Князь сердца моего - Елена Арсеньева

О каком барине вели речь Матрена Тимофеевна с Варварою? Надополагать, что по его приказу Анжель оставили в живых и привезли сюда. Где онмог увидать Анжель и прельститься ею? Нет, вряд ли такое возможно, ведь завремя отступления она почти не видела русских – разве что казаков издали, датого монаха в разоренной церкви, да этих амазонок. И можно ли было даже издалипрельститься немытой бродяжкою?! А что, если этот русский барин простоколлекционирует француженок, велит доставлять к себе любую, какая попадет вплен к его крепостным наложницам-амазонкам? Ну можно ли сомневаться, чтоВарвара – его наложница? Ведь она готова была на части разорвать ту, в которойзаподозрила соперницу. Может статься, Анжель найдет целый гарем своихсоплеменниц, помирающих от скуки в этом маленьком, но неожиданно роскошномохотничьем домике, скрытом в дремучих русских лесах. А что, если барин, подобномаркизу Синяя Борода, убивает своих женщин? Впрочем, эта догадка не вызвалаособого страха у Анжель: чем меньше нитей привязывает нас к жизни, тем менееощутим страх потери ее. Еще менее взволновала ее мысль о том, что очередноймужчина воспользуется ее телом. Наверное, он хорош. Вот ведь как взбелениласьВарвара от ревности! Небось он умеет разжечь женщину, ласки его горячи исмелы...

Невольно Анжель задышала чаще. Этот золотистый полусвет,мягкое колыхание воды, непрестанно ласкающей ее тело, будто руки робкого, ноопытного любовника... Она лениво повела полузакрытыми глазами – и не поверилаим, увидев и впрямь руки: одну на своей груди, другую на бедре.

* * *

Анжель оцепенела. Чем же таким ее одурманили, коли она незаметила, как рядом с нею оказался мужчина и принялся бесстыдно ласкать ее? Такэто не вода возбуждала ее – это он, он... словно рожденный из этой благоухающейводы, из тускло-золотистого света, из нескромных мыслей Анжель. Нет, это,конечно, сон, ибо не может быть мужчина поглощен не своею лишь похотью, ауслаждением женщины!

...И вот уже Анжель сидела у него на коленях и былапронизана им до самой заветной глубины, однако она по-прежнему не видела еголица и все, что ощущала, кроме медлительных, с ума сводящих движений внутриестества своего, так это горячее дыхание у себя на шее, твердую грудь, на которуювсе тяжелее откидывалась, все шире раздвигая ноги, и беспрестанные ласки внизуживота. Чудилось, десяток рук враз касается ее тела! Это взволнованная водабеспрестанно играла с нею, добавляя к его волшебным ласкам греховное исладостное ощущение того, что с Анжель враз занимаются любовью несколькомужчин. Она вскрикнула, заметалась, но невероятным усилием сдержала своеготовое забиться в блаженстве тело и, чуть наклонившись вперед, широкораскрытыми глазами взглянула туда, где проворный палец метался меж золотистыхмокрых завитков, лаская напряженный бугорок ее плоти.

Голова закружилась так, что Анжель покачнулась, а чтобыудержаться, вцепилась ногтями в твердые бедра незнакомца. Он хрипло застонал, иэхо от его стонов отразилось от бревенчатых стен, сливаясь с исступленнымикриками Анжель. Вовсе обезумев, она неслась на этом трепещущем скакуне в безднунаслаждений, которые бесконечно множила игривая вода. И опять... И еще раз, иснова!

Он был с нею один, но стоил десятерых.

* * *

Немалое минуло время, прежде чем Анжель осознала, что неумерла от восторга, а еще жива и по-прежнему сидит в теплом водоеме, однакотеперь уже не спиной к незнакомцу, а свернувшись у него на коленях.

– Родная моя... радость моя... наконец-то я нашел тебя!

Он говорил по-русски, однако даже если бы Анжель не понималаслов, смысл их сделался бы понятен только по звукам этого счастливого голоса.

– Любимая моя, сколько же я искал тебя! Уже и надеждупотерял. Думал, ты погибла...

У него перехватило дыхание, и Анжель вдруг тоже ощутила, чтозадыхается.

– Как же ты попала сюда? Зачем ушла, где скрывалась? Зналабы ты, сколько причинила бед! Княгиня занемогла, князь чуть с ума не сошел,когда твое письмо прочел. Но я не верил, не верил, что более не увижу тебя!

Анжель жадно глотнула воздуху.

О чем это он говорит? Кто ушел? Кого он искал? Какие князь икнягиня? Он сошел с ума, этот незнакомец, доставивший ей столько счастья, нолица которого она так и не видела!

Анжель резко откинулась назад, чуть не соскользнув с егоколен в воду, но была подхвачена проворными руками.

Анжель ошеломленно смотрела на твердые ласковые губы, наямочку в середине подбородка, высокие скулы, серые глаза вприщур под разлетомвыгоревших бровей.

Серые глаза вприщур... Не воспоминание, нет – какая-тодалекая тень его промелькнула, будто птица в вышине, не задев Анжель своимкрылом.

– Кто вы, сударь?

– Почему ты так смотришь на меня?

Они прошептали это враз, она – по-французски, он –по-русски, но с равным испугом.

– Кто я? – Он пожал плечами. – Что с тобой? Ты не узнаешьменя?

Анжель затрясла головой:

– Месье, я не знаю вас!

Кровь бросилась ей в лицо при воспоминании о том, чтослучилось между ними несколько минут назад, а в его глазах мелькнула усмешка:

– Не знаешь?

– Месье, я... – Она смешалась, но все-таки с трудомвыговорила: – Я не знала вас раньше!

Он смотрел пристально, недоверчиво:

– Зачем ты это говоришь? Что за игру ты ведешь со мной?Сейчас не время. Я искал тебя по всему фронту, и только чудом в этой церкви...

И тут Анжель узнала его и воскликнула:

– О, я вспомнила, вспомнила! Ну конечно!

Это восклицание осветило его лицо, как солнце освещает Божиймир; он потянулся к Анжель, но замер при ее словах:

– Я видела вас в той разрушенной церкви. О, понимаю. Выпереоделись монахом, чтобы следить за отступающей армией? Вы – русский шпион?

Анжель вдруг осознала, что именно он наслал на них полксвоих баб, амазонок-партизанок, этих жестоких убийц и похитительниц, которыепритащили ее сюда для его услаждения. Русский дикарь! Он забавлялся с нею, какс игрушкой, а теперь мутит ей душу какими-то бреднями. Зачем?

– О чем ты говоришь? – прохрипел он. – Да посмотри ты наменя! Да что же с тобой?!

Анжель рванулась с его колен и встала на скользкое дноводоема.

– Простите, месье, если я обманула ваши ожидания, –пробормотала она. – Отпустите меня! Позвольте мне уйти!