Хочу тебя навсегда - Татьяна Никандрова

- И сколько твоему брату лет?

- Шестнадцать, - сказала Оля, и я заметила, как ее глаза увлажнились. - Он замечательный мальчик, Насть. Умный, начитанный, добрый. Я очень его люблю.

Девушка достала из сумочки мобильник и, разблокировав его, показала фотографию Вани. Она стояла у Оли на заставке телефона.

С экрана на меня смотрел симпатичный голубоглазый мальчишка, невероятно похожий на Синичкину. Такие же огромные глаза, пепельные волосы и бесконечно доброе выражение лица.

Неожиданно мне в голову пришли мысли о моем новорожденном брате Егорке, и сердце сжалось от внезапного приступа нежности.

Конечно, Синичкина любила Ваню. Родной человек как никак. Ее кровь и плоть. Ужасно несправедливо, что молодой мальчик, которому по возрасту положено кататься на велосипеде и целоваться с девчонками, зависит от аппарата ИВЛ и лишен возможности жить нормальной жизнью.

- В реанимации все очень строго, - вздохнула Оля. - К несовершеннолетним, кроме родителей, вообще никого не пускают. Поэтому я и устроилась в больницу, чтобы видеться с Ванькой, поддерживать его. А всю свою зарплату откладываю ему на операцию. Пока, конечно, скопилась ничтожная сумма, но в этом году я закончу универ, начну работать по специальности и стану зарабатывать больше.

Я подумала о том, что даже с зарплатой хорошего юриста Оле придется копить на операцию брату очень долго, но вслух этого не сказала.

- И что, трансплантация полностью решит его проблемы? - спросила я.

- При условии, что все пройдет хорошо - да, - кивнула девушка.

Она сделала маленький глоток кофе, и ее большие голубые глаза скользнули по моему лицу. У Оли был необыкновенно теплый взгляд, и сама она источала какой-то необъяснимый свет.

Пару минут мы молчали. Я размышляла о том, какой поверхностной и оторванной от реальности жизнью я жила все это время. Мои проблемы по существу сводились к парням, шмоткам и мучительному выбору десерта в ресторане.

Я с легкостью тратила деньги, которые не зарабатывала. Презирала людей за их невозможность позволить себе то, что позволяла я. Кичилась богатством отца и своей привлекательной внешностью. А ведь по большому счету ни то, ни другое не было моей заслугой.

Единственное, в чем я преуспела за двадцать два года своей жизни - это в распитии алкоголя, искусстве флирта и потребительском отношении к окружающим. Мне и в голову не могло прийти, что совсем рядом есть люди, которые по выходным вместо тусовок идут на работу. Что девочка с моего потока ухаживает за лежачими больными ради того, чтобы помочь брату.

Раньше слова "жертвенность", "помощь ближнему", "альтруизм" для меня ничего не значили. Они были пустыми звуками для человека, не привыкшего к заботе о других. Но теперь, слушая Олю, я вдруг поняла, что она являлась живым воплощением этих качеств.

Еще неделю назад я считала себя лучше Синичкиной. Потому что у меня была модная одежда, а она ходила в колхозном тряпье. Потому что я ездила на тачках премиум класса, а она на автобусе. Потому что я умела клеить мужиков, а она нет.

Но сейчас, сидя напротив нее в маленькой кофейне, я вдруг отчетливо осознала, что ошибалась. Оля была гораздо лучше меня. Потому что она всего добивалась своим трудом, а я использовала лишь связи отца и симпатичную мордашку.  Потому что она заботилась о близких, а я была законченной эгоисткой. Потому что она понимала ценность внутреннего наполнения человека, а я нет.

Мы с Синичкиной еще какое-то время посидели в кофейне, разговаривая на отвлеченные темы, а потом разошлись по домам. Но мысль о тяжелой судьбе ее брата никак не шла у меня из головы. Я думала о нем, когда ехала в такси, мылась в душе и даже когда лежала в кровати, пытаясь заснуть.

Раньше я часто слышала, что кому-то требуются деньги на операцию, в Интернете шли масштабные сборы на лечение больных детей, да и по телевизору крутили много социальной рекламы. Но это все казалось каким-то далеким и совершенно не касающимся меня.

Но в случае с Ваней все было по-другому. Для меня это был реальный человек с реальной проблемой. И впервые в жизни я ощутила что-то похожее на сострадание.

Я не знала, как мне помочь брату Синичкиной, ведь денег, необходимых на операцию, у меня не было. Но я твердо пообещала себе, что подумаю над этим.

В пятницу состоялось совещание по делу ООО "Аккопол", на котором я впервые присутствовала. Войнов сидел во главе стола и, как все присутствующие, внимательно слушал выступающую Немцову.

В отношениях этих двоих я изо всех сил пыталась разглядеть романтический подтекст. Жадно ловила их взгляды, обращенные друг к другу, вчитывалась в междустрочья их коротких диалогов и вслушивалась в интонации слов. Но ничего подозрительно не находила.

Хотя точнее будет сказать так: Немцова явно испытывала к Войнову повышенный интерес, а вот он всегда держался сухо и немного отстраненно. Но, если честно, меня это не сильно успокаивало, ведь со мной он вел себя точно так же. А у нас с ним, между прочим, был секс! Так что погружаться в размышления о том, что на самом деле связывало этих двоих, было страшновато.

Глядя на Войнова, я отчаянно старалась не думать о том, какие мягкие у него губы, какие сильные руки и как он восхитительно пахнет. Я не хотела признаваться в этом даже самой, но с каждым днем становилось все очевидней, что поведение Войнова меня заводит.

Он был таким неприступным, таким недосягаемым... И я отчаянно желала еще хотя бы раз увидеть его потемневший от желания взгляд, хоть раз коснуться рукой его идеально выбритой щеки, хоть раз ощутить на себе его обжигающее дыхание.

Внутренняя сила и показное безразличие - вот, что с самого начала привлекло меня в этом мужчине. Даниил был холодным, как айсберг, но в то же время я знала, что под толщей льда скрывается горячая натура. Мне было известно, каким он может быть страстным, дерзким и порывистым.

Из-за этих противоречащих здравому смыслу эмоций я, разумеется, злилась и ругала себя последними словами. Напоминала, как гнусно он со мной обошелся, но все равно не могла вычеркнуть его из своих мыслей насовсем.

Лариса Аркадьевна неторопливо прохаживалась вдоль магнитной доски, и каждая ее мысль логически вытекала из предыдущей. Речь женщины была грамотной, а манеры уверенными, и от этого она стала нравиться мне еще меньше.

Немцова тезисно обозначила проблемные точки дела и подняла вопрос о выработке плана дальнейших действий.

- Итак, какие предложения, коллеги? - властным голосом спросила она.

- Ну вообще, по логике мы должны обратиться в полицию, нет? - робко отозвалась Синичкина, которая тоже была прикреплена к этому проекту.

Немцова едва заметно закатила глаза, как будто услышала несусветную чушь и, повернувшись к Оле, саркастично ответила:

- Не забывайте, что мы с вами живем в России, и правоохранительные органы здесь по части экономической и юридической безопасности бизнеса совершенно беззубы. Еще предложения?