Чмоки - Дэвид Хаггинз

— Чем могу помочь?

У него были обвислые усы и налитые кровью глаза.

— Я тут у вас с девушкой познакомился. Теперь вот найти пытаюсь.

Он улыбнулся и махнул рукой в сторону зала:

— Тут столько девушек…

— Ее зовут Клэр. Она была здесь с Аланом Дентоном. Вы знаете Алана?

— Алана? — озадаченно переспросил он.

— Ну да, Алана Дентона. Рыжий такой. Мы с ним еще у вас обедали несколько недель назад. Вы его точно знаете.

— Хм, Алан… Да, может быть…

— А Клэр, его подругу? Года двадцать два, волосы светлые. Вы с ней так говорили, как будто вы ее знаете.

Он потер себе мочку уха и призадумался.

— Клэр? Нет, не помню, к сожалению. Может, вам лучше у вашего друга спросить, нет?

— Спасибо. — Ясно было, что больше тут ничего не выжмешь.

Я доехал в метро до «Гайд-Парк-Корнер». На станции мне в нос ударил запах, неизменный запах метро — моча плюс хлорка. На платформе трое туристов из Центральной Европы напряженно изучали карту лондонской подземки, как будто это был план-схема преисподней. На выходе с эскалатора пассажиры выныривали из адской пасти и тут же натыкались на двух малолетних панков, просивших милостыню. Один из них лежал на куске картона. У него не было ног. Пуффовские эксклюзивные ботинки такому явно ни к чему — не наша целевая аудитория.

Старик с потрепанной седой бородой привалился к фотобудке и протягивал кепку. Ему было лет семьдесят: грязные тощие пальцы, пальто перевязано обрывком засаленной веревки. Мне вдруг мучительно захотелось прилепиться к программе пенсионного обеспечения. Даже странно, почему большие страховые фирмы не спонсируют таких вот нищих стариков. А может, и спонсируют. Может, у него работа такая — стоять тут и давить на подсознание, чтобы народ бежал обогащать сектор финансовых услуг.

Я пробрался сквозь толкучку и вдохнул несколько более свежий воздух кольцевой развязки. Я обогнул очередь из пропиаренных туристов у входа в «Хард Рок Кафе» и пошел по Парк Лейн в направлении отеля «Хилтон». Туристы с поклажей муравьиными цепочками карабкались из автобусов в отель и обратно. Без четверти шесть. Будем надеяться, что Алану не пришло в голову явиться заранее.

Купив фотопленку в киоске в вестибюле отеля, я по витой лестнице спустился в гробовой полумрак подземного бара «Эллинг». Здесь было просторно, декор — помесь Лас-Вегаса и Полинезии. Под бамбуковым потолком висело огромное каноэ, а к стене было прилажено здоровенное синее чучело носатой рыбы. Из-за грубо вырезанного тотемного столба вышла официантка-филиппинка, одетая как островитянка с южных морей, и провела меня к столику, сделанному из крепкого куска тропической древесины. Удачно она меня посадила: меня здесь не видно, а лестница как на ладони.

Из сочувствия к клиентам, утомленным сменой часовых поясов, бар освещался слабо. За соседним столиком потерпевший кораблекрушение скандинав трудился над завтраком, который здесь подают круглосуточно. Рядом с ним за миской королевских креветок сидел старый американский ящер. Он сосал из бокала «лондон-саур» и с холодной яростью выдирал мясо из розовых панцирей. Ящер явно пересидел на солнце. Вялая шкура у него на кадыке, дрожавшая в такт движению беспощадных когтей, темнела печеночными пятнами. Я заказал себе ромовый коктейль, который принесли в керамическом кокосе. Потягивая напиток, я стал ждать появления Алана. В другом конце зала какой-то толстяк подкатил было к ярко одетой девице, но обломался и вернулся к себе за столик. В шесть с четвертью показался Алан, и я снова ощутил укол ненависти.

Алан прошел совсем рядом со мной. Я уткнулся в меню. Официантка проводила его к бамбуковому столику с полукруглым диванчиком на двоих. Он заказал коктейль и достал из дипломата какие-то бумаги. Через пять минут по лестнице неуверенной из-за темноты походкой спустилась Джулия, помощница Салли. У меня волосы встали дыбом. Джулия, в костюмчике от Армани, остановилась на последней ступеньке и, сощурив мышиные глазенки, окинула взглядом полутемный зал. К счастью, Алан помахал ей раньше, чем она заметила меня. Она подошла к нему, обняла его и поцеловала в губы.

Эх, вот это бы заснять! Джулия у нас недавно вышла замуж за какого-то зануду из «Голдман Сакс».[17] Но без вспышки тут и затеваться нечего. Джулия, елозя задом по дерматину, проскользила к Алану. Она прямо отлипнуть от него не могла: ерошила ему волосы, поправляла воротник. Потом они разговорились, замахали руками… Черт, послушать бы!

Я взял свой коктейль и перебрался за соседний столик. Это был хороший наблюдательный пункт, а прикрытием служила полинезийская резная ширма. Я тянул шею изо всех сил, вслушивался, но ничего не мог разобрать из их разговора. Они все время шептались, как будто их сексуально возбуждала шпионская обстановка. Джулия под столом мяла Алану ляжку.

— Кого ждем?

Я обернулся. Надо мной стояла пестрая девица, к которой приставал толстяк. Она подсела ко мне, обдав меня резким запахом каких-то духов.

— Д-да нет, никого, проводим время.

— Может, помочь? — Она широко улыбалась, поглаживая красными ноготками ножку своего бокала.

— Не может.

Я напрягся, пытаясь разобрать, что говорит Алан.

— Хамить только не надо. — Девица окатила меня презрительным взглядом.

Минуты две длилось мертвое молчание.

— А они тебе кто? — вдруг спросила она, кивнув головой в сторону Алана и Джулии.

Я хотел было ее послать куда подальше, но побоялся, что она развопится.

— Никто. Просто люди.

Я вернулся за свой прежний столик и сидел там, пока голубки не попросили счет.

Тогда я быстро прошел к бару, сунул менеджеру десятифунтовую бумажку и выбежал по лестнице на свет божий. Тротуар кишел японцами, строившимися в очередь перед автобусом, который повезет их в очередной большой и безликий отель, значащийся у них в программе. Я надел темные очки и притворился, что фотографирую фасад «Хилтона». Показался Алан в обнимку с Джулией, оба мигали от яркого света. Очень достойные будут снимочки. А потом пошло еще лучше: по дороге к стоянке такси они поцеловались взасос.

Когда я навел на них зум, мне показалось, что я стою в шаге от них. Я почти что слышал, как шлепают губы и языки, пока их хозяева обмениваются изрядной порцией слюны. Джулия целовалась зажмурившись. У Алана глаза были открыты: видно, души он в это дело не вкладывал. Он еще и на «Ролекс» свой успел посмотреть у нее за спиной. Увидев, что пора, он оторвался от Джулии, и ее высветленные усики залоснились, как мохнатая фосфорическая гусеница. Алан что-то сказал Джулии, та сделала грустное лицо и залезла в такси. Алан помахал ей и сел в следующую машину. Такси поехало на север в сторону «Базара».