Неплохо для покойника! - Галина Владимировна Романова

Одет дорого, но неряшливо. Женщины для него лишь объект усмирения плоти. Рассказами о его извращениях пугали юных девушек, любительниц романтических прогулок на мотоциклах. Одна из них так и не вернулась домой год назад. Но сколько ни таскали Малика по этому делу ребята из местного РОВД, так и не смогли ничего доказать.

— Наверняка вы слышали обо мне только плохое, — оторвал он меня от размышлений.

— Скажу честно — лестного говорят мало, — согласилась я и поинтересовалась:

— Но вы наверняка остановили меня не за тем, чтобы услышать из моих уст характеристику своей личности?

— Совершенно верно. — Малик помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил:

— На днях в вашем дворе убили парня. Он был при вас чем-то вроде охранника.

— Откуда вы знаете? — удивилась я его осведомленности.

— Это мой район, я должен знать, — пояснил он. — Парень что-то или кого-то увидел, и его убрали…

— Кто это сделал?!

— Не я и не мои ребята, — тихо, но внятно ответил Малик, да так, что от звука его голоса у меня по позвоночнику пополз холодок. — Менты сейчас таскают нас…

— Если вы обратились ко мне за поддержкой, то я вам здесь не помощник, — перебила его я.

— Мне плевать на твою помощь! — неожиданно вспылил Малик и вскочил со скамейки. — Пусть сначала докажут, а с этим у них туговато. Подумаешь, крови попортят, нам не привыкать.

— Тогда к чему наш разговор? — Ситуация все больше приводила меня в недоумение.

— Я хочу, чтобы ты знала, — все так же грубо сказал он, — это сделали не мои ребята!

— А кто?.. — спросила я, и по тому, как он хмыкнул в темноте, мне стало понятно, что ему что-то известно. — Вы же знаете! Скажите — кто? Может быть, парень случайно попал в какую-нибудь разборку?..

— Нет! — твердо отчеканил Малик. — Все, что я могу сказать, — это то, что его смерть не случайность.

— Но.., пожалуйста! — взмолилась я. — Поймите! Ведь может пролиться еще чья-нибудь кровь! Уже и так погибли двое людей…

Помогите мне!

Малик молча постоял несколько минут, словно раздумывая над моими словами, потом, вздохнув, сказал:

— Нет… Я никогда сукой не был, не буду ею и сейчас.

Они исчезли так же, как и появились, внеся в мою душу еще больше страха и смятения.

Не помню, как я доковыляла до своего дома. Безрезультатно пощелкав в прихожей выключателем, я заперла дверь и, как была в одежде, рухнула на диван в гостиной.

Сон почти сразу сморил меня, замелькав перед глазами обрывочными видениями.

Лица знакомых и незнакомых мне людей закружились в нескончаемом хороводе, корчась в жутких гримасах и насмехаясь надо мной. Я пыталась пробиться сквозь длинный ряд этих физиономий, но они всюду преследовали меня, заставляя обливаться холодным потом и стискивать зубы, чтобы не завизжать от страха.

«Оставьте меня в покое! — хотелось мне крикнуть, но язык словно прилип к небу. — Что вам всем от меня нужно?!»

"Узнай нас! — раздался жуткий, леденящий душу шепот со всех сторон. — Узнай нас!

Узнай нас!"

Я дико закричала и проснулась.

Голова разламывалась от боли, шея и спина затекли от неудобной позы, в которой мне пришлось провести остаток ночи, но все это было ничто в сравнении с кошмаром, привидевшимся мне.

— Что-то частенько тебе стали сниться сны, подруга… — печально выдохнула я и, кряхтя, поднялась. — Может, уже схожу с ума?

Вот и разговаривать сама с собой начала все чаще…

Мой печальный монолог был прерван неожиданной трелью телефонного звонка. Бросив быстрый взгляд на часы, которые показывали половину седьмого утра, я недовольно поморщилась и сняла телефонную трубку.

— Алло…

— Анюта, прости, что поднял тебя в такую рань, — затараторил Мишка. — У меня на то есть объективные причины.

— Чего еще?

— Я уезжаю, — торжественно изрек он и замолк.

— Куда, если не секрет? — не без ехидства спросила я. — Если у тебя приступ амнезии после обильных вчерашних возлияний, то спешу тебе напомнить, что у нас с тобой назначена встреча на сегодня в пятнадцать ноль-ноль.

И ты должен был выполнить кое-что…

— Я уже все сделал!

— То есть… Ты хочешь сказать…

— Да, милая, да! — ликовал Мишка. — Результаты моих наблюдений изложены на бумаге с приложенными к ним вещественными доказательствами, запечатаны в конверт и собственноручно опущены мною в почтовый ящик…

— Идиот! — против воли вырвалось у меня. — Ты что, завезти не мог?

— Я одной ногой на подножке вагона. Мне катастрофически не хватает времени, — принялся он оправдываться. — Я тебе все объясню, когда вернусь.

— И когда это должно случиться?

— Думаю, дня через два, жди меня к обеду.

И еще, Анюта… — Мишка немного помялся. — Возможно, когда я вернусь, все станет ясно…

— Ты хочешь сказать… — ахнула я.

— Да! Я на пути к разгадке, — он протяжно вздохнул. — Ты прости меня, Ань, что все так сумбурно, но не хочу пока никого клеймить…

— Ну, намекнуть-то хотя бы можешь? — взмолилась я.

— Какая ты нетерпеливая, — хмыкнул Мишка. — Подожди до моего приезда. Все, мой поезд, я побежал…

Мишка дал отбой, а я дала волю праведному гневу. Нет, ну каков стервец! Нужные мне бумаги он, видите ли, отправил по почте! Это, дай бог, дня через два мне их получить. Я принялась ворчать, пиная попадающиеся мне под ноги предметы, но в глубине души не могла не согласиться, что, несмотря на запойную душу, Мишка имел светлую голову и достаточно деятельную натуру…

Отказавшись от бесполезного занятия — вымещать злобу на мебели, я уселась за письменный стол и пододвинула к себе свои записи. На манер Мишкиных, они были испещрены прямоугольниками, кружками и стрелками, поочередно соединяющими все вместе. Я долго вглядывалась в их беспорядочное на первый взгляд хитросплетение и, немного подумав, добавила еще один прямоугольник.

Расположила я его в самом верхнем углу, попутно вписав туда новое имя, которое до сих пор у меня нигде не фигурировало. Пару дней назад даже предположить подобное мне показалось бы безумством, но сейчас я думала иначе.

* * *

Почтовый ящик пустовал второй день.

Чертыхаясь себе под нос и на чем свет стоит ругая непутевого Мишку, я изо всех сил шарахнула дверью и поплелась к письменному столу. Заваленный исписанными вдоль и поперек бумагами, он поистине стал моим единственным пристанищем в эти тяжелые два дня ожиданий.