Меня зовут Ворн - Катэр Вэй

До нужного места добрались, когда уже смеркалось. На ночевку устроились в подвале бывшей школы. Глухое, без окон, совершенно пустое помещение, мощные столбы и полукруглый потолок, как в соборе. Калин вспомнил, как их гоняли на учебные тревоги в детском доме, и они прятались в бомбоубежище, расположенном рядом с их спальным корпусом. Только вход у него был с улицы, а у этого на минус первом этаже. Разожгли небольшой костерок из местного топлива, прихваченного с собой в поход, освежевали кота и, нарезав мясо, нанизали сочные куски на шампур. Свет от огня бликами плясал на стенах и лицах. Ребята сидели у костра, ели и тихонько переговаривались.

Джогу только что сообщил всем, что он все же набрался смелости и сделал предложение своей девушке, и так как отец его погиб, попросил Кармана заменить его во время обряда. Старик смущенно крякнул, утер несуществующие усы, и, приосанившись изрек:

– Конечно, Джогу, это честь для меня – стоять на месте такого замечательного охотника, коим был Меткий. Спасибо за предложение, – кивнул он и поспешил смахнуть выступившую слезинку.

– Я хотел обвенчаться после всех этих проблем с миграцией, – вздохнул Джогу – когда уже все закончится, пройдут поминки по погибшим. Осенью лучше всего будет. Но Людочка настаивает именно ДО, а я не хочу ДО, Карман, – Джогу с надеждой на понимание посмотрел в глаза старика и тут же потупил взор, комкая свою шапку. – Понимаешь… боюсь оставить ее вдовой.

– Вот и она боится. Знаешь, друг мой, чем вдовая жена, отличается от вдовой невесты?

Парень молчал, с грустью смотрел на пляшущие язычки пламени, терзая несчастный головной убор.

– Любит она тебя, раз, зная о грядущем, настаивает на обряде. Видимо, хочет в случае беды оставить в себе хоть частичку тебя и дать жизнь твоему семени. Ты ведь последний остался из вашего рода, а это, поверь мне, дорогого стоит. Людмила твоя разумна не по годам, и мудрость ее не в голове, как у меня, нажитая годами, а в сердце, от рождения. Вернемся из этого похода – сыграем свадьбу, – кивнул старик в подтверждение своих же слов и принял протянутый ему теперь уже Халком шампур с мясом. Дуя на него и обжигаясь, приступил к трапезе.

– Хорошо, Карман, спасибо тебе.

– За что? – усмехнулся старик, чуть отклонился назад и, вскинув одну бровь, посмотрел на хмурого парня. Взгляд Кармана светился веселостью, с хитринкой. – Внука мне чтоб первым заделал, а там, потом, можешь и девок клепать, скок хочешь.

Халк усмехнулся на это заявление и вставил свое слово:

– С твоего благословения на сына, Карман, моя Яла уже шестого рожает, подряд, а я, может, дочку хочу, хоть одну. Не, лучше молчи, а то и у него одни пацаны родиться будут, – рассмеялся здоровяк, между разговором не забывая и о жарящемся «шашлыке».

Шестой хуман, тот самый, который прозевал в дозоре кота, рассмеялся в голос и, пихнув Халка в плечо, сквозь смех выдавил:

– Какая тебе дочка, Колотуха?! Тоже мне, помесь ящика и кувалды!

Звали парня Март. Почему именно так, Калин не уточнял, но заметил, что многие носят как имена названия месяцев года.

– Девочку сделать – это работа тонкая, мастерская, а тебе ток парней и клепать, таких же, как ты, громил и колотух, – и наигранно гордо задрав подбородок, добавил: – Вон, с меня пример бери, третья и девочка, да одна другой краше.

– Небось, спишь и видишь, что бы следующего она тебе сына принесла, – парировал Халк. – Ага, помечтай, – ухмыльнулся он, переворачивая мясо. – Рожайте девок, рожайте, будет на ком моим парням жениться. Еще три штуки надо, – подмигнул он сконфуженному другу.

Калин сидел тихо, он наблюдал за общением ребят и думал, что эти хуманы практически ничем не отличаются от его друзей, что нынешних, что тех, из прошлой жизни. Такие же отношения, такие же шутки и подколы друг друга. Ему стало тепло, уютно. Наевшись от пуза и запив съеденное чистой прохладной водой, он жутко захотел спать. Голова налилась тяжестью, а осоловелые глаза то и дело закрывались. Подтянув к себе поближе вещмешок, Калин свернулся калачиком, подложив его под голову, и с дурацкой улыбкой на лице задремал.

«Сегодня хороший вечер, как дома», – подумал он, проваливаясь в объятия Морфея.

Ему привиделся сон о том, как мультяшный супергерой Халк с лицом Колотухи стоял в сухом русле около порушенного моста, и ростом он был гораздо выше, чем тот мост. Намотав здоровенного желтого удава себе на одну руку, второй бил ему морду, приговаривая:

– Еще раз оборвешь воздушку, заставлю жрать песок, падла!

Песчаник, а Калин был уверен, что это именно он, в ответ лишь жалостно шипел и старался увернуться от очередной плюхи. Потом он видел свадьбу Джогу, и женился тот на дочери вождя меченых. Тарна стояла в белом платье с фатой до пола, а шаман с разукрашенной рожей, но в рясе почему-то католического священника проводил обряд. Там же присутствовали и Лексий в смокинге, и Карман, и Лаки на собственных ногах, тоже при параде. Потом картинка резко сменилась на другую. Теперь Калин видел обычную жилую хумановскую палатку, в ней кричала девушка, а все его друзья собрались вокруг и чего-то ждали. И вот откинулся полог, и появился счастливый Джогу с белым свертком в руках.

– Мальчик! – радостно объявил он и положил младенца на ритуальный камень.

В палатке вновь закричала роженица, и Джогу поспешил обратно. Вскоре он вернулся с еще одним таким же свертком.

– Сын! – воскликнул он, гордо приподняв ребенка над головой, и положил рядом с первым.

И вновь все повторилось. Раз за разом он возвращался с младенцем и сообщал всем, что это мальчик.

– Опять мальчик!

Но положить ребенка было уже некуда. Лицо Джогу теперь не выражало радости. Усталый, изможденный вид, под глазами залегли темные круги. А на священной плите меченых, которую Калин до этого видел в святилище предков племени Лексия, орали и пищали младенцы. Их было много. Очень много. Калин попытался пересчитать, но каждый раз сбивался со счета.

Архитектура древних поражала воображение своим разнообразием и величием. До этого Калин видел только обычные, простые дома, жилые и офисные высотки, ничем особым не выдающиеся. На этом же берегу город Стекляшка выглядел совершенно иначе. Словно собрали архитектуру из не только разных стран, но и из различных эпох. Район с древнеримской архитектурой плавно перетек в район с готической, а та в свою очередь в барокко и деконструктивизм. Названия стилей мальчишка, конечно же, не знал, он просто шел, разинув рот, и крутил головой во все стороны, поражаясь увиденному. Огромные статуи, множество фонтанов, пусть они и не работали, но все же сохранили свою красоту. Колонны, шпили, кругом лепнина и резьба по камню. Вечером Калин настолько вымотался, что ему эти красоты были безразличны, он прошел мимо, не обратив ни на что внимания, а утром, выйдя на улицу, подумал, что вновь попал в другой мир. На него смотрели застывшие львы, драконы, горгульи и эльфийки в грациозных позах. Хрупкая балерина навечно замерла в прыжке.