Вредина, маг и обряд, пошедший не так! - Эйверин Кутеж

— В принципе, да.

Я завороженно смотрела за тем, как Бор двумя ногами залез в ванную. Потом потянулся к верхней из деревянных полочек, закрепленных у стены и уставленных разнообразными баночками (кажется, кто-то любит понежиться в пене). Он взял одну и отвинтил крышечку. Наружу плеснуло ярко-белым светом. Я зажмурилась и отшатнулась от неожиданности, а Бор уже протягивал мне пять сияющих камешков.

Будто бриллианты — но нестерпимо горящие светом…

— Твоя доля. Честная. А Артур пусть идет в задницу, обвинитель чертов, — мрачно сказал Бор. — Мне надо быстро доделать кое-что по работе. И предлагаю встретиться через полчаса на первом этаже. Пойдет?

— Пойдет, — сказала я, заинтригованная.

Кристаллы цэйры катались у меня на руке, невесомые. Я заметила, что баночка без них уже не светилась.

Значит, свои пять Борис уже куда-то дел…

* * *

Я вновь забежала в Лазарет и отдала Мэгги один кристалл. Надо было видеть квадратные глаза медсестры!

— Ты правда его добыла? — они смотрела на меня с неким, как мне показалось, благоговением.

— Я такая, — подмигнула я.

— Еще больше люблю землян… — растаяла Мэгги. — Что ж, завтра Артур будет в порядке! Ура!

— Ура!

И вот мы с Борисом уже встретились у высоких створчатых ворот академии.

Дело близилось к вечеру. Шпили Форвана чернели, на пробу протыкая закат, и отбрасывали острые тени-ножи на всю долину.

Что меня сразу смутило, так это то, что Борис был в панамке. Такой, знаете, то ли грибниковой, то ли рыболовной, но ли вообще пчеловодной: с сеткой на всё лицо. Она совсем не шла к его брутальному типажу.

Более того, землянин достал второй такой же убор и нахлобучил мне на голову.

— Идем!

— Куда?

— На болота!

— Э-э. Зачем?

— Ты мне что, не веришь? — возмутился он.

— Естественно, нет, — слегка обалдела я.

— Ну и не верь, — парадоксально обиделся Борис и учапал в закат.

Вот так загадочная русская душа… Я выругалась и потопала за ним. Борис не знал, что в лазарете я на всякий случай прихватила с собой скальпель и ножницы — они были заткнуты у меня за ремень. Нападет — нападу в ответ.

«Кровавая резня землян в академии Форван» — представила я заголовки и фыркнула: вот куда только судьба не заведет, а… И фантазия.

Мы сначала шли сквозь лес — всё темнеющий, все разрастающийся мраком. Потом сквозь мертвый лес — здесь шепоты наполняли старые сосны, поскрипывали сухие ветви на ветру, а рыжая прошлогодняя хвоя мягко проседала под ногами.

План с панамками потерпел крах. В лицо комары нас не кусали, а вот мои голые щиколотки быстро покрылись красными волдырями.

— Хочешь, подую? — предложил Бор, и я гневно отвергла сию идею.

Наконец началось болото. Для меня, столичной жительницы, проводящей по двенадцать часов в сутки за монитором, это было еще одно чудо природы. Что-то булькало и хлюпало в темной влажной массе между кочек. Приятными пробоинами светились бочаги. Алыми каплями горела местная клюква — плодоносящая, как объяснил Борис, весь год.

И вот мы на месте: над гнилостным варевом болота качались пять металлических чашек, подвешенных за веревочки к ветвям деревьев. А в них них мягко светились уложенные на дно кристаллы.

— Четыре дня они висят тут, насыщаясь парами, — сказал Бор. — Потом на два дня я положу их в гнездо нойдичей в Черных горах. Потом на день спрячу в клетку в проточной воде. Потом на два часа уберу в…

— Так, что будет в итоге? — не выдержала я сей сказочности.

— В итоге они преобразятся в Камень Времени, — пафосно заявил Бор. — Его я сварю с палбоной, хэренвой и прочими ингредиентами, чьи названия оставят тебя прискорбно равнодушной, и получу ОВГ.

— ОВГ? — нахмурилась я. — Острый вирусный гепатит, серьезно?

Бор аж захлебнулся возмущением.

— Отвар Взора Грустного! — обиделся он. — Эссенцию, что позволяет увидеть один час из прошлого. Не обязательно своего. Из любого прошлого. Она нужна мне, чтобы очистить свое имя перед Артуром.

— Почему тебе это важно? И от чего очистить?

— Важно — потому что ненавижу быть обвиняемым невиновным. И не хочу, чтобы этот псих реально вытащил мое бедное сердце, как только сдаст свои чертовы экзамены. А он может. От чего очистить… Долгая история. Присядем?

И Борис джентельменски обвел два ближайших пенька.

Признаюсь, меня они не вдохновили. Тем более, что комары продолжали жрать. Я уже шлепнула пару в процессе кровопускания — неприятненько, наверное, умирать во время обеда — и мне не хотелось продолжать подобное извращение.

— Я могу накрыть нас куполом, я умею, — сказал Бор, увидев мои сомнения. — Хотя вероятность взрыва не исключена.

— Ну накрой, — мне было интересно посмотреть на его колдовство.

Землянин стал шептать заклинания, быстро перебирая пальцами, будто на фортепиано играл…

И да, первые два раза плетения бесславно лопались, швыряясь синим пламенем, но оно, ура, лишь гасло в углекислой хмари болот. Зато на третий раз нас накрыло симпатичным будто резиновом шариком. Эдакая зорба магического мира.

— Итак… — сказал Бор, удовлетворенно вздыхая. — Время тебе узнать об Аманде.

Я расправила юбку на коленях и приготовилась слушать.

…Мои первые несколько дней в Форване после того, как я переместился сюда со своей злосчастной скамейкой, были похожи одновременно на фэнтези-сказку и фильм о психических больных. Я все щипал себя за всевозможные места, чтобы понять — глюки или нет, — а люди вокруг обалдевали еще сильнее, потому что им вроде как надо было обо мне заботиться.

Ну, типа, это ведь их ответственность. Притащил землянина — верни, где взял. Покорми землянина. Успокой землянина. Развесели землянина и обеспечь ему комфорт.

Я быстро поймал волну и вконец обнаглел. Требовал свеженьких девственниц, чтоб не печалиться, икры красной и черной, полдневный массаж и другие радости. Потом сибаритство мне надоело и я, как я уже говорил, взялся за работу. Потому что в общем и целом мир мне понравился, и я решил тут остаться, как минимум, на какое-то время.

А может быть, и навсегда.

Примерно через две недели после своего попаданства я познакомился с Амандой и Артуром. Это было эпично: Артур засветил мне бейсбольным мячиком в лицо. Я шел по лужайке, весь такой вдохновленный, сделавший свой первый иномирный финансовый отчет, и вдруг мне ломают нос какой-то кожаной штукой.

И я бы рассвирепел, вконец обезумел, если бы извиняться не прибежала Аманда. Она была… Даже не знаю. Как ледяная кока-кола в запотевшей стеклянной бутылке — да на песчаном пляже, да в самый жаркий летний день. Блондинка — дерзкая, опупенно красивая, говорливая и с такой веселенькой придурью в характере. На войну с ней не пойдешь, а вот в быту с такой цыпой весело и задорно.