как он приказал принести свой камзол, а тот принёс другой, сказав что прежний совсем износился. И Павел Петрович сильно на него наругался. А после Семён Александрович Порошин его пожурил за такое своеволие и упрямство, и твой отец прислушался и велел камердинеру подать обратно тот, что он принёс. Так вот,