Рыцарь в потускневших доспехах - Энн Мэйджер

— Я никогда не видел тебя такой. Она засуетилась:

— Какой?

— Такой нервозной. Если это — чувство вины из-за последней ночи…

Да уж, насчет вины он специалист. Однако через мгновение ее глаза вспыхнули.

— Нет, дело не в чувстве вины!

— Тогда из-за чего? Она опустила глаза:

— Может быть, меня тревожит то, что ты думаешь обо мне.

— Я схожу по тебе с ума, — горячо заверил он, приблизившись и заключая ее в объятия.

Его лицо оставалось спокойным, а горячие темные глаза извергали огонь. Ее сердце бешено забилось. Он лжет. Манипулирует ею при помощи нежных взглядов и ласковых слов, а она так изголодалась по любви, что почти поверила ему.

— Ты не сможешь поехать, потому что я везу детей к моему брату, — объяснила она мягко, но дрожа.

— Понятно, — ответил он ровным голосом.

— Нет, ты не понял. — Она решительно коснулась его руки, заставив себя улыбнуться. Ее сердце застучало сильнее, когда она увидела, как ее ласка смягчила жесткость его черт.

Он отвел от шеи расплавленное золото ее длинных волос — так, чтобы его губы почувствовали там биение ее сердца. Она задохнулась, когда он поцеловал ее таким изумительным любовным поцелуем. Но затем велела себе не быть дурой, ведь он — актер.

И поспешно начала снова:

— Я собираюсь оставить их у Роберта на всю ночь, так что мы с тобой будем одни.

Его руки сжали ее талию, и он притянул ее ближе к себе. Голод в его бездонных глазах заставил ее задохнуться.

— У нас впереди целая ночь, Чане. Мы будем вдвоем.

— Я не могу ждать. — Он наклонился и поцеловал ее в ухо. Желание пробежало по ней при стремительном движении его влажного языка. — Ты когда-нибудь занималась любовью утром?

— Чане, нет. Сейчас нельзя. — Пауза. Она добавила более мягко:

— Но сегодня ночью я покажу тебе, как много значит для меня последняя ночь.

Он сказал хрипло:

— Жду не дождусь. — И заставил себя отпустить ее.

Она обернулась:

— Так же, как и я. Но она не ждала. Совсем.

Дневная жара спадала, и фиолетовое небо стало розовато-лиловым, когда Даллас вернулась из города. Она остановилась у дома, упаковала в джип вино, еду, транзистор, полотенца и шерстяное одеяло, а потом заехала за Чансом.

— Куда мы едем? — спросил он, целуя ее после того, как забрался в кабину.

Один поцелуй — и она таяла, никла к нему, трепеща каждой клеточкой своего тела.

— Снова на пляж, — удалось ей произнести. Она отстранилась от него. Ее била дрожь.

— Я схожу за плавками, — проговорил он.

— О, они тебе не понадобятся. — Без усилий ей удалось сказать это, будто в предвкушении удовольствия. Она пробежала пальцами по его мускулистым рукам. Смесь страха и возбуждения обуяла ее.

Он неожиданно застонал, и она отдернула руку. Его темный тлеющий взгляд сосредоточился на ней, и она ощутила магнетическую силу его шарма. Ее щеки заалели. Он начал говорить что-то, но она не могла больше слушать его ложь и тотчас включила радио, чтобы не слышать его голоса.

Но его молчание оказалось даже хуже, чем голос. Он смотрел на все, что она делала, с таким вниманием, что она начала нервничать. С его интуицией он мог что-то заподозрить.

Она слишком сильно чувствовала его присутствие, хоть он и молчал. Не могла она забыть и о предыдущей ночи. Всякий раз, когда Даллас переводила взгляд на Кристофера, она вспоминала, как они лежали в песке и прибой накрывал их. Даллас думала о том, сколько миль они проехали, желая друг друга, и, разумеется, вспоминала и все остальное.

Когда Даллас подъехала к повороту на пляж, Кристофер положил руку ей на бедро. Его прикосновение воспламенило Даллас, и это потрясло ее. Она нажала на газ так, что джип крутануло; завизжали шины.

— Извини, — резко сказала она, когда его откинуло к дверце.

Даже сквозь загар было видно, что лицо его побледнело. Но он улыбнулся:

— Полегче. У нас впереди — целая ночь. Она выдавила из себя улыбку, хотя ее сердце переполнил страх. И повела машину быстрее прежнего.

Над заливом поднялась большая желтая луна.

Жесткий ритм музыки, бьющей из приемника, сливался с ударами ее пульса.

— Почему бы не остановиться здесь? — спросил он, когда они миновали несколько уединенных мест.

Джип пронесся мимо еще одного такого места в стремительном ритме рок-музыки и летящего из-под колес песка.

— Нет!

Его темный взгляд изучал ее, лицо же оставалось непроницаемым. Ее нервные пальцы вцепились в его руку.

— Я.., хочу ехать дальше того места, где мы останавливались прошлой ночью, — храбро сказала она, разыгрывая страсть.

— Делай как хочешь.

Мили проносились мимо так, что сверкающие волны слились в сплошную полосу, пока они не заехали настолько далеко, что уже не попадались другие машины. Дорога вдоль берега была ухабистой. Местами прибой касался дороги, так что Даллас приходилось ехать по воде.

— Разве ты не боишься, что твой джип заржавеет? — напомнил он.

— Наша ночь будет того стоить.

Прохладный сырой морской ветер обдувал ее. Дикая музыка грохотала вокруг нее. Чем дольше Даллас ехала, тем сильнее жаждала Кристофера. Но она оставила позади тридцатую милю, прежде чем набрала в легкие побольше воздуха для смелости и затормозила. Ее пальцы потянулись к ключу зажигания и замерли — пусть лучше ключи останутся.

Стояла дивная ночь. Луна окрасила воду и песок золотом. Бесконечный пляж и мерцающие волны окружали их. Мнилось: они одни в целом мире. Сердце Даллас билось в такт с глухим ревом прибоя. Она взглянула на Кристофера. Кажется, он расслабился и ни о чем не подозревает. Его руки двинулись к ее плечу и спустили бретельку купальника. Она откинула назад голову — так, чтобы его рот мог исследовать ее плечо, и он прижался в поцелуе к изгибу ее шеи.

Когда его умелый рот двигался по ее обнаженной коже, она испытывала странную смесь страха и возбуждения. Его большие теплые руки начали шарить по ней. Все его ласки пробуждали теплый поток чудесных ощущений, которые пугали ее.

Наконец его губы накрыли ее рот долгим поцелуем, подействовавшим как наркотик. Этот поцелуй ослаблял ее волю и напряжение мускулов. Она чувствовала свое сердце, колотящееся о ребра. Ее руки безвольно скользнули вокруг его шеи. Она не хотела желать его, но сильный первобытный инстинкт ослабил ее волю.

Надо действовать мгновенно, а то она будет просто неспособна действовать. Даллас высвободилась из его объятий:

— Давай искупаемся.

— Я прежде постелил бы одеяло на песок, — сказал он.