Старая болезнь - Решад Нури Гюнтекин

помешаю… А если вы сейчас снова начнете одеваться, то поставите меня в неловкое положение… — Она показала на свой наряд и снова рассмеялась: — Вы позволите?

Зулейха сняла шаль и бросила ее поверх пиджака Юсуфа. Теперь она стояла перед мужем с обнаженными руками. Зулейха ростом была гораздо меньше Юсуфа, а потому стояла перед ним, немного отклонившись назад и откинув голову. Своим видом она напоминала маленького хищного зверька, который приготовился вцепиться в горло огромному, но не представляющему опасности зверю.

— В свадебную ночь ни к чему все эти правила этикета…

Быстрым движением руки она взялась за оба конца белого галстука Юсуфа, потянула за них и развязала.

У Юсуфа, который ничего не мог понять в происходящем, на лице было удивление, граничащее с радостью. Зулейхе придавало силы видеть его волнение, она сразу же пришла в себя, чувствуя гордость, рождавшуюся от того, что она оставалась хозяйкой положения.

Держа Юсуфа за руку, как гостя или малого ребенка, она усадила его на диван, а сама села рядом на стул.

В краешке зеркала в углу комнаты она видела себя и мужа. Это напомнило ей сцену, которую она в свое время смотрела в кино. Все происходило в углу бара между невинным молодым человеком, который сидел без пиджака и с развязанным галстуком, как сейчас Юсуф, и полуобнаженной известной актрисой… Актриса, пресыщенная распутством, утратившая иллюзии и удрученная жизнью кокотка. Своим видом, позой, в которой сидела, даже накрашенными губами, — совершенно всем Зулейха подражала этой женщине, которая высмеивала наивные мысли о жизни своего молодого друга. Но Зулейху не пугало быть похожей на эту женщину, но даже, наоборот, доставляло удовольствие.

Хотя она ни разу в жизни ни в баре, на в каком другом месте не находилась так близко с мужчиной, сейчас она лишь хотела как можно лучше копировать поведение той вялой и пьяной кокотки из своих воспоминаний. Положив руки на край дивана, где сидел Юсуф, и, с усталым видом покачивая головой, она смотрела на мужа:

— Вы довольны?

— Чем?

Зулейха кашлянула:

— Ну, конечно же, не поместьем или вашими делами в управе… Нашим замужеством.

— Конечно же, очень доволен.

— И я тоже…

— Интересно. Вы, наверное, шутите…

— Что за разговор? Знайте, что я не люблю шуток, особенно в таких делах.

— Значит, вы говорите правду?

— В противном случае могла ли я согласиться выйти за вас замуж? И что бы я тогда в такое время делала в вашей комнате?

— В таком случае вы…

— Да, это так.

— А я уже начал было убеждаться в обратном.

— Почему?

— Не знаю… Вы были со мной так холодны.

— А что бы вы хотели, чтобы я сделала?

— Честное слово, не знаю. Я не решался с вами поговорить…

Эти слова польстили Зулейхе:

— Раз я вам сказала, что вы мне нравитесь, думаю, вопрос решен.

Юсуф растерялся. Ему просто не верилось. В нем поднималось приятное волнение от некоторых слов жены, но потом другие ее слова его насторожили. По ее улыбке и выражению лица казалось, что она просто играет его чувством, и Юсуф сдержал свой порыв.

Какое-то время они молчали. Зулейха легко постукивала пальцем по руке Юсуфа, которая лежала на краю дивана, и иногда посматривала в отражение в зеркале.

В какой-то миг Юсуф тоже взглянул в зеркало, и их глаза встретились. Зулейха снова заговорила:

— Вы не разговариваете. Молчите, как невесты в былые времена…

Юсуф наконец нашел в себе силы посмеяться над собой:

— Вы правы, я вдруг как-то растерялся…

— Я сказала вам то, что должно быть вам приятно. А вы не ответили.

— Простите меня. Я старался этого не показывать, но вы давно все поняли, конеч… Я тоже вас очень люблю…

Юсуф не понял того смысла, который Зулейха вложила в слово «нравиться», и в ответ сказал ей «люблю»… Своим ответом «и я вас тоже…» он поставил жену в положение человека, который только что сделал классическое признание в любви.

Зулейха почувствовала, что у нее горят щеки, встала и быстро начала:

— Извините, извините, я вам не говорила, что люблю вас. Я лишь сказала, что вы мне нравитесь.

Юсуф снова растерялся:

— Извините, но я думаю, что тут нет особой разницы…

— Напротив, разница очень большая… А в этом отношении тем более. Мы должны с вами все обговорить… Любить, а точнее любовь, все это смешная болезнь былых времен… Романы, песни поддерживали это заблуждение, раздувая его своими малоприятными словами и мелодиями. И одним из благ, которое принесла мировая война, против всего ее вреда — это то, что она стерла с лица земли такую любовь. И новые люди, которых мы называем поколением конца войны, уже не встречаются с этими смешными сказками. И если сейчас вдруг появится человек, который скажет, что страстно влюблен, его, как прокаженного, придется изолировать от людей.

Произнося последние слова, Зулейха отрывисто рассмеялась. Потом снова стала серьезной и продолжила:

— Быть влюбленным значит случайного человека превратить в идол и поклоняться ему, лишь в нем одном искать все радости и счастье, верить, что без него не можешь жить… Один французский поэт попытался это сформулировать так: «Исчезнет лишь один, и все вокруг в засохший виноградник обратится». А потом, эфенди, есть те несколько подлинно больных людей, которые заразились этой болезнью, которую во врачебной практике называют мономанией[87]. И есть тысячи людей, которые кажутся больными и чья болезнь воображаемая, то есть на самом деле они такие же люди, как вы или я. В старой жизни не было вкуса, радости, свободы… Например, если человек безработный, то он мог смотреть на женщину лишь издалека, через оконные решетки и легкие покрывала или же в замочную скважину и строить мечты: «Больше я не смогу полюбить никого другого, я должен умереть у ее ног. Это она, а она это я». И начнет докучать бедняжке своими душеизлияниями… Это любовь в браке… После различных подсчетов и сторговавшись, двух людей закрывают в комнате, вместе со всеми их сундуками и корзинами. Они спросят имена друг друга, потом начнутся речи вроде: «Эфенди, мы были рождены друг для друга, но не знали об этом… не будь тебя, что бы я делал. Не будь меня, что стало бы с тобой… Теперь для Нас есть только смерть, но не разлука… и мы вместе будем до скончания веков». И все эти фальшивые речи, весь этот обман и двух недель не продлится… я надеюсь, что мы с вами сможем избежать всех этих нелепостей…

Зулейха, увидев,