Зверь дышит - Николай Байтов

Буквально в летописи записано следующее: «А от града Мурома Государь шел чистым лесом и чистым полем и таковое многое воинство всюду, яко Богом уготованну пищу обретаху на поли, убо всяким благовонным овощем довляхуся, от животных же лоси, яко сомозванни на заколение прихождаху, в реках же множество рыб ловяху. От воздуха же множество бесчисленное птиц прилетаху, и во всех полцех на землю припадаху, яко сами дающеся в руце человеком на пищу, имиж все бесчисленное воинство не трудно довляшеся».

Помимо явного риторического преувеличения это свидетельство о преизобилии дичи оказывается в противоречии с дальнейшим повествованием той же книги. — «Егда же приспе пост святыя Богородицы, и в ты дни не видаху никакого ж, ни птицы, ни лосей. Живущии же в тамошних странах черемиса (чуваши) и мордва и прочие, иж прежде враждебны, тогда же покаряхуся и приходящее к благочестивому Царю Великому Князю, дающеся во всю его волю государеву и вся потребная приношаху хлеб и мед и говяды; ова дарованием, иная же продаваху… и все бесчисленное воинство всякими потребами изобиловаху».

Исчезновение лосей с наступлением поста могло быть доказательством благочестия царя, но идёт не в пользу достоверности фактов. Оно может быть ещё объяснено тем, что начало поста совпало с переходом на сурское правобережье, в иные природные условия с меньшим обилием дичи. Характерно, что по летописи лоси исчезли, чтобы не скоромить людей в пост, между тем ещё большее искушение в виде «говяд» не только не устранилось, но, напротив, явилось в таком множестве, что «воинство всякими потребами изобиловаху».

Несколько иначе о том же походе повествует один из его участников и воевод князь Андрей Курбский. Он командовал 13-тысячным отрядом, шедшим от Коломны через Рязань, Шацк и Мещеру к Баранчееву городищу на Суре и прикрывавшим главные силы Иоанна от возможных набегов ногаев с юга. О лосях или о преизобилии дичи Курбский не упоминает совсем, зато подробно пишет о девятидневном голоде, который воины смогли утолить не дичью, а хлебом после соединения с главным войском на Суре. — «И того дни хлеба сухого наядохомся со многою сладостию и благодарением ово зело дорогого купующе, ово позычающе от сродных и приятель и другое; бо нам его (хлеба) было не стало аки бы на девять дней, и Господь Бог препитал нас и войско, ово рыбами, ово иными зверьми, бо в пустых тех полях зело много в реках рыб… Егда же переплавишася Суру реку, тогда и Черемиса Горняя, а по их Чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречать по пяти сот по тысеще их, аки бы радующеся Царёву пришествию. И от тое реки шли есма войском восемь дней, полями дикими и дубровами, нигде же и лесами. И ту уже нам привожено и по странам ездя, добывано купити хлеба и скотов. Аще и зело дорого плачено, но нам было, яко изнемогшим от гладу, благодарно… А мальвазии и любимых трунков (напитков) з марцыпаны тамо не вспоминай! Черемисский же хлеб сладостнейший паче калачей обретеся».

Книга Курбского была написана в эмиграции с нескрываемой злобой по отношению к государю. В начале книги Курбский пишет про Иоанново рождение: «Тогда зачался нынешний Иоанн наш и родилася в законопреступлению и во сладострастию лютость». После таких слов нельзя ждать, чтобы птицы дождём сыпались с неба и лоси сами шли на заколение. При всём том обе записи одинаковы в фиксации основных фактов. В обоих случаях налицо нехватка продуктов в войсках, и в обоих случаях воины промышляли рыболовством и охотой. Полностью совпадает фактическая часть обеих записей и в изложении подробностей совместного следования по Чувашии от Алатыря до Свияжска.

