Корысть на пьедестале - Владимир Колычев

– В костюме, в маске…

– Зря шутишь, Алексей Васильевич, – качнул головой Грудков. – Бармен их запомнил, мы прямо на месте фоторобот составили…

Он развернул стоящий на столе ноутбук и показал фотографию молодого человека с осветленными волосами. Внешность не очень приятная, но и не отталкивающая, так, средняя степень восприятия. Узкий лоб, хлипкие брови, водянистые глаза, тонкий вытянутый нос, нитевидные губы, искривленные в нахальной, чуточку брезгливой улыбке.

– Это фоторобот?

– Нет, это снимок Ильи Бархатова. Бэйс-джампер. Широко известная в узких кругах личность. Из инета выудили. Это его на московском фестивале по бэйс-джампингу засняли. Видок у него, конечно, – усмехнулся Грудков. – Как будто только-только узнал, как адреналин пахнет.

– И я только сейчас о нем узнаю? – возмутился Савилов.

– А вдруг Абдуллах не так все понял? Теперь ясно, что так… Брать его нужно.

– Так в чем же дело?

– А еще лучше наблюдение установить, заодно связи его пробить.

– А люди? – покачал головой Савилов.

Лето на дворе, сезон отпусков, а преступность не дремлет, гастролеры понаехали, домушники и борсеточники свирепствуют, в общем, некому завалы разгребать.

– А если Кузьмина к делу подключить? Ну, в смысле, службу безопасности, они же заинтересованы…

– Они этого Бархатова возьмут, вытрясут из него все и нам сдадут. И в прессу информацию сбросят, дескать, полиция ни на что не способна, только на частные структуры и надежда…

Грудков молча пожал плечами. Его дело предложить, право начальника – отказаться.

Савилов решил не церемониться с Бархатовым. Действительно, зачем тянуть кота за хвост, когда его можно сразу припечатать усами к асфальту?

Дверь в квартиру открылась с жалобным скрипом. Костин собирался жать на клавишу звонка, а Савилов надавил на дверную ручку: не понравился ему зазор между полотном и косяком, чуть-чуть больше положенного показался. И наблюдательность не обманула его, дверь действительно была не заперта. В груди похолодело. Неужели опоздали? Неужели в квартире труп?

Но в доме находился всего лишь полутруп – уже не живой, но еще не мертвый Бархатов. Парень лежал на диване, обняв подушку, и хрипло сопел, в воздухе витал запах крепкого перегара и табачного дыма. В комнате беспорядок, стол на кухне украшала пустая бутылка водки. На блюдце два подсохших кусочка хлеба, надкусанный огурец, объеденная сырная корочка. Рядом с бутылкой стоял один-единственный стакан.

– Пустая бутылка, – сказал Грудков. – Видно, убрать сил не хватило, – и кивком головы показал на две пустые бутылки под грязной цветастой занавеской у батареи парового отопления.

– Полтора литра для храбрости, – усмехнулся Савилов.

Возможно, после такой дозы он согласился бы спрыгнуть с Останкинской башни, возможно, даже без парашюта… И все-таки три бутылки – это чересчур. Может, был кто-то второй?..

– Ну, высоты они большие берут, тут сто граммов будет мало…

– Тут не только высота, тут еще и руки в крови. Ну что, давай клиента в реанимобиль грузить, заодно и протрезвеет.

– Может, не будем торопиться? – покачал головой Грудков.

Он предложил план, который Савилову понравился.

Бархатова привели в чувство, выплеснув ему на лицо ковш с водой из холодильника. Парень дернулся, наморщил лоб, скривил губы, пожевал немного пустоту во рту и только тогда открыл глаза. Перед ним стоял Грудков – с маской на лице, с пистолетом в руке. А страх перед смертью острее иглы, холоднее ледяной воды, и похмелье он снимает похлеще всякого рассола.

– Эй, ты чего! – Бархатов поднялся с дивана, с каждой секундой его движения ускорялись, глаза становились все шире.

Он забился в угол комнаты, закрылся занавеской, но тут же, осознав тщетность и бессмысленность своих манипуляций, откинул штору и, глядя на Грудкова полными ужаса, умоляющими глазами, опустился перед ним на колени.

Грудков усугубил ситуацию, передернув затвор пистолета.

– Я ничего не знаю! Я ничего не видел! – проскулил Бархатов, закрывая уши раскрытыми ладонями.

Грудков склонился над ним, схватил его за руку, ловко набросил на запястье один браслет, второй пристегнул к батарее.

– А что ты мог видеть, когда ты в маске Бэтмена был?

– Это не я! – выпалил Бархатов.

– А кто?

– Аркаша! Ой-е-е-е-ей!.. – снова зажмурился парашютист. – Не было никого! Я сам!..

– Что ты сам!

– Ничего!

– Ну, ты и придурок! – засмеялся Олег. – Я! Не я! А твой Аркаша уже показания на тебя дал! Из полиции мы! Капитан Грудков!

Савилов зашел в комнату, сел на диван лицом к задержанному, но представляться не стал. Много чести.

– Ты Кузьмина молотком пристукнул! На тебя Аркаша валит! – продолжал Грудков.

– Какой такой Кузьмин?

– А к кому вы шестнадцатого июня в гости ходили, в пентхаус на тридцать шестом этаже?

– Я не ходил!

– Ты только помогал Аркаше? С крыши помог ему спуститься, да?

– Ну, он сказал, что девушка его там живет, сюрприз ей хочет сделать.

– Сюрприз? И молоток для этого прихватил?

– Молоток? Ну да, был молоток, он его на всякий случай взял. Для шлямбуров молоток…

– И много шлямбуров было?

– Ни одного, я его на лебедке спустил. Ну, лебедка, в рамке такая…

– И куда эта лебедка делась?

– Ну, я ее сложил и унес. Аркаша вверх не собирался, только вниз, на парашюте. Ну, девчонку свою удивить.

– Удивил?

– Вроде да…

– С молотком к ней забрался, с парашютом спрыгнул, что здесь такого?

– Ну да, ничего такого… – Страх отпустил Бархатова, парень заметно расслабился, крепкие алкогольные пары снова окутали сознание, взгляд осоловел, язык затяжелел, стал заплетаться.

– А чего ж ты тогда киллера испугался? – с торжествующей усмешкой спросил Савилов.

– Какого киллера?

– Ты капитана моего за киллера принял, в угол забился. Как это объяснить?

– Ну, приснилось мне…

– Любишь выпить?

– Да не очень. Так, иногда, по настроению.

– И в бар «Арамис» ты заходил чисто по настроению, да? Аркаша спрыгнул с дома, ты его подобрал, вы отъехали чуть-чуть, остановились, зашли в бар, было такое?

– Ну, захотелось… чисто успех обмыть…

– Чья идея была?

– Ну, моя…

– Аркаша возражал?

– Сказал, что рано, да и менты остановить могут… А что менты? Я уже и без того… – Бархатов хотел щелкнуть пальцами по горлу, попытался поднести к шее прикованную к батарее руку, но не смог.