Большая игра - СкальдЪ

понял, что мне нравиться лазать по развалинам Термеза, а заодно обследовать живописные руины древней крепости Зюнынабада. Побывал я там несколько раз и даже успел покопаться в земле.

Пашино рассказывал, как совершал археологические изыскания на Волге, в Казанской губернии и при этом нашел крайне редкую монету чеканки Дмитрия Донского.

Вот и мне посчастливилось найти греческую монету. Возможно, она принадлежала государству Селевкидов. На одной стороне виднелся мужской профиль в диадеме, а на другом женщина с распростертыми руками и угадывалась надпись на греческом «ΒΑΣΙΛΕΩΣ». Но я не нумизмат и в таких вещах разбираюсь слабо. Рассмотрев монету как следует, решил, что подарю ее Кате. А в голове появилась мысль — может и самому стоит заняться нумизматикой?

Да, археологи сюда еще не добрались. Тут наверняка такое можно отыскать, что и не верится. Хорезм, Индия, Китай, Бактрия, Византия, Иран, арабы, евреи, турки — все они оставили здесь свои следы.

Недалеко от нас, на Амударье виднелся покрытый зеленью остров Арал-Пайгамбар. Пашино упоминал, что когда-то через остров шел мост, по которому проходила переправа. Но это было давно, еще до Чингиз-хана. Сейчас с одного берега на другой можно перебраться либо на лодках, либо вплавь, если ты человек бедный и лишних денег у тебя нет.

— Партию в шахматы? — предложил Рут.

— Можно.

Мы сыграли. Поручик играл примерно так же безрассудно и опрометчиво, как капитан Крицкий, который познакомил меня с Катюшей. Победить Георгия особого труда не составило.

Положенный нам для нахождения в Термезе месяц заканчивался. И ничем необычным он не запомнился. Лишь жара, скука и нежелание занять себя хоть чем-то полезным. Здесь, на окраине Империи, в сонном и застывшем Средневековье, ты и сам невольно становился ленивым и безразличным ко всему лодырем. И потому приходилось пересиливать себя, чтобы провести очередной бой на саблях, организовать полевые занятия с гусарами или отправиться на раскопки в древние развалины.

Довольно часто мимо нас проходили купцы и путники, переправляющиеся через Аму в ту или иную сторону. Среди них был и Зверобой, отправившийся в Афганистан. Мы с ним проводили друг друга безразличными взглядами.

Связной Пашино пришел в наш лагерь на двадцать девятый день.

— Вашблагородие, человек к вам. Азиат какой-то, говорит по делу, — доложил старший вахмистр Чистяков. — Кустами к нам вышел, прячется, как последний сукин сын!

— Веди немедленно! — отрывисто приказал я, прогоняя дрему. Георгия отправился на реку купаться, а я решил малость вздремнуть. Но при долгожданном известии сон с меня как рукой сняло! Ну, наконец-то, похоже, дождался весточки от Петра! Здесь, в Термезе, больше некому гореть желанием со мной поговорить.

Гость оказался среднего роста, чернобородым мужчиной в пыльных одеждах и с усталым лицом. Судя по его стоптанным грязным сапогам, и прожжённому во многих местах халату, последнее время он много странствовал.

— Ас саляму алейкум, эфенди! — приветствовал он меня на неплохом русском. — Я Абдулганди, друг Петра Ивановича.

— Ва алейкум ас салям! Я ждал тебя и рад нашей встрече, — ответил я, оглядывая гостя. Загорелый до черноты, сейчас он впервые улыбнулся, понимая, что благополучно выполнил задание. — Архип, тащи зелень, лепешки и баранину. И самовар ставь. Проходи к палатке и отдохни. Здесь ты в полной безопасности. Сейчас мы покушаем, и ты расскажешь все последние новости.

Инструктирующий меня Шауфус советовал придерживаться в общении с агентами строгой линии поведения. Не знаю, может он и прав, но я считал, что толика искренней сердечности делу лишь поможет — работая на русскую разведку эти люди рискуют своими жизнями, так что они заслуживают нашего уважения.

— Вот, первым делом прими послание, — по привычке оглянувшись, афганец сунул руку за пазуху и извлек сложенные в квадрат несколько листочков серой бумаги. Пашино рисковал, не побоявшись написать письмо, а афганец рисковал не меньше, доставляя его мне.

— Благодарю, ты большой храбрец, Абдулганди. Держи! — я передал ему небольшой мешочек, в котором тихо позвякивали серебряные бухарские таньга. Таньга продолжал чеканить эмир Бухары. Монета могла похвастаться стабильным весом и имела хождение от Турции до Китая. В Средней Азии она, наравне с рублем, считалась основной денежной единицей при расчетах. При обмене за одну таньга давали двугривенный[22].

— Спасибо, эфенди, — связной с поклоном принял мешочек с деньгами.

Мы расположились в тени, рядом с палаткой. Гость омыл руки и лицо, присел на расстеленный коврик и с наслаждением впился в бараний бок. Гусары в лагере жили обычной неспешной жизнью. Снегирев готовил на огне похлебку, кто-то чистил коней, часовой расхаживал на ближайшей возвышенности, оглядывая округу. От воды слышался смех и звуки ударов по мокрой ткани — нижние чины стирали форму, используя вальки[23]. Плохо, конечно, что Абдулганди видят столько ненужных глаз, но приходилось с этим мириться.

Вернулся освежившийся Рут. Поручик сел на стул и внимательно осмотрел гостя. Георгий имел все шансы со временем стать полноценным разведчиком, да и сам признался, что мечтает о подобном. Если дело и дальше так пойдет, то через некоторое время я смогу представить его Шауфусу — надежные люди русской разведке нужны.

Судя по всему, Пашино составил о Руте не очень высокое мнение, а мне вот Георгий нравился. Ну да, молод немного, от того и не любит всякую «бухгалтерию». Ничего, со временем станет настоящим профессионалом.

Афганец продолжал кушать, чувствовалось, что в дороге он сильно оголодал. Мы с Рутом его не торопили, давая возможность прийти в себя. Постепенно гость расслабился. И на нас, на гусар Смерти, начал поглядывать не с опасением, а с зарождающимся любопытством.

Пока он расправлялся с барашком, а затем уделил внимание бесподобным дыням, я развернул и просмотрел бумаги Пашино. Они были написаны разными чернилами, некоторые слегка обгорели от костра, а другие промокли от пота или воды — на них оставались пятна и разводы. Но красивый почерк друга я узнал сразу же.

Скорее всего, разведчик делал записи в дороге, пользуясь случайными возможностями. Бумагу покрывали непонятные символы и знаки. Прямо здесь, без знания шифра, я не мог ничего с ними поделать и поэтому бережно сложил листочки, для сохранности спрятав их портсигар. Хотя и так ясно, что там содержатся различные сведения о встреченных Пашино англичанах и их активности, о войсках (если их можно так называть) эмира Шир Али и обо всем прочем, что привлекло его внимание. С этим пусть Шауфус разбирается.

— Как вы расстались с Петром Ивановичем? — поинтересовался я, дав знак Снегиреву, чтобы он подложил афганцу фруктов.

— Хорошо расстались, эфенди. Петр Иванович неплохо себя чувствует и шлет тебе салам. Он ушел