Вообще в древности во время походов охота часто служила источником средств питания воинов. Н. М. Карамзин рассказывает, как в 1395 г. Тамерлан шёл против Тохтамыша от Самарканда к рекам Эмбе и Уралу, вёл войско около 400 000 человек, и все «монголы» питались «наиболее мясом диких коз, сайгаков, птичьими яйцами и травою». Для этого сгоняли зверей в одно место, Тимур убивал первый несколько животных, потом истребляли всех, разводили костры и садились пировать до вечера.

Всё это указывает на правдивость основных свидетельств Царственной Книги о большом значении охоты для питания Иоаннова воинства. Однако голод в отряде Курбского и исчезновение лосей за Сурой говорят о далеко не повсеместном, а скорее лишь о локальном множестве дичи и, в частности, лосей в отдельных наиболее глухих местах, какими могли быть в то время муромские леса.

Об изобилии лосей в «Муромской области» пишет Д. Флетчер. Несколько странно, что другие иностранцы, писавшие в то время о России (Герберштейн, Олеарий и др.), не отмечают такого обилия дичи в Окско-Клязьминском полесье, хотя их, конечно, интересовала главным образом пушнина экспортного значения, особенно соболь…

У Флетчера встречаем указания на продажу русских лосиных кож в Европе в конце царствования Иоанна Грозного. Флетчер приезжал из Англии в Россию по коммерческим делам и в своих сочинениях писал, что лоси, шкуры которых являлись важной статьёй торговли, встречались в основном в областях Ростовской, Новгородской и Муромской, а также Пермской по реке Вычегде; в прежнее же время лоси обитали по всей Европе. Из кож, по Флетчеру, в России продавались «лосинные, яловичьи и козлиные».

Приблизительно в то же время, в 1588 г., царь Фёдор Иоаннович писал английской королеве Елизавете по поводу долгов Мерша и перечислял русские товары на затонувшем корабле, направлявшемся во Францию. Среди них упоминаются 1350 лосин — на 2055 рублей 12 алтын 3 деньги, и всего только 300 козлиных кож. В «Торговой книге» за 1575–1610 годы на стр.132 записано: «лосины купят за полтретья ефимка (3 ефимка = 1 р.), а себе станет 27 алтын (81 коп.). В Шпанех (в Испании) купят их по 3 и по 4 рубля. А замшу лучшую сговаривайся возити на 2000. В Голантех (в Голландии) в городе Гевдорте купят лосину по 4 ефимка, а тебе станет 1 рубль 10 алтын и 4 деньги».

Из этих выписок видно, что в конце XVI в. лосиные кожи тысячами вывозились и в Англию, и в Голландию, и во Францию, и в Испанию, где продавались с большим барышом.

Из таможенных книг XVII в. узнаём, что с 1650 по 1656 г. через Великий Устюг (Вологодской обл.) провезли в Архангельск 2048 сибирских лосиных кож, а около 1632 г. в самом Великом Устюге некий Павел Кабаков продал гамбургскому немцу Бормоту 113 лосин местного князя И. Ф. Татева по цене 2 рубля за лосину.

Н. М. Костомаров в «Очерках торговли» пишет, что лосиные кожи доставлялись из северных провинций, к югу от устья Северной Двины, и из Сибири, были в употреблении в России, особенно в нижнюю одежду военных, и служили предметом вывоза. В тех же «Очерках торговли» узнаём, что «в 1634 г. правительство дало одному немцу привилегию на выделку лосиных кож, запретив русским в течение 10 лет выделывать лосиные кожи в расстоянии 50 вёрст от завода». Этот факт свидетельствует о широком развитии промысла выделки лосиных кож, ибо в радиусе 50 вёрст оказывалось несколько конкурентов. Стало быть, было сырьё, т. е. были лоси, количество которых обеспечивало работой большое число мастеров.

Указание Костомарова на использование лосиных кож для воинской одежды позволяет судить об основной статье внутреннего потребления их уже в XVII столетии. В дальнейшем использование лосин в армии приняло ещё большие размеры и продолжалось почти до конца XVIII столетия. Подробно об этом пишет известный военный историк А. В. Висковатов (1848) в своём 35-томном сочинении о переменах в обмундировании и вооружении русских войск.