Спящая красавица - Джудит Айвори

Его чисто выбритое лицо, безукоризненный наряд раздражали ее. В это время Арнольд подозрительно следил за ней, так, словно она соблазняла молодого героя. Так, словно она была Далилой, Соломеей или Евой с возом яблок. Николь чувствовала себя несчастной, разбитой, обессилевшей от стремления быть хорошей, уставшей от добропорядочности, которая не сулит выигрыша, не приносит успокоения. Увы! Одного взгляда сверкавших глаз Джеймса было достаточно, чтобы усомниться в том, что они не любовники. Он вел себя так глупо, словно был ее любовником на самом деле. Черт! Николь старалась защитить его от слухов, стараясь защитить от них и себя.

Спокойная и размеренная жизнь — вот что Николь стремилась сохранить для своего же блага. Но куда же все это подевалось? Этим вечером она поняла, что ее чувство собственного достоинства и внутреннее спокойствие, которыми она владела, вдруг куда-то улетучились.

От всей этой проклятой компании у нее разболелись голова и зуб. Николь сделала то, что обещала Арнольду, — сняла нервное напряжение.

Неожиданно Николь встала. Несколько мужчин, в том числе и Джеймс, поднялись со своих мест.

— Нет-нет, — сказала она, — пожалуйста, сидите. Мне просто нужен свежий воздух. Я что-то плохо себя чувствую...

Она сама себя извинила, приняв решение уйти по-французски, что всегда восхищало англичан. Она напишет Арнольду коротенькую записку, вызовет кеб и уедет.

Однако Джеймс последовал за ней.

— Николь, — позвал он.

Звуки званого обеда утихли, как только Стокер закрыл дверь в столовую у себя за спиной. Пока он направлялся к ней, Николь ждала его в вестибюле без особой радости или хотя бы удовлетворения.

— Позвольте проводить вас, — сказал он.

— Нет, я вызвала кеб.

— Мой экипаж к вашим услугам. Пожалуйста, я настаиваю.

— Настаивайте где-нибудь в другом месте, а с меня довольно. — И повторила с раздражением: — Довольно!

Джеймс нахмурился, у него был удрученный вид. Они пристально посмотрели друг на друга.

Горничная принесла ее меховую накидку с капюшоном.

Джеймс взял их у горничной. После минуты раздумий Николь повернулась к нему спиной, позволив поухаживать за собой.

— Пожалуйста, позвольте мне отвезти вас домой, — прошептал он.

Джеймс закутал ее, сомкнув свои руки кольцом вокруг нее, так что она не могла вырваться.

Он наклонил голову и стоял прижавшись лицом к нежному изгибу ее шеи. Когда его губы скользнули по ее шее, плечу, Николь пронзило такое сильное чувство, что она не смогла сдержать легкого восклицания.

На мгновение она откинула голову, чтобы ему было удобнее ласкать ее. Ее затылок коснулся его плеча, а он прильнул к ее шее влажным поцелуем своих горячих губ. Она наклонила голову вперед, и губы Джеймса заскользили к самому затылку. Николь позволила себе окунуться в наслаждение, она плыла в нем, погружаясь в тягучее тепло его рук, которые смяли накидку и сдавили ее груди. Удовольствие... о, какое удовольствие испытала она от его прикосновения! Когда в последний раз она позволяла себе забыться и получить удовольствие самой? Она сообразила, что их состояние очень отчетливо отражалось на их пылающих лицах. Он не понимал... По крайней мере отчасти, потому что она не позволяла ему. Но так или иначе Николь приняла решение. Джеймсу, окутавшему ее своим телом, она прошептала:

— Хорошо. Где ваш экипаж?

Но она вовсе не имела в виду, что согласна разделить с ним постель. Она раздумывала: «Подождем, пока ты прозреешь. Подождем, пока ты поймешь, как все может усложниться, — все и так запуталось. Затем ты наконец сможешь либо взять ответственность на себя, либо положишь конец этой пытке».

В экипаже Николь указала ему направление, в котором следовало ехать, но не сам адрес. По крайней мере таким образом ей не пришлось рассказывать или объяснять дорогу к ее дому. Его экипаж летел. Когда они остановились, Джеймс заподозрил что-то неладное и спросил:

— Как забавно! Ваша тетушка работает как раз напротив дома, где живет Филипп Данн?

— Она живет не напротив, а в самом доме. Она — его кухарка.

Николь отворила дверцу, выпорхнула из экипажа без чьей-либо помощи и направилась к парадной двери.

Джеймсу потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя после услышанного, выпрыгнуть из экипажа, привязать поводья и последовать за ней.

Но что-то было не так. Его сердце тяжело забилось. Он почувствовал себя испуганным и озадаченным. И было непонятно почему. Он сделал два шага вперед, затем остановился, взволнованный, растерянный, в то время как Николь вытаскивала из кармана ключ. Он понял, что они стояли перед парадной дверью.

— Как я понимаю, этот вход не для прислуги?

Николь нахмурилась, поджала губы, стоя в тени навеса, укрывавшего ее от лунного света.

— Дэвиду не нравится, когда я останавливаюсь в помещении для прислуги. Поэтому он замолвил за меня словечко перед виконтом...

— Замолвил словечко перед Филиппом? Юнец двадцати двух лет обсуждает с Филиппом Данном, где жить его мамочке?

— Моя тетушка — достаточно уважаемая особа. Кроме того, я не прислуга, а в доме есть свободная комната для гостей. Да к тому же вся семья уехала из города.

— Но они уехали только сегодня.

— Да, но Филипп был в отъезде.

Это было правдой. Предыдущие недели тот провел в Лондоне. Несмотря на это, Джеймс никак не мог взять в толк, каким образом это относилось к делу.

— Но едва ли это выглядело убедительным... — начал было он.

Николь нашла ключ. Вставляя его в замочную скважину, она ответила:

— Никого во всем Кембридже, кроме вас, не беспокоит, в какой именно комнате я провожу свои ночи. И если это доставляет удовольствие Дэвиду...

— Дэвиду? Что здесь происходит? — Прежняя ярость Джеймса вспыхнула с новой силой. Его вдруг осенило!

— Филипп! Вы называете его Филипп! — воскликнул он скептически.

— Так же как и вы, — ответила она тихо и настороженно.

Джеймс сказал:

— Филипп Данн тоже числится в вашем чертовом списке.

Но неожиданно другая догадка осенила его.

— Дэвид. Его отсутствующий отец, о котором вы никогда не упоминали. Он — отец Дэвида.

Николь ничего не сказала в ответ, только стояла подавленная, сломленная, что было для него равносильно признанию.

Она сказала:

— Отец Дэвида умер. Филипп — старый друг Хораса, поэтому достаточно великодушен, чтобы оказать честь сыну адмирала, которого очень волнует его происхождение.

— Филипп, Найджел, Хорас, возможно, Татлуорт. Это тот узкий круг людей, с которым вы работаете? И вы спали с каждым из этих мерзавцев, не так ли?