Танцы в нечётных дворах - Элен Витанова

— А тебя они как вообще туда приплели? Только из-за запонок?

— Не только. На них и на пистолете были одинаковые отпечатки пальцев… Мои. Пистолет этот раньше у нас дома лежал, я его нашла и даже случайно выстрелила.

— Кошмар! Но все обошлось?

— Да, я показала им пулю в стене гостиной, да и адвокат у меня хороший…

— Надо было мне выбросить эти запонки, ей-богу. Но Беспалому очень хотелось насолить, хоть чем-то уязвить, напугать. Хоть немного сделать больно, чтобы он почувствовал, как это — обманываться насчет чужих чувств… Знаешь, Эльза, я так их обоих ненавижу! Особенно мужа.

— Понимаю тебя…

— Никому, кроме тебя, сказать не могу, но эта ненависть распирает меня прямо. Надо бы простить, но я ничего не могу с собой поделать. Я заставила себя позвонить ему лишь тогда, когда поняла, что он может обратиться в полицию. Заговорила о разводе… Знаешь, что он мне сказал? Что теперь, когда Беспалый мертв, причин для развода нет. Представляешь? Меня так накрыло… Я так на него орала, как никогда и ни на кого в жизни. А в ответ получила: «Я пытался быть нормальным, мне хотелось жить, как все. Я пытался, но не смог. Я вообще трус, ты же знаешь… Настолько, что даже не могу наложить на себя руки. А ведь сейчас это было бы выходом».

— Боже, какой ужас! Надеюсь, он ничего не сделает… Еще этого тебе не хватало.

— Черт его знает, что лучше: быть вдовой или вновь видеться с ним, все обсуждать, разводиться… Мы, кстати, договорились о разводе, но он попросил, чтоб я никому не говорила о причине. Но я не знаю, смогу ли… Знаешь, если бы я тебе не рассказала все это тогда, в поезде, я, наверное, сошла бы с ума… Спасибо тебе. Я тебя очень люблю.

— Я тоже, Оля. Я так хочу увидеться, так скучаю… Но ты не приезжай пока, не надо рисковать.

— Думаю, я уеду и отсюда. Дам тебе знать, как только решу — куда именно.

— Буду ждать. Не грусти. Обнимаю тебя.

В ответ из трубки раздался всхлип и короткие гудки. Эльза отложила телефон и взяла в руки книгу. Но читать уже не хотелось. Как было бы здорово, если бы в жизни все было запутано ровно так, как в книгах. Один сюжет, точные роли… Все они с Олей правильно решили! Но что ей теперь сказать Стефану?

В поисках «неофициальных турецких связей» Стефан сбился с ног. Приятель, у которого там работал знакомый, сказал, что тот уволился из полиции, а попросить больше некого. У остальных никаких профессиональных связей такого рода просто не было. Стефану уже начинало казаться, что он упускает настоящего убийцу, поэтому он остановился в своих поисках, положил телефон на стол, выкурил две сигареты и решил переключиться на что-то другое. Задача должна решиться, но он не видит решения, потому что сильно в нее погружен. И Стефан решил пойти на телевидение — вот так, не предупреждая Череповецкого. Тот каждый день вел вечернюю передачу, и наверняка должен быть на работе. Он поймает его врасплох, припугнет тем, что знает их с Ольгой историю, и попробует раскрутить на какую-то информацию… Кто знает, может, он и скажет чего?

Здание телевизионного канала было огромным, трехэтажным, бело-синим и выглядело так, будто там размещалась частная больница или международный суд. Было что-то странное в этой стерильности: как дома у человека, который грязен душой, но пытается это компенсировать, вычищая зубной щеткой кафель в ванной. Внизу он показал удостоверение, и его провели внутрь, снабдив электронным пропуском на длинной ленте. Пока он дошел до отдела передач, где работал Череповецкий, пропуском пришлось воспользоваться шесть раз. Все двери были на электронных замках, и без такого ключа их было не открыть. Стефан вспомнил, как Череповецкий рассказывал, что пропуск у них открывает не все двери, а только те, куда есть доступ у владельца. Интересно, в туалет у всех есть доступ?

На лестницах, в коридорах и переходах суетились люди. Глаза у них были опущены, плечи ссутулены, руки безжизненно болтались вдоль тела или были приподняты и как-то нервно согнуты в локтях. Одна из них обязательно сжимала пропуск, похожий на тот, который нес в руке Стефан. Невольно на ум приходило, что здесь работают не люди, а автоматы. Каждый выглядит прилично, но из общей массы никто не выделяется. Вообще, в них было много общего: что-то обреченное в позах и походке, и еще — выражение глаз. Там было странное смешение чувств: страха, зависти и одновременно какого-то превосходства над тобой. В воздухе словно висела тревога, массивные стеклянные двери и синий ковролин на полу скрывали и смягчали звуки. Хотелось верить, что все это — для работы, но ассоциации возникали совсем другие. Это было похоже на секту.

Пытаясь отделаться от странной мысли, Стефан поднялся этажом выше и посмотрел с балкона вниз — в центр здания. Внизу было плато с обустроенными в разных углах местами для съемок. Сейчас шли новости, и ведущая в бежевой блузке с бантом на груди стояла у светящегося экрана, на котором мелькали лица политиков. Лицо этой женщины было похоже на маску — особенно отсюда, издалека. Живости в движениях не было, она лишь, как болванчик, покачивала головой, читая с промтера текст. Она была высокой и стройной, но красивой назвать ее было сложно. Безжизненность не бывает красивой. То ли дело Эльза — с ее динамикой, переменой настроений, бьющей через край энергией и искренностью. Стефан улыбнулся — даже воспоминание о ней согрело. Но обстановка вокруг была холодной, будто здание было сделано изо льда. И надо было спешить.

Череповецкого на месте он не нашел. Сидевшая неподалеку девушка, у которой он спросил о нем, пробормотала что-то нечленораздельное и вышла. Он обратился к другой — благо столы работников находились в одном пространстве, здесь не было даже стеклянных перегородок между отделами: все сидели, как на площади. В такой обстановке поневоле почувствуешь себя неуютно. Девушка раздраженно ответила: «Серега в макияжке, уже сказали же», и, демонстративно отвернувшись к компьютеру, начала стучать по клавишам. Вот странно, у ведущего популярной передачи даже нет своего кабинета, он сидит тут со всеми. Наверное, неудобно.

Что движет этими людьми: просто желание оказаться «в телевизоре»? Ради этого они готовы страдать, терпеть неудобства, вот эту жуткую обстановку? Вот именно, все они выглядят как страдальцы — в ком-то это проглядывает меньше, в ком-то больше. Но ведь должны здесь быть люди, любящие свою работу, ловящие от нее кайф? Такие есть в каждой профессии. Стефан оглянулся по сторонам. Вокруг него, насколько хватало глаз, расстилалось поле повернутых к компьютерам голов — видны были только спины и затылки. Но даже по ним было ясно — здесь нет живых людей. Так, винтики большого механизма.

Стефан не смотрел этот канал, его новости были полны пафоса. Эльза говорила, что у Ольги тоже была здесь своя передача. Интересно, что это за девушка? И что общего может быть у нее с Эльзой, если она работала здесь, в этом жутком месте? По идее, она должна отличаться от этого парада масок. Ничего, они увидятся, главное — найти способ. Стефан заметил идущего по проходу высокого мужчину с правильными чертами лица. Череповецкий! В прошлый раз Стефан видел его без телевизионного макияжа, поэтому сейчас узнал не сразу.