Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

— Думаю, в этом нет необходимости, — сказалпилот. — По моим расчетам под нами должна быть степь. В крайнем случаесядем, переждем грозу, обсохнем и отправимся дальше.

— Но, господин Кречет, ведь это может затянуться и нанесколько часов?! — понизив голос, сказал Перескоков с тихим ужасом вголосе. — Коллега Перископов нам этого не простит… Нас поджимаютсроки… — Коллегу Перископова он явно боялся сильнее бури, шторма,землетрясения и всех прочих стихийных бедствий, вместе взятых.

— Ну-у, — протянул пилот и пожал плечами, —вы, конечно, можете попробовать выбросить самые тяжелые коробки. С разрешениягубернатора, естественно. Тогда, возможно, садиться и не придется.

Перескоков ринулся в салон и, даже не думая что-тоспрашивать у Вольфрама, принялся таскать ящики к выходу. Я решил ему помочь,позвал Стаса, и мы распахнули дверь. В гондолу ворвался мокрый ветер, онподхватил и заставил летать по салону бумаги Вольфрама. Бедняга бросился ловитьих, но, увидев, что мы со Стасом собрались выбрасывать его коробки, забыл одокументах и стал метаться между нами и Перескоковым.

— Что вы делаете?! — стонал он. — Ведь этомувсему цены нет! Расхитители! Стойте! Только не бальзам! Ну, дайте я вытащу хотябы пару бутылочек — чисто для себя…

Вся эта кутерьма застопорила наши действия, и мы так и неуспели выбросить во тьму ни одного ящика, когда гондола довольно основательностукнулась обо что-то днищем. Мы со Стасом повалились в проход, а наштелохранитель, так, по-моему, и не проснувшись, выпал из кресла в открытуюдверь. Я подполз к проему и немного высунулся, чтобы посмотреть, куда он упал.Но тут меня с головой накрыла пенистая морская волна. Едва я успел сообразить,что мы легли брюхом на воду, как волна, откатившись, смыла меня наружу.

Канув в холодную пучину, я ощутил, как вода ударила мне внос, и по лицу заскользили шершавые пузыри. Я задел рукой какую-то мерзкуюржавую железяку на илистом дне, а через мгновение оказался на поверхности,кашляя, протирая глаза и с трудом удерживаясь на плаву. «Вот так степь», —только и подумал я.

Было темно, и отчаянно хлестал ливень. Я явственно слышал,как капли упруго барабанят и по дирижаблю, но не видел его. Зато разгляделкоробки, которые плавали вокруг. По-видимому, их смыло вместе со мной. Яуцепился за один из ящиков, и это помогло мне не пойти ко дну снова. Вдругливень как-то изменился, стал реже, но крупнее, я поднял взгляд и обнаружилмедленно плывущую надо мной гондолу с тускло светящимися окнами и двернымпроемом. С нее, как с крыши дома, вода стекала толстыми струями.

И тут же я увидел нашего телохранителя: он болтался надомной, ухватившись за дверь. Но совсем недолго: мгновение спустя его втащиливнутрь. Я машинально попытался дотянуться до днища, но понял, что это мне неудастся: я и плавающие вокруг ящики сыграли роль балласта, и «Крюгер»,полегчав, основательно приподнялся. Меня охватило отчаяние.

Вдруг краем глаза я заметил, как что-то большое и темноешмякнулось о воду рядом. Я стал испуганно вертеться по сторонам, затем замер иприслушался. И тут кто-то, вынырнув прямо передо мной, крепко сдавил меняпоперек туловища — то ли осьминог щупальцами, то ли акула челюстями! Яоцепенел от ужаса.

— Держись, щенок! — раздался над моим ухом злобныйголос. Я вскрикнул от неожиданности и вцепился в говорящую акулу обеими руками.Тут же раздался свист, словно взмахнули плеткой, и меня выдернуло из воды. Еще мгновение,и я сообразил, что лечу за махиной «Крюгера» в обнимку с Перископовым! Как и врезиденции Вольфрама, он воспользовался своими волшебными нитями.

Наконец мы достигли кабины.

— Обхвати меня ногами и руками! — крикнулсуперпродюсер и легко, как акробат партнершу, закинул меня за спину. Ну исилища! Я вцепился в него, как детеныш лемура в мамочку, а он, каким-тозагадочным образом не падая, побежал по мокрому днищу гондолы к двери. Впрочем,я ведь уже видел, как он бегал по потолку.

Как только мы достигли входа, меня подхватили руки друзей ивтащили в салон.

— Ура!!! — закричали хором Стас, Перескоков иВольфрам, захлопали в ладоши и принялись было обнимать меня, но я был такоймокрый и холодный, что они тут же оставили эту затею. Стуча зубами, я сбросил ссебя одежду, закутался в одеяло и упал в кресло.

— Спа-па-па-пасибо! — выдавил я из себя, обращаяськ Перископову. Тот скосил на меня свирепый глаз и хрипло отозвался:

— Заткнись!

Я вздохнул и подумал: «Характерец у него, конечно, не ахти.Но о людях надо судить прежде всего по делам. А по ним он ведь выходитнастоящим героем…» Предложить ему тоже раздеться и просушить трико я нерискнул. Наверное, он такой крутой, что не чувствует ни холода, ни вообщекаких-либо неудобств. Вот какие удивительные люди меня окружают!

Мне вдруг стало так уютно, и я почувствовал себя в такойбезопасности, в какой не ощущал себя даже дома. Потому, наверное, что дома я ив опасности себя никогда не чувствовал… К тому же Вольфрам вдруг тихонькозатянул, а остальные подхватили:

We all live in a yellow submarine,

Yellow submarine,

Yellow submarine![4]

Этот разудалый марш идеально подходил к моему настроению. Нехотелось бы, конечно, чтобы наш желтый летательный аппарат оказался под водой,но, сквозь дрему подумав об этом, я не испугался, а почему-то, наоборот, тихонькозахихикал и уснул.

— Подъем! — разбудил меня голос Стаса. —Приехали!

Я открыл глаза. Салон был наполнен ярким солнечным светом,все окна были распахнуты настежь, а прямо под нами виднелись песчаные барханы иогромные серые пирамиды.

— Вот это класс! — не удержался я, разглядываяодно из семи чудес света. К ближайшей пирамиде тянулась длинная цепочкаверблюжьего каравана. — А я-то думал, это только раньше тут на верблюдахездили… — удивился я, натягивая костюм, просохший в знойном дыханиипустыни.

— Раньше и ездили! — сварливо подтвердилПерископов. — А это не настоящий караван, а туристический. Тут уже давновсе ненастоящее.

— Ну пирамиды-то настоящие! — воскликнул Стасуверенно.

— Да?! Плохо ты знаешь арабов.

— Почему арабов? — удивился я. — Арабы живутв Арабских Эмиратах, а в Египте живут египтяне…

— Арабы живут везде! — отрезал Перископов такимтоном, что перечить ему мне не захотелось.

— Город! Я вижу город! — раздался радостный крикВольфрама. Он вглядывался в горизонт через огромный морской бинокль.

Посмотрев в том же направлении, я тоже, и без всякогобинокля, увидел город. С первого взгляда в глаза бросилось разительное отличиемежду золочеными дворцами отелей его красочного центра и окраиной, сплошьсостоящей из каких-то руин и низеньких недостроенных домиков.