Динуар - Н. Григорьев

– Не думала, что ты всерьез разрабатываешь кафе.

«Тогда что мы, твою мать, здесь делаем?!» – попытался прокричать Кравитц, но вышло только: «Эгхммм…»

– Прожуй сначала.

Всякий раз, когда сыщик думал, что понял практически все, получалось, что он не понимает ни черта. Настоящий бульварный детектив!

– Кстати, у меня есть новости про твоего Вилли. – Она оправила платье где-то под столом.

Могучим движением Ленни проглотил все, что оставалось во рту. Половина бургера колом встала поперек горла, недожеванные куски прокатились по пищеводу и больно бухнулись о стенки желудка.

– Да? – прохрипел он.

– Может, пригласишь меня на танец, и я поделюсь с тобой новостью?

Джук-бокс как раз перебирал пластинки. Футуристичный, будто его украли с инопланетного корабля, нарядный, как ферма на Рождество. Кому пришло в голову сделать их именно такими85? Недра карамельной коробки заскрежетали, выпуская мягкий блюз на свободу. Хипстеры бы обрадовались.

Ленни ненавидел джаз. Ленни ненавидел блюз. Ленни ненавидел весь мир.

Спроси его, все эти доходяги из Дельты просто недостаточно страдали, чтобы их мнение чего-то стоило.

Лиззи стояла близко. Алое платье, слишком броское для слежки. Лакированные аккорды падали на залитые светом черно-белые плиты пола. «She was too good to me» – нежно сообщил парень из ящика. Ну еще бы. Они легко покачивались на волнах музыки, его пальцы на ее талии. «Вилли Дракс, – прошептала она в самое ухо. – Вилли Дракс был убит». Ее запах становился ближе, свежие цитрусовые духи. «В ночь на среду кто-то проник в палату». В ночь на среду, когда он убивал федеральных агентов. Это называется алиби. «И ввел какой-то паралитик». Горячий шепот у его уха. «Неизвестный облил беднягу виски. “Тед Купер”, бутылки лежали там же». Мистер Хопс. Стоит только поднести спичку, и… «И поджег». Розовый язычок едва касался мочки. «А потом выпустил две пули из магнума прямо в голову». Его магнума. Мир качнулся, замелькали клавиши рояля: Ленни будто бы увидел пианиста. «Оружие», – прохрипел сыщик. Мысли путались. – «Бросили в палате». Его оружие. – «Ребята из лаборатории проводят экспертизу». She would have brought me the sun. «Скоро мы прищучим гада», – она легко прижалась к нему. «Скоро они прищучат меня, – грустно подумал Ленни. – Да какого!»

Парень из ящика продолжал свою историю, но Ленни уже не разбирал слов. Его небеса рушились, их осколки падали между столов. Он заметил отражение в витрине: тонкая Дросс в струящемся атласе покачивалась в лапищах огромного за’ара. Это он? Это должен быть он.

– Тебя это заводит, да? – тихо спросила она. – Жестокость?

Мир темнел и сужался до размера колодезного провала, только луны нигде не было видно. Что ты знаешь о жестокости, крошка? Они танцевали. Ленни соображал с большим трудом. Его руки опустились на ее бедра. Завтра они пробьют его пушку. Жара с улицы накрыла помещение, или это его бросило в жар? Сыщик с силой придвинул женщину к себе. Дросс тяжело задышала. Завтра его арестуют. Ладони стиснули покрытые атласом бедра. «Ты же и защелкнешь на мне браслеты, не так ли? Или это будет офицер Пушок?» Ее дыхание сбилось. Мир колыхался, Кравитц сжимал Лиззи, словно это помогало удержаться в нем. Реальность ускользала, как атлас. «И что потом?» Ткань легко разошлась там, где складка встретила коготь за‘ара. Женщина тонко вскрикнула. «Вот Хопс меня и переиграл». Его пальцы ощущали ее гладкую кожу, больше не защищенную ничем. В голове шумело, зал застилала чернота. Он двинулся вверх по ее жаркому бедру. Лиззи задрожала. «Who's gonna make me gay now?» – донеслось откуда-то сбоку. Его замутило, кишки связало тугим узлом. Он провел ногтем по кружеву ее белья. «Ленни», – испугано прошептала Лиз.

Кравитц остановился. Да что он вообще творит? «Тебя отравили», – жестко ответил Шилдс. Чернота застилала всё. «She was too good to be true», – тянул завершающие ноты джук-бокс. Ленни отстранил Лиз и пошатываясь направился в сортир. Женщина осталась стоять, направив пораженный взгляд в спину сыщика.

     Когда он вышел обратно, их столик занимала парочка хипстеров.

                                                                      07/27 Fr

Он раскрыл глаза, как ребенок, брошенный жизнью на грязных улицах. Страницы блокнота мелькали на белой скатерти, по шершавой бумаге метались полузабытые сценки. Черно-белые рисунки карандашом, резкие, нетерпеливые, злые. Маленький Ленни снова бежит из поместья Уэллрок в искаженную перспективу проспекта. Вид со спины, полы куртки распахнуты в движении. Темные силуэты вереницами тянутся по обеим сторонам дороги.

Прошлое воняет. Грязными ногами и промежностью, миазмами городских стоков. Маленький Ленни замер под могучими сводами туннеля. Огромного, словно сказочная пещера, холодного – как могильная плита. Канализация заворачивает мир в исполинскую трубу, и каждый кирпичик обведен острым грифелем.

Маленький Ленни по колено в дерьме выхватывает из теней крысу. Короткая шерсть, тонкий писк. Старик Финн в профиль нависает над ним из угла страницы. Оплывший, сгорбленный, жадный, сам чем-то похожий на грызуна. Что же все-таки старый козел с ними делал?

Он раскрыл глаза…

Частный детектив Кравитц сидел, прислонившись к парапету, будто нищий, мимо которого неслись поезда. Солнце – желтое и такое яркое солнце – напекало ему макушку. Высоко над ним ветер гнал на закат поляну роз по выцветшему от жары винилу. Это билборд – догадался Кравитц и снова пропал в небытие.

Музыку больше не играли. Ленни стоял сразу в двух залах, наложенных один на другой. «Тебя отравили», – на всякий случай напомнил Донни.

– Не стоит беспокоиться, – любезно сообщил мистер Берри, – Фирма оплатила счет.

Он улыбнулся, как лорд улыбается лакею.

– А?

– Ваша дама уже ушла.

Либо так, либо ты ее сожрал.

Помещение едва заметно менялось. Мелкие детали, которые воспаленный мозг сыщика все еще мог уловить, но уже не был в состоянии обработать.

– Это, кажется, ваше? – хозяин протянул тяжелый блокнот и снова любезно улыбнулся. Слишком любезно.

Если ты сожрал капитана полиции, парням в форме почтальонов это придется не по вкусу.

– Думаю, вам пора. – Мистер Любезность открыл двери зала номер 2 и выставил детектива за порог. – Надеюсь, вы станете нашим постоянным клиентом.

– Всего тебе плохого, урод, – смог выдавить из себя Ленни, но его уже никто не услышал.

Он раскрыл глаза. Ноги в туфлях и ботинках, в длинных юбках и джинсовых шортах мельтешили на изогнутом дугой тротуаре. Он сидел, прислонившись к порфировому граниту и не чувствовал вообще ничего.

«Тебя отравили», – еще раз напомнил Шилдс и уткнулся в свой любимый кроссворд.