Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

— Ты видел, видел?! — закричал Стас, когда мывынырнули.

Еще бы! Мы нырнули снова. Теперь вокруг нас вертеласькомпания маленьких бело-серебристых рыбок. Но одна рыбешка повеселила насбольше всех. Она была квадратная, точнее, в форме коробочки, рыжевато-коричневаяи с голубыми пятнышками. Она смотрела на нас уморительно серьезно, шевелягубами и тоненькими длинными, как лапки, плавниками.

Наплескавшись, мы поплыли к берегу. По дороге я нырнул ещераз и вдруг увидел на дне обломки какого-то судна! Возможно, даже пиратского!Мы выбрались на берег. На Перископова, одетого с ног до головы и сидящего подпалящим солнцем в шезлонге без зонта, даже смотреть было тягостно.

— Вот это кайф! — закричал Стас. — Вот этоморе!

— Это ненастоящее море, — сказал Перископов. —Залив искусственный — для туристов. Солнцеподобные фараоны тут никогда некупались, — покосился он на меня.

— Но там обломки корабля! — закричал я и тут жепонял, что скажет на это наш циничный экскурсовод. Так и оказалось:

— Это ненастоящие обломки. Их сделали специально ипривезли сюда. Точно такие же лежат в заливах возле каждого отеля.

О господи! Да есть ли в этой фальшивой стране хотьчто-нибудь настоящее?!

— Пойдем-ка в номер, — предложил я Стасу.

— Айда, — ответил он. — Какой интерескупаться в аквариуме…

На обратном пути я заметил, что попугаи примотаны к веткамскотчем.

Наконец наступил вечер, и нашу группу на огромном автобусеповезли к главному стадиону столицы. Впереди и позади автобус сопровождалимотоциклисты с автоматами.

— А зачем нам конвой? — поинтересовалсяСтас. — Люди-то вокруг добрые…

— Я бы не сказал, — проскрипел Перископов.

— Как?! — поразился я. — На них что, Леокадияне действует?!

— Я, я, можно, объясню?! — попросил Перескоков,заискивающе глядя на Перископова.

Тот безразлично пожал плечами.

— Так вот! — светясь, сообщил Перескоков. —Леокадию тут и не слышали. Она запрещена! Под давлением религиозных фанатиков.

— И почему же эти неприятные аборигены запретили такуюмилую певицу? — насупился Вольфрам.

— Потому что у нее юбочка короткая и танцы бесстыдные!

— А мне нравится! — заявил Вольфрам.

— Так мне тоже! — воскликнул Перескоков. — Азнаете почему? Потому что мы оба — неверные собаки. А правоверномумусульманину это нравиться не может.

— Сегодня ситуация исправится, — нехотя проронилПерископов.

— Точно! — подтвердил Перескоков. — Именносегодняшний концерт станет поворотным этапом в истории Египта. Он объявлен какконцерт дуэта «Тот-Того», вы ведь тут безумно популярны, так как поете песнизапрещенной Леокадии.

— Но в нашем-то исполнении они не действуют, —заметил я.

— Вот именно! — воскликнул Перескоков. — Носегодня на центральном стадионе Каира из-за вас соберутся десятки тысячзрителей, и концерт будет транслироваться по ТВ. Но вместе с вами на сценунесанкционированно выйдет и Леокадия!

— А ее не убьют? — забеспокоился Стас.

«А нас?» — подумал я, но промолчал.

Перископов хрипло захохотал и отрицательно покачал головой.

«Они подобреют, — догадался я. — Потому и неубьют».

Мне стало противно: вместо того чтобы спасать мир, мы, как итогда, в Киреевске, сами же помогаем всеобщему подобрению. Нет, так нельзя. Янаклонился к Стасу, сидевшему с краю возле прохода.

— Мы должны помешать ей, — шепнул я.

— Как?

— Предлагаю схватить ее, как только она выйдет, и пытать,пока все нам не выложит.

— Пытать Леокадию? — Глазки у Стасазаблестели. — Всячески? Я согласен! — Тут он покосился наПерископова. — А как быть с этим, он ведь не даст?

— Подсядь к Вольфраму и предупреди его и телохранителя:пусть, как только она выскочит на сцену, они хватают Перископова и держат изовсех сил, а лучше — пусть свяжут.

Стас кивнул и пересел.

Вот такую я затеял комбинацию. Я чувствовал, что мы встрялив опасную игру с какими-то могущественными силами, но что-то ведь нужно былоделать!

Каирский стадион был забит до отказа. Именно тут я понял,что мы со Стасом стали уже настоящими профи. Ведущий, мужчина в белом одеяниипод названием «галабея» и в чалме, что-то крикнул в микрофон, зазвучаловступление песенки «Кис-кис, мяу», зрители взревели, и мы без малейшеговолнения выскочили на сцену. Приплясывая, мы отчеканили куплет про свинью,ничуть уже не смущаясь, буквально на автопилоте.

Зазвучал проигрыш… Натренированным уже ухом я заметил елеуловимый стык фонограмм: это была уже другая запись, хоть и той же песни. И тутна сцепе появилась закутанная с ног до головы в пеструю материю женская фигура.Лицо девушки было спрятано под чадрой. Стадион сразу взвыл от восхищения.

— Чего уставился! Надо ее хватать, пока незапела! — заорал Стас.

И действительно, чего это я? Через всю огромную сцену мыкинулись к Леокадии. Мы были на полпути, когда она вдруг сбросила с себяцветное тряпье и продолжила танец в костюме из двух ленточек, еле прикрывающихгрудь и бедра.

Арабы ахнули и, по-видимому, оцепенели от шока. Но ихзамешательство длилось недолго. Уже через минуту зрители из первых рядов сталишвырять на сцену всем, что попадалось под руки, включая туфли. Послышались дажевыстрелы. Ой-ой-ой, и впрямь могут и убить… Но уж взялся за гуж…

Как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали, Леокадияоткрыла рот… Я прыгнул… И пролетел сквозь нее! Я упал и больно ударился одощатый настил. Вскочил… Леокадия уже пела что-то по-арабски.

Я потряс головой. Как это получилось? Я промахнулся? Я сновапрыгнул на нее, на этот раз сзади. Вновь пролетел насквозь и рухнул на доски.Леокадия как ни в чем не бывало заливалась соловьем. «Это голограмма! —догадался я. — Она ненастоящая!» И мне показалось, будто в головепрозвучал ехидный голос Перископова: «Добро пожаловать в Египет!»

Мою догадку подтвердил Стас.

— Это не наши технологии! — крикнул он мне. —Слишком круто! Она — инопланетянка!

Тем временем весь многотысячный стадион, забыв все своипрежние предрассудки, уже радостно пританцовывал и подпевал ей. По-арабскиприпев звучал почти так же, как по-русски:

Киыс-киыс, пш-ш-ш!

Киыс-киыс, миау!

— Черт с ней! — воскликнул Стас. —Бесполезно! Но Перископов уже должен быть связан, будем пытать его!

Мы бросились за сцену. И тут же наткнулись на нашеготелохранителя. С блаженной улыбкой он танцевал вприсядку.