Девушка в зеркале - Сесилия Ахерн

Когда Джек закончил, старик снял с его висков и лба присоски. Джек раза два мигнул и перевел взгляд на изобретателя.

— Господи боже! — пробормотал он.

Старик выключил машину. У Джека словно

гора с плеч свалилась. Он явно приободрился. Даже развеселился.

— Ну, можно сказать, кучу денег сэкономил на поездке, — заявил он. — Надо было сказать, что летал на Фиджи.

Старик поднялся на ноги и, прощаясь, протянул Джеку руку:

— Да, похоже, поездка и впрямь выдалась удачная. Жаль, вас там не было.

Улыбка Джека несколько поблекла.

Они уже подходили к выходу из парка. Покидали зеленый оазис, вновь возвращаясь в асфальтовую пустыню. Впрочем, его это не очень расстраивало. Стоял прекрасный день. Наверное, лучший день в году, решили они. Они шли по аллее, и густая листва скрывала от них солнце. Она поежилась, и он крепче сжал ее руку, как будто это могло ее согреть. Ему хотелось, чтобы ей всегда, все время было хорошо. Даже тогда, когда это невозможно. До него донесся болотистый запах мха, и в носу защекотало. Воздух наполнял аромат влажной земли, до которой никак не могли дотянуться солнечные лучи. Оба решили, что это весьма освежает. Он отступил в сторону, чтобы она первой прошла через ворота. Она поблагодарила и остановилась, дожидаясь, когда он к ней присоединится. Они смотрели друг на друга, понимая, что пришло время прощаться, и при этой мысли у него даже живот болезненно скрутило. Пора прервать этот прекрасный сон и возвращаться к обычной работе.

Спасибо за вчерашнюю ночь, сказала она немного застенчиво, хотя ночью вела себя восхитительно бесстыдно. Ему очень нравилась в ней эта черта, но он об этом никогда не говорил — боялся смутить. Они договорились о следующей встрече. Может, поужинаем в «Шелбурне»? Хорошая мысль. Там здорово. Только не очень поздно, ладно? Она снова рассмеялась, теперь уж без капли смущения. Разумеется, мой дорогой. Разумеется.

— Неверный муж? — спросил он у Джудит, как только Джек Коллинз ушел.

Она не подняла глаз.

— Он любит жену, — скучающим голосом отозвалась она. Однако тон показался ему наигранным. Ее на самом деле затронула эта история.

— Это он так говорит, — вздохнул он.

— Вы ему не поверили?

— Поверил.

— Но вы его не одобряете, верно?

Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Он не должен был осуждать своих клиентов и никогда этого не делал.

— Каждый заслуживает второй шанс, — настойчиво сказала она.

— Я не хочу помогать людям врать.

Вот тогда она взглянула на него. И он увидел в ее глазах сомнение.

— Создавать новые воспоминания вовсе не то же самое, что врать, — пояснил он, понемногу раздражаясь. И уже мягче добавил: — Не надо было приглашать его на прием.

— Хорошо, — пожала плечами Джудит.

Изобретатель сел рядом с ней, и вместе они

принялись за бутерброды с сыром. Во время еды она продолжала одним глазом изучать письма. Он следил за ней, надеясь, что она этого не замечает. Выражение ее лица оставалось неизменным, и непонятно было, какое впечатление произвело на нее то или иное послание. Все письма она раскладывала на две кучки, и он никак не мог понять, по какому принципу она их отбирает. Прочитав очередное письмо, Джудит откусила кусочек бутерброда, после чего отложила конверт влево. Он так ничего и не понял.

Ни он, ни она не произнесли ни слова, но молчание их не смущало. Пожалуй, беседа о Джеке и его отношении к жене стала чуть ли не самой длинной и бурной за все время их совместной работы. Изобретатель внезапно осознал, что ему приятно проводить время с Джудит. Ему, кто последние сорок лет провел в полном одиночестве! Он ждал, когда она придет утром, а вечером, после ее ухода… Вечером он скучал. Дом начинал казаться ему пустым, словно дупло в дереве. И он вновь научился ждать, вновь что-то предвкушал: вот скоро придет Джудит… она скажет то-то, сделает то-то… Такого с ним давно не бывало. Он отложил бутерброд в сторону.

— Что? — спросила она, не глядя на него.

Он промолчал, и она вскрыла очередной конверт.

Кажется, он ее смутил.

— Пытаюсь понять, в какую кучку вы кладете письма, потрясшие вас до глубины души, — сказал он.

Джудит взглянула на него, поняла, что он шутит, и ткнула пальцем в письма, что лежали слева от нее.

— Вот в эту.

Изобретатель улыбнулся: вот уж не думал, что так обрадуется. Оказывается, она не считает его самым ужасным на свете занудой. Он взглянул на карманные часы — как всегда, между визитами клиентов у него был часовой перерыв. Обычно за день он принимал всего двух посетителей. Иногда одного — в зависимости от рода воспоминаний. Он вернулся к машине.

— Он умер двадцать пять лет назад, — говорила миссис Делэйси, высоко держа голову на лебединой шее. На груди блестело жемчужное ожерелье.

На первый взгляд она казалась сильной, волевой женщиной, но он вдруг понял, что на самом деле она держится из последних сил.

— Я хорошо его помню. Помню, чем мы вместе занимались, помню многие его слова, фразы. Но… — Ее броня вдруг дала трещину. Она опустила голову — кожа на шее тут же обвисла. Плечи бессильно упали, и она тихо заплакала.

— Мамочка, — беспомощно проговорила ее дочь, дотронувшись до руки матери. Она явно удивилась и смутилась при виде такого открытого проявления эмоций.

Изобретатель промолчал.

Дочь неуверенно на него взглянула, словно прося остановить этот поток слез.

— Но его лицо, — всхлипывая, продолжила старушка, явно вознамерившись высказать все, что хотела, и наплевать, что об этом подумают другие. — Когда я закрываю глаза, я… — Она сомкнула веки. — Я его не вижу! Вот не вижу, и все!

— Мама! — возмущенно сказала покрасневшая от смущения дочь. — Прекрати. О чем ты вообще говоришь? Помолчи минутку и успокойся.

— Все так размыто, — продолжала плакать женщина. — Я его вижу, но как бы издалека, расплывчато. И он все время меняется: то выражение лица становится другим, то возраст. Я никак не могу задержать какое-то одно воспоминание, запечатлеть один, самый лучший образ.

Схватив сумку, дочь принялась в ней рыться.

— Вот, возьми, — ткнула она платком в крепко сжатые ладони матери. — У тебя из носа течет, — не скрывая отвращения, буркнула она.

— Я знаю, какие у него были глаза, какие губы… — Пожилая дама притронулась к своим губам, вспоминая. Дочь отвела взгляд, покраснев еще сильнее. — Но я никак не увижу его всего, целиком. Как будто смотрю со слишком близкого расстояния. Мне нужно отойти в сторонку, чтобы разглядеть его получше. — Она закрыла глаза, вокруг которых тут же сплелись морщинки.

Когда она их открыла, в ее взгляде читалось разочарование: она так и не увидела своего мужа. Старушка впервые посмотрела на изобретателя: