Эммануэль. Верность как порок - Эммануэль Арсан

– Я не займу у тебя много времени, – заспорила «птичка».

– И если в довершение всего ты еще и ревнивая, а у меня возникло такое впечатление, тогда действительно мы друг другу не подходим.

Петра энергично закивала головой:

– Ну что ты! Я хочу только одного: обладать тобой. Мне абсолютно безразлично, что ты спишь с другими.

– Ты слишком добра, – поблагодарила Эммануэль, сомневаясь в искренности ее слов.

Потеряв терпение от этих разговоров, Петра без колебаний начала раздевать свою собеседницу. Та сжала ее руки:

– Свет моей луны, я же тебе сказала: не сейчас. У меня встреча. Я не хочу заставлять себя ждать.

– А я прождала тебя четыре часа!

– Это просто неслыханно! Я не люблю заниматься любовью на скорую руку.

– Позволь мне лишь поласкать твою киску! И выпить хотя бы одну каплю твоего сока! – начала умолять ее девушка. – Все говорят, что она у тебя самая неуемная, самая щедрая, самая сочная, самая красивая из всех!

Эммануэль вновь разразилась смехом.

– Все? И кто же эти «все», хотелось бы знать?

– Все – это все, – настаивала Петра.

– Хорошо! – отрезала Эммануэль. – Я прошу прощения, что приходится тебя разочаровывать, любительница моей вагины, но у меня есть идея получше: возвращайся этим вечером, и мы заснем с тобой вместе.

* * *

Петра слабо запротестовала:

– У меня нет сил уходить.

Подобная слабость совершенно не соответствовала ее телу горной газели, поэтому Эммануэль заподозрила единственно возможную причину:

– Что с тобой, красавица моя? Ведь не влюбилась же ты в меня?

– Влюбилась, – пылко подтвердила Петра.

Эммануэль была ошеломлена. Она не ожидала, что эта девочка проявит к ней страсть – да еще и так решительно, от всей души!

Девушка сразу же затораторила:

– Ты мне не веришь? Вот увидишь! Я докажу тебе.

Если бы Эммануэль не должна была отправиться на встречу к Дьёэду, то она немедленно отдалась бы соблазнительнице. Но его она просто не могла подвести. И Эммануэль, ненавидевшая конфликты, возникающие на почве желания, разозлилась из-за необходимости делать выбор.

Ей казалось, что Петра могла бы ее и подождать, ведь у нее было больше времени.

– Тогда оставайся здесь, – сказала она. – Пока я не вернусь. Думай обо мне в моей кровати.

– Пэбб, что вы скажете насчет μx? Это послужило бы хорошим дополнением к названию Гелиак – последнему изобретению моего любовника?

Пэбб показался озадаченным.

– Я хотел бы знать, что это значит.

Эммануэль хотела бы станцевать с ним джигу, но подумала, что не умеет ее танцевать. Если и Пэбб тоже не мастер танцевать кельтские танцы, то Пенфизер, конечно, смог бы дать им несколько уроков. Нужно будет это обдумать. Но сначала следовало разрешить вопрос, который она поставила перед Пэббом:

– Вы ведь не будете говорить, что ничего не смыслите в математике? Вы хотя бы знаете, что такое состояние равновесия?

– Эмпирически.

– Уже лучше, чем ничего! Согласно теории, это состояние элемента, который зависит от конечного числа степеней свободы.

– Ах, вот как! Что ж… Это определение волнует душу. У меня практически создается впечатление, что я его понимаю. Полагаю, с вами я быстро начну разбираться в науке.

– Что делают тела, когда им грозит нестабильность? Пытаются от нее ускользнуть. И в итоге на самом деле лишь ухудшают свое положение.

Чтобы доказать свою готовность, Пэбб постарался перевести эту трагедию неодушевленной природы в человеческий эквивалент:

– Точно так же у некоторых из нас одиночество перетекает в агрессию; у других злоба перетекает в болезнь, разочарование в иллюзиях – в самоубийство, а скудность воображения – в чрезмерную заботу о семье. Все это никогда не устареет и всегда будет актуально.

– Видите, математика нужна многим! Если вы подставите в уравнение эти «собственные колебания», то какой у них будет общий фактор?

– Неустойчивость.

– Вы – гений! На языке математики мы скажем, что эти индивидуальные решения, мудрые они или ошибочные, ничтожные или эффективные, являются функциями времени. Не возражаете, если мы обозначим между нами время как x? Время ведь действительно является неизвестной величиной, не так ли? Своеобразным эталоном неизвестности.

Он нежно ей улыбнулся и сделал знак, что слушает. Эммануэль продолжила:

– Такие крупные знатоки, как вы, но более сведущие в математике, предчувствовали, что все несоответствия, которые сдерживают наши несчастные тела, могут привести к некой общей неизбежности, которую они обозначили как U.x. Уверяю вас, милее было бы назвать это именем греческой богини, но каждому свой миф! Для ученых, о которых я вам рассказываю, U означает квадратную симметричную матрицу. Думайте об этом что хотите. Что сын думает о матери или наоборот. Не в этом дело.

– Если я правильно помню, речь идет не о U.x, а о μx, – отметил Пэбб, чтобы показать, что его не так-то просто сбить с толку.

– На самом деле это одно и то же. Важно не рассказать вам, каким образом выявили это равенство, но изложить, что оно означает: вопреки тому, что думали испокон веков, наше условие не обречено наткнуться на свинцовую границу этого рокового конечного числа степеней свободы. Способ, с помощью которого мы можем избежать этих границ, в математическом анализе называется переходом от конечного числа к бесконечности. Вы следите за моей мыслью? Дело не в моральном или воображаемом переходе, а именно в переходе физическом. Материальном переходе. Паспортом, необходимым для перехода от конечного числа к бесконечности, как в абстракции, так и в повседневной жизни, является уравнение, простое, как все настоящие открытия. Выглядит оно так: U.x = μx.

Губы Пэбба бесшумно прошептали эту формулу, но взгляд его оставался отстраненным. Эммануэль почувствовала, что нужно объяснить ему покороче.

– В этом новом мире, где невозможное становится возможным, – сказала она, думая прежде всего о Лукасе, а не о математике, – матрица времени U.x считается идентичной неисчислимому количеству идей и вольных действий, которое позволит представить наше воображение и которое позволит исполнить наша отвага. Бесконечность этого предела обозначается как μx. Этим обозначением, которое мне очень дорого, я хочу назвать переход от конечного числа к бесконечности, μx в моих глазах заключается в солнечном открытии моего светоносного любовника.

* * *

Пэбб долго кивал головой, больше впечатленный лиричностью Эммануэль, чем убежденный ее расчетами.