Вновь домой вернутся журавли - Ирина Горбачева

— Да, что же тебе делать? — Задумчиво ответила Галина, — когда тебе рожать?

— В конце августа, начале сентября.

Галина с ненавистью смотрела на бывшую подругу. Внутри её клокотало радостное чувство, от того, что Стас получил по заслугам. Ей доставляло удовольствие, то, что Марина испытывает страх перед своим будущим и будущим ещё не рождённого ребёнка. Что она чувствует боль потери. Такой потери, которую большую никогда не вернуть. В душе Галина злорадствовала. Она даже отвернулась от плачущей Марины и отошла к окну, чтобы бывшая подруга не увидела её глаз полных ненависти и злобной ухмылки.

— Моё слово верное, — думала про себя Галина, — что не задумаю, так и будет, — ладно, оставайся у меня. Куда тебя деть, — предложила она Марине, не зная, для чего она это делает, но будучи уверенной, что она и Маринке отомстит за свою не сложившуюся любовь, — так он что не прописал тебя в квартире?

— Не успел. Мы хотели на майские расписаться и прописаться. Но не успели, — Марина заплакала.

— Так ты что и в консультации ещё не стоишь на учёте? Как же ты рожать собралась?

— Галь, я ничего сейчас не знаю, — рыдая, говорила Марина.

И тут Галину осенило: — нет, милочка, ты ответишь мне за всё! Ты лишила меня счастья, надежды. Ребёнка захотела? — Крутилось у неё в голове.

— Ладно, успокойся, не реви. Дома отойдёшь, а то на человека непохожа, потом всё наладим. Только Марина, давай без обид, прописывать тебя я, конечно, не буду, но наблюдаться в консультации тебе необходимо. Возьми ключи, не забыла где моя квартира? Я пока задержусь здесь.

Проводив Марину, она набрала рабочий номер Бориса.

— Боря, ты совсем пропал, я скоро при встрече не узнаю тебя. Есть разговор, буду тебя ждать в салоне.

— Это тебя не узнать, Галчонок, — за несколько месяцев ты так изменилась, — делал ей комплименты подъехавший в салон Борис.

— Ты мне зубы не заговаривай, а лучше расскажи, что произошло со Стасом? — А ты не в курсе? Я думал, ты знаешь, даже по телевизору о его разоблачении говорили. Оказался оборотнем в погонах.

— Кто? Стас?

— Стас, милая, Стасик твой горячо любимый. Или тебе подробности нужны. Так читай газеты. Жёлтая пресса подробно писала о его разоблачении.

— Понятно.

— А я знал, что ты понятливая у меня. Ты для этого меня звала?

— И для этого тоже. Маринка ко мне приехала. Её выгнали из квартиры.

— Что квартира ей нужна? Деньги, у мадам есть? Значит, будет и квартира.

— Нет. Мне надо поставить её на учёт в женской консультации, но по моему паспорту.

— Не понял. Зачем тебе это нужно?

— Нужно чтобы она попала в роддом и родила по моим документам.

— Так, так, не догоняю, это что ты задумала?

— Боря, я, конечно, сама могу всё это устроить, но лучше я тебе заплачу, потому, что с твоими погонами это дело провернуть будет безопасней.

— Нет проблем. За ваши деньги, любой каприз. А ты в курсе, что я в Академию МВД поступил? Скажи, что я молодец.

— Молодец, Боря, ты большой молодец.

До родов, Галина старалась больше времени проводить в салоне. Она физически не могла выносить присутствия Марины. Её раздражал её вид с округлившимся животом. Наконец, наступил день окончания её мучений. В начале сентября Галина отвезла Марину в роддом. Ей сделали кесарево.

В этот же день Галине позвонила заведующая отделением.

— Галочка, как договаривались. Родилась девочка, но роженице сказали, что родился мёртвый мальчик. Всё так? Тогда быстрее решайте что-то с ребёнком. Или забирайте или пишите отказ.

Галина приехала забирать Марину и поднялась в кабинет к врачу.

Увидев малютку, она расчувствовалась. Но проскочившую мысль оставить младенца себе, отогнала от себя сразу. Написав отказ от девочки, и расплатившись, она ждала Марину в своём автомобиле. Марина скованная ещё неосмысленным в полную силу горем, еле дошла до автомобиля.

— Ты знаешь, а мне по секрету рассказали, что ребёнок был жив. Он кричал.

— Не тереби свою душу. Смысл им обманывать.

— Я слышала, что детей воруют в роддомах. Продают на органы, — Марина отрешённо смотрела в одну точку и еле выдавливала из себя слова.

— Только не в нашем случае. Ты же знаешь, что Борис договаривался с руководством роддома. Мёртвый ребёночек, это результат твоих переживаний. Конечно, перенести смерть любимого, похороны, потом эта родня его, сколько тебе нервов потрепала. Ладно. Ещё родишь.

— Нет, Галочка, у меня больше не будет детей. Врач сказала, что что-то там произошло во время родов, я так ничего и не поняла, поэтому не будет у меня больше детишек. Хоть бы похоронить дали маленького, — Марина разрыдалась.

— Похоронить? Ты забыла, что рожала по моим документам? Это тебе не станица, а столица. Раньше вам со Стасом надо было думать о последствиях. Ладно, не реви. Не ты первая, не ты последняя. Я же живу как-то без детей. И ты проживёшь, — зло отчеканила Галина, а сама подумала, — зря я деньги, что ли такие отвалила, получай по-полной. Мстить, так уж до конца.

Галина, не дала Марине прийти в себя после всего случившегося и вскоре посоветовала ей вернуться домой в станицу. А она и не сопротивлялась. Как послушная кукла, Марина, молча, собрала свои вещи, и так же молча всю дорогу, до вокзала сидела в автомобиле, и лишь у вагона кивнула на прощание Галине.

— Как придёшь в себя, возвращайся, — без энтузиазма сказала ей Галина.

Всю дорогу до дома Галя ловила себя на мысли, что она сделала подлость.

— Что со мной стало? Я такой не была раньше. В чём виновата передо мной Маринка, в том, что влюбилась? Я же чувствовала, что не нужна Стасу. Какая разница к кому бы он ушёл. Закостенела я. Закрутилась, запуталась. Не надо было так жестоко мстить Маринке. Девочка, это всё, что осталось от Стаса, а я её материнской любви лишила.

Зайдя в квартиру, Галина первым делом набрала номер телефона заведующей родильным отделением. Узнав от неё, что девочку уже удочерила семейная пара состоятельных людей, Галя немного успокоилась.

— Удочерили… Продали наверняка. Что за время такое бандитское, всё за деньги делается и плохое и хорошее. Ну и ладно. Теперь-то ничего не сделать, хорошо, что не в детский дом попала девочка, — успокоила она себя.

Через несколько дней совесть Галины немного успокоилась. А через несколько месяцев она совсем забыла о девочке и старалась не вспоминать ни Стаса, ни Марину, и ничего такого, чтобы напоминало ей обо всём произошедшем.

Марина вернулась домой вся опустошённая. Скупо рассказав, матери обо всём, что с ней случилось, она старалась в дальнейшем не возвращаться к этой теме. Но у матери к этому времени участились приступы шизофрении. Она стала чаще разговаривать сама с собой. Потом в её больном воображении появился какой-то ненавистный ею собеседник. Она постоянно пыталась ему что-то доказать, почти непрерывно с ним разговаривая. Дальше становилось ещё хуже. Мать стала часто возвращаться к разговорам о смерти младенца, которым не было конца. Сама, домысливая события, произошедшие с дочерью, она доводила себя до исступления проклятиями, посылаемыми в адрес семейства Галины. Марина оказалась на грани нервного срыва